Слишком много демократии вредно стране, пережившей геноцид

В отчете Всемирного банка Doing Business за 2009 г. Руанда названа самой прогрессивной страной, проводящей экономические реформы, а Поль Кагаме – самым успешным реформатором. За пять лет страна в рейтинге этой международной финансовой организации переместилась со 143-го места на 67-е. Правительство разработало ряд программ, которые должны изменить структуру экономики: сейчас большая часть населения занята в неэффективном сельском хозяйстве. Руандийские реформаторы (совсем как российские чиновники в последние годы) в своей программе Vision 2020 декларируют построение экономики знаний. В реформы активно вовлекается зарубежная диаспора. Создан специальный фонд, аккумулирующий и распределяющий поступающие из-за рубежа средства.

Правда, объем экономики страны оценивается Всемирным банком в относительно скромные $4,5 млрд. Но с 2004 по 2008 г. он рос в среднем на 7,8% в год. Даже мировой финансовый кризис не смог сильно навредить руандийцам. В 2009 г. экономический рост замедлился до 5%, что на фоне других стран выглядит совсем неплохо.

А ведь еще в начале 1990-х гг. вызывал удивление сам факт, что Руанда еще существует, пишет Financial Times (FT). Страну раздирали межэтнические противоречия между хуту и тутси, которые окончились настоящей бойней. 6 апреля 1994 г. ракетой «земля – воздух» был сбит самолет, на борту которого находились президент Руанды Жювеналь Хабиаримана и президент Бурунди Сиприен Нтарьямира. На следующий день начался хорошо спланированный геноцид этнического меньшинства – тутси, к которому принадлежит и Кагаме. Военные и ополченцы по заранее составленным спискам начали убийства тутси и «коллаборационистов» из числа хуту. Систематическое истребление длилось на протяжении примерно 100 дней с апреля по июль 1994 г. Жертвами геноцида стали около 800 000 человек – каждый десятый житель страны. По данным ООН, жертвами насильников стали от 250 000 до 500 000 женщин, часть была заражена заболеваниями, передающимися половым путем. Около трети жителей бежали из Руанды.

Очарованный Че Геварой

Историческая миссия прекращения бойни выпала бывшему майору угандийской военной разведки Полю Кагаме.

Он родился в 1957 г. на юге Руанды и оказался беженцем, когда ему было всего два года. Во время тогдашних гонений на тутси (это было на исходе бельгийского колониального правления в Руанде) семья Кагаме скрывалась в Уганде. В студенческие годы он был очарован подвигами Эрнесто Че Гевары и к 20 годам взялся за оружие вместе с другими угандийскими повстанцами. А в 1979 г. вступил в ряды повстанческой Армии национального сопротивления (НРА), которая в 1985 г. захватила власть в Уганде. Тогда же Кагаме создал «Руандийский патриотический фронт» из тутси – бойцов НРА. В 1990 и 1991 гг. он предпринял две безуспешные попытки вторгнуться в родную Руанду. Удача улыбнулась ему только в 1994 г. Войска под предводительством Кагаме сумели захватить власть и остановить геноцид.

Кагаме стал вице-президентом Руанды и министром обороны, но, по сути, именно он контролировал власть в стране (формально он стал президентом только в 2003 г.). Он довольно быстро получил признание зарубежных лидеров. Отчасти их мучило чувство вины за неспособность остановить массовые убийства в Руанде. А Кагаме славится умением себя преподнести и подчеркнуть собственные заслуги. В итоге он стал в глазах Запада представителем нового поколения африканских лидеров и обзавелся влиятельными друзьями в США – от проповедника-евангелиста Рика Уоррена до Билла Гейтса из Microsoft и Говарда Шультца из Starbucks. Противники Кагаме не устают твердить, что тот рискует стать продолжателем дурной традиции, по которой борец за свободу превращается в автократа. На прошедших 9 августа президентских выборах Кагаме набрал 93% голосов и продлил свой мандат еще на семь лет, до 2017 г.

«Виктуар Ингабире, лидер так называемой внесистемной оппозиции, не имела реальных шансов на победу на выборах. После геноцида она жила в Европе и вернулась в Руанду только в этом году, под выборы, – говорит Александр Панов, эксперт Института Африки РАН. – Выходя на политическую арену, руандийский политик должен первым делом заявить о своем отношении к геноциду, а если хочешь соперничать с правящим «Руандийским патриотическим фронтом», то необходимо представить свою версию событий. Однако, выдвигая версию, противоречащую версии правящих кругов, можно спровоцировать новый всплеск вражды и напряженности». Перевес, с которым Кагаме победил на выборах, показался многим сомнительным. Президент ответил скептикам на прошлой неделе в статье в FT: «Хотя мало кто сомневается в быстром социальном и экономическом прогрессе моей страны, слишком многие обозреватели становятся слепы, когда речь заходит о нашей политической эволюции». И далее доказывает, что слишком много демократии вредно стране, недавно пережившей геноцид.

На митинг в честь победы на выборах сияющий Кагаме пришел в бейсболке и широких брюках. Обычно он носит костюм, который болтается на нем как на вешалке. Кагаме разошелся до того, что даже станцевал перед толпой сторонников джигу. «Кагаме – лидер очень харизматичный. У него тихий, спокойный, но твердый и внушающий уверенность голос, он скорее похож на учителя, объясняющего очень важный урок любимым, но не слишком старательным ученикам. В то же время там, где это ему требуется, он дает понять, что ни под каким давлением не отступит от своих принципиальных позиций. В своих речах он не строит воздушных замков, а трезво оценивает ситуацию в стране и мире», – говорит Панов.

Диссиденты и репрессии

Близко знакомые с Кагаме люди говорят, что у него взрывной темперамент. Более-менее расслабленным он выглядит на теннисном корте или рядом с женой и четырьмя детьми. Президенту приходится постоянно соблюдать баланс между требованиями международных доноров и местных политиков. Но эта задача – детские игры по сравнению с тем, через что он прошел за годы вооруженной борьбы и восстановления страны.

«Я не думаю, что ситуация, с которой мы столкнулись 16 лет назад, может повториться в ближайшее время», – говорил он в интервью FT в этом году. «Социальная жизнь в Руанде постепенно стабилизируется, люди привыкают жить в мире и понимают, что даже худой мир лучше хорошей войны. В стране наблюдается бурный экономический рост, укрепляется социальная сфера, открываются новые учебные заведения, развивается местный бизнес, – подтверждает Панов. – Критики говорят, что все это достигается благодаря помощи Запада, но этой помощью надо еще умело распорядиться. Контраст с соседними странами сразу же бросается в глаза. В целом к политической ситуации в Руанде нужно относиться очень осторожно: даже те результаты, что есть сейчас, уже своего рода чудо».

Кагаме оправдывает введенные им ограничения на свободу слова и давление на оппозицию тем, что некогда не ограниченное ничем разжигание этнической вражды стоило сотен тысяч жизней. До президентских выборов не были допущены три политика. Двух, в том числе Виктуар Ингабире, обвинили в использовании «идеологии геноцида». Ингабире была арестована, вслед за ней арестовали, а затем и выслали из страны ее американского адвоката Питера Эрлингера. Третий возможный кандидат в президенты, Франк Хабинеза, не смог вовремя зарегистрировать свою партию. Он утверждает, что виной тому – давление властей.

За два месяца до президентских выборов один из оппозиционеров был найден обезглавленным, редактор местной англоязычной газеты был застрелен у своего дома, а сподвижник Кагаме – отставной генерал руандийской армии Каюмбу Ньямвасу едва выжил после покушения в Йоханнесбурге.

«Люди в Руанде все еще не могут говорить свободно, растет разочарование и возмущение действиями властей, – цитирует The Wall Street Journal Карину Терцакян, эксперта правозащитной Human Rights Watch. – Пока ситуация сохраняется в нынешнем виде, сложно говорить о возможности достижения долговременной стабильности».

Правительство Кагаме отрицает причастность к убийствам двух оппонентов и давление на оппозицию. «Конечно, мы не можем считаться идеальным правительством, но мы не настолько глупы, чтобы пытаться убить несколько человек подряд перед выборами, – говорила министр иностранных дел Луиза Мушикивабо в интервью АР. – Кто выиграет от нестабильности и страха в Руанде? Определенно не правительство и, конечно, не Поль Кагаме».

В жизни Кагаме хватает эпизодов, о которых его сторонники предпочли бы забыть. Так, после того как геноцид был остановлен и тутси начали мстить хуту, среди мстителей был и возглавляемый Кагаме «Руандийский патриотический фронт». Жертвами преследований стали десятки тысяч хуту, а около 2 млн, не надеясь на милость победителей, бежали из страны.

«Он сидит на этнической пороховой бочке. И при этом нетерпим к диссидентам. Он человек, для которого важен контроль сам по себе, контроль за другими», – говорит источник FT, хорошо знакомый с внутриполитической ситуацией в Руанде.

Президенту с детства легче говорить по-английски, чем по-французски (французский – один из трех официальных языков его родной страны). Французы немало насолили Кагаме. Достаточно упомянуть, что в организации покушения, в итоге которого был сбит самолет бывшего президента Руанды Хабиаримана, французский суд обвинил восемь человек из ближайшего окружения Кагаме. В ответ расследование, завершенное властями Руанды в августе 2008 г., обвинило власти Франции в содействии геноциду и подготовке бойцов хуту. В руандийском списке причастных к геноциду – 33 высокопоставленных чиновника Франции, включая президента Франсуа Миттерана, премьер-министра Эдуара Балладюра и министра иностранных дел Алена Жюппе. А в 2008 г. английский стал официальным языком Руанды наравне с французским и киньяруандой. Год спустя Руанда стала 54-м членом англоязычного Содружества наций.

Сингапур по-африкански

Сторонникам Кагаме кажется, что он сможет решить вечную руандийскую проблему: как не пустить историю по кругу, скатившись от относительного благополучия к этнической резне. Тем, кто трудится рядом с убийцами своих родителей и детей, вряд ли удастся забыть о прошлом. «Но хотя у многих руандийцев в душе остается горечь от утраты близких людей, а у кого-то, возможно, и глубинная неприязнь, большинство сейчас считает себя руандийцами, и былая вражда постепенно уходит в прошлое, – полагает Панов. – Даже те, кто настроен по отношению к режиму Кагаме скорее негативно, говорили, что на выборах все равно голосуют за него, потому что главное – это мир в стране, который он обеспечивает».

Кагаме всегда был убежден в том, что только экономическое развитие может залечить раны Руанды. Он взял на вооружение экономическую модель Сингапура и особое внимание уделяет инвестициям в инфраструктуру и технологии, большая часть которых финансируется благодаря иностранной помощи. Он запретил пластиковые пакеты и уличную торговлю, создав иллюзию чистоты и порядка на улицах по сингапурскому образцу. Но достижения Кагаме ставят под сомнение. Бизнесмены, работающие в Руанде, жалуются, что международное признание и похвалы – это красивая ширма. А за ней скрывается правительство, все больше скатывающееся в авторитаризм, и все усложняющийся механизм принятия решений.

Несмотря на прогресс в реформах, Всемирный банк констатирует, что 56% граждан Руанды живут за чертой бедности, а 30% – в крайней бедности. Для борьбы с бедностью при росте населения на 2,7% ежегодно нужно сохранять рост ВВП на уровне 8%, рекомендует банк.

По конституции новый срок должен стать для Кагаме последним. Он уверяет, что не будет подражать Йовери Мусевени, президенту Уганды и когда-то своему брату по оружию, и не станет менять правила игры, чтобы сохранить пост. Если это так, то ему придется создать условия для появления преемника.

«В ближайшие семь лет ему предстоит ограничить себя и позволить большему числу людей принимать решения», – говорит Фредерик Голлоба-Мутеби, эксперт по Руанде Лондонской школы экономики. Возможно, только когда он уйдет со сцены, станет понятно, был он скрепляющей или раскалывающей страну силой.