«Пиноккио» Жоэля Помара перенесен из парижского «Одеона» в Москву

Один человек был совсем один. Он разговаривал только с деревом. Потом дерево упало. Человек очень расстроился. Он взял бензопилу и отпилил от дерева большой кусок и сделал деревянного человечка. Получив рот, человечек сказал своему создателю: «Ну чё уставился? Есть давай!»

Примерно так рассказывает эту историю Жоэль Помра, переписавший сказку Карло Коллоди не столько современным, сколько упрощенным деревянным языком прямого нравоучения. С суховатой, сучковатой иронией. С потрескивающей, как дрова в камине, печалью, которая берется непонятно откуда. С противным Пиноккио (первая значительная театральная роль Алисы Гребенщиковой), грубо требующим от жизни наслаждений и получающим взамен такие же грубые затрещины.

Понять, как устроен мир «Пиноккио», помогает предуведомление Рассказчика (Дмитрий Готсдинер), который говорит, что в детстве был совершенно слеп, но в воображении видел удивительные картины. Медицина возразит, что это невозможно, Шекспир отзовется строчкой: «Вонзи глаза зрачками внутрь, и там повсюду пятна темноты». Из этих шекспировских пятен и высвечиваются тусклые картины «Пиноккио»: манекены с мордами ослов, овец и зебр, театр теней, разбойники в балахонах Ку-клукс-клана, красные портьеры из снов агента Дейла Купера в «Твин Пикс». Так возникает контраст лаконично сюрреалистического изображения и подчеркнуто простого назидательного текста. Сюжет слишком нарочито объясняет детям, что такое хорошо и что такое плохо. Надо слушаться папу, надо слушаться маму (добрую фею), надо прилежно учиться, от вранья вырастает длинный нос, от безделья – ослиные уши.

«Пиноккио» в буквальном смысле театр просвещения, выхватывающий из пятен темноты базовые, упрощенные до голой схемы этические понятия. Жоэль Помра читает нам не столько детский, сколько философский букварь. Предпринимает отважную и обреченную попытку навигации в потемках человеческой природы. Там неуютно, смутно и тревожно, но видите, дети, у нас есть лампа и есть букварь. Не так уж мало. Возможно, даже достаточно для превращения из бревна в человека.

У непростой и жестокой сказки Коллоди счастливый конец. У тревожной и странной сказки Помра тоже счастливый конец. Как мы привыкли, Пиноккио вызволяет отца (Олег Комаров) из чрева огромной рыбы. Как мы привыкли, фея (Светлана Камынина) превращает деревянного человечка в настоящего мальчика. Разве что отцу в рыбьем чреве было уютно и покойно. Разве что Пиноккио, сказав: «Я был забавным», не добавляет: «И как я счастлив, что теперь я настоящий мальчик!» А повторяет: «Я был забавным». Прощайте, короткие штанишки, настоящий мальчик носит взрослый черный костюм.