Стивен Раттнер: «Никто не обвинит меня в крахе автопрома», - Стивен Раттнер, основатель фонда Quadrangle Group

Раттнер живет на Пятой авеню, «улице миллионеров», где устраивает приемы для сливок Манхэттена. Квартира его вполне велика, чтобы вместить тусовку бомонда. Лифт открывается прямо в прихожую размером как две обычные спальни, описывает первое впечатление журналист The New York Magazine и бывший сослуживец Раттнера по The New York Times Майкл Вулф. Оттуда попадаешь в главный коридор, из окон которого открывается вид на Центральный парк и музей «Метрополитен». В квартире на удивление мало мебели – злые языки шутят, что на ней у Раттнера закончились деньги.

Раттнер известен в первую очередь не талантами или умениями, а своими связями. У него повсюду друзья или знакомые. Мэр Нью-Йорка Майкл Блумберг превозносит Раттнера: «Стив может сделать почти все». Поэтому Раттнер управляет существенной частью капиталов Блумберга, а его Quadrangle Group консультировал Блумберга при выкупе за $4,5 млрд 20%-ной доли в медиакомпании Bloomberg у Merrill Lynch. Даже женился Раттнер на девушке со связями. Его жена Морин Уайт пять лет подряд до 2006 г. была финансовым председателем национального комитета демократической партии. Удивительно, что все это удалось человеку, которого многие недолюбливают за характер.

Журналист-разоблачитель

Раттнер родился 5 июля 1952 г. в пригороде Нью-Йорка Грейт-Нек. Его отец увлекался написанием пьес, а деньги ему приносил бизнес по производству красок. Мать была ярым активистом зеленого движения. Раттнер решил стать журналистом. Интернет-ресурс Who Runs Gov (входит в группу The Washington Post) утверждает, что азы профессии Раттнер постигал в газете Университета Брауна, где он учился. Сначала его привлекло фотодело. Потом он взялся за перо. Но писал не про марши протеста и концерты Боба Дилана, а про экономику своего вуза. В поисках сенсаций он даже рылся в мусоре, выброшенном из канцелярии университета. Он написал о трате $1,5 млн на непонадобившиеся планы здания, разоблачал плохое управление университетским книжным магазином – и в 1973 г. неугомонного автора избрали редактором газеты.

В 1974 г. Раттнера нанял к себе помощником известный колумнист The New York Times Джеймс Рестон. Позже Раттнер сделал себе имя в этой газете на освещении экономических конфликтов. Немалое внимание он уделял энергетике, особенно поставкам нефти с Ближнего Востока, куда не раз ездил в командировки. В The New York Times Раттнера запомнили как невысокого, хладнокровного, замкнутого, недружелюбного и амбициозного человека с тихим и мягким голосом. Коллеги не слишком жаловали Раттнера за его сложный характер, хотя редко кто открыто это признавал, особенно когда его карьера пошла в гору, пишет The New York Magazine. А вот начальству было за что любить своего сотрудника. Джудит Миллер, коллега Раттнера по The New York Times и одно время его девушка, вспоминает, что Раттнеру, казалось, все давалось крайне легко: «Он был необычайно работоспособен... У него было неотразимое качество – сохранять спокойствие в тот момент, когда остальные бестолково суетились». Эти качества помогли ему снискать дружбу сына издателя газеты Артура Шульцбергера. Сам Раттнер признавался: журналистику он любит за возможность влиять на события, формировать общественное мнение и воздействовать на точку зрения чиновников. А в 1984 г. он и вовсе решил: «Чем писать про ходы игроков, куда лучше самому стать игроком».

Банкир-правдоруб

Раттнера позвал в Lehman Brothers бывший замминистра финансов Роджер Альтман, с которым журналист познакомился, освещая экономическую политику президента Картера, пишет Nеwsweek. Это фирменная черта Раттнера – делать карьеру под крылом могущественных людей, язвит The New York Magazine. Он утверждает, что финансовой карьере Раттнера во многом помогли связи среди высших чиновников экономического блока и топ-менеджеров, которыми он обзавелся, будучи журналистом. Но Раттнер умеет пользоваться протекцией элегантно, без раболепства, признает издание. «Всю свою жизнь он ищет общества людей, которые в свое время сыграют важную роль в его успехе; это ему поразительно хорошо удается», – говорит один из знакомых Раттнера.

Проработав год с небольшим в Lehman Brothers, новоиспеченный инвестбанкир перешел в Morgan Stanley и за 1,5 года дорос до принципала – партнера без права голоса. Обычно для такой карьеры нужно лет шесть. В Morgan Stanley он создал практику по работе с медиа- и телекоммуникационными активами. В 1989 г. он перешел в Lazard Frеres, где повторил этот подвиг и добрался до поста зампредседателя и заместителя гендиректора. Newsweek пишет, что основные обвинения недоброжелателей Раттнера относятся к его «гиперкарьеризму, он с журналистской изворотливостью продвигает себя, задвигая других».

The New York Magazine утверждает, что Раттнер занимался точно тем же, что и в бытность свою журналистом: не торговал, а делился с другими знанием и опытом. Он участвовал во многих известных сделках того времени: с Paramount, McCaw, Comcast, Random House и т. п. «Отдадим ему должное, – говорит один из его знакомых, недолюбливающих Раттнера за дурной характер. – Он один из выдающихся инвестбанкиров в области СМИ и телекома». При этом он продолжал держать четкую дистанцию с подчиненными. Только в последние годы, после того как партнеры по фонду Quadrangle раскритиковали поведение Раттнера, он стал мягче и человечнее, пишет The New York Magazine: встречи теперь начинает не с делового предложения, а с вопроса «Как прошли выходные?» и даже порой обедает с подчиненными. Он даже записывает, какие изменения нужно внести в собственную манеру общения. Как отмечает гендиректор компании Clearwire Грег Маккау, «многие инвестбанкиры склонны говорить вам то, что вы хотели бы услышать, – а вот Стив указывает людям на факты, которые они меньше всего хотели бы заметить в своем бизнесе».

Со временем Раттнеру надоело говорить людям правду и наблюдать, как другие богатеют. В 2000 г. вместе тремя коллегами из Lazard Frеres он решил работать на себя. Партнеры основали фонд Quadrangle, специализирующийся главным образом на вложениях в медийный и телекоммуникационный рынок. По оценкам The New York Magazine, им удалось собрать $1 млрд живых денег, т. е. с учетом заимствований в распоряжении Раттнера могло оказаться до $10 млрд. Скорее всего у Раттнера были идеи инвестировать в новые, электронные СМИ. Но тут интернет-пузырь лопнул. Уже сделанные вложения начали обесцениваться. Однако возникла редкая возможность купить активы за бесценок, подождать, пока они подрастут. Но если традиционные фонды прямых инвестиций вкладывают деньги в частные компании, Раттнер потратил в 2002 г. $75 млн на конвертируемые привилегированные акции Cablevision Systems Corporation – и позже продал их с немалой выгодой.

Царь автопрома

Сразу после своего избрания президент Барак Обама собрал своих экономических советников, чтобы обсудить судьбу отечественного автопрома. «Обама спросил: «Есть ли у этих ребят какие-либо идеи, как избежать банкротства», – пишет Раттнер в своей книге. – «Вряд ли», – ответили советники. «Почему они не могут делать [Toyota] Corolla?» – в сердцах бросил президент. «Мы бы тоже хотели это знать» – был ответ».

Когда стало ясно, что переговоры между профсоюзами, автопроизводителями и кредиторами заходят в тупик, кто-то в администрации президента выдвинул идею позвать «автомобильного царя», который выступил бы посредником и привел стороны к компромиссу. Выбор пал на Раттнера.

У Раттнера не было опыта работы в автоиндустрии, но со многими ключевыми фигурами отрасли он был лично знаком – с кем-то познакомился на вечеринках, с кем-то еще в бытность инвестбанкиром.

В письме друзьям о своем назначении «автомобильным царем» Раттнер с гордостью писал, что после 25 лет на Уолл-стрит начинает «новый этап своей жизни – в госсекторе». Там он по-прежнему управлял бы миллиардами долларов, при этом его давно манила идея работать не только на себя, но и на общество, пишет The New York Times. Еще в 1996 г. сослуживец Раттнера в Lazard Freres Феликс Рогатин говорил: «Он хочет получить должность в министерстве финансов. Этого он пытается достичь, привлекая внимание СМИ и карабкаясь по социальной лестнице, но не выполняя никаких общественных функций. Он и рад был бы это сделать, но его не волнует ничто: ни музыка, ни искусство, ни политика – только собственное преуспевание». Впрочем, у Рогатина был зуб на Раттнера – оба считались в своей компании звездами и между ними шла жесткая конкуренция.

На госслужбе Раттнеру удалось сделать многое, и это отметил сам Обама. Он восстановил взаимопонимание между профсоюзами и автогигантами, рабочие согласились на снижение зарплаты и обещали шесть лет не бастовать. Он договорился почти со всеми кредиторами Chrysler о списании большей части долга. Вот только упорство одного из них привело к тому, что автохолдинг пришлось обанкротить. Но Раттнер способствовал сделке между Chrysler и Fiat – теперь американский завод будут спасать силами итальянцев. Правда, как признается Раттнер, несмотря на все давление американских чиновников и профсоюзов, главный исполнительный директор Fiat Серджио Маркионне не согласился делать финансовые вливания в американский концерн.

Он уговорил держателей долговых обязательств GM на сумму $27 млрд обменять их на 10% акций новой компании. «Я искренне верю, что программа TARP спасла страну», – сказал он 24 сентября в интервью The Huffington Post и добавил, что сожалеет об одном: нужно было потребовать от акционеров автозаводов больше уступок.

Ради новой работы Раттнер ушел из Quadrangle и вывел вложенные в фонд Cerberus собственные средства – $0,5–1 млн. Фонд вкладывал в акции автозаводов, так что Раттнеру нужно было избежать конфликта интересов. Но царствование Раттнера продлилось всего полгода – 13 июля 2009 г. он уволился.

Секретная книга

The New York Times дипломатично написала: «Один из работавших с Раттнером в Вашингтоне утверждает, что тот решился уйти, так как его роль в группе для решения определенной задачи исчерпала себя». Пресс-служба министерства финансов США выдвинула иную версию: Раттнер увольняется, так как «решил больше времени уделять личной жизни и семье в Нью-Йорке». А политическое интернет-издание Talking Points Memo уверено, что причиной ухода Раттнера стал скандал с пенсионными деньгами.

В 2004 г. фонд Quadrangle взял в управление $100 млн у пенсионеров штата Нью-Йорк. В 2009 г. посредникам этой сделки – бывшему контролеру по мобилизации средств штата Нью-Йорк Генри Моррису и руководителю программы пенсионных инвестиций штата Дэвиду Логлиски – предъявили обвинение в получении взятки: комиссии в 1,1%, итого $1,1 млн. Следствию не понравилось и то, что перед сделкой аффилированная с Quadrangle компания зачем-то выкупила права на распространение DVD-записей низкобюджетной комедии, снятой братом Логлиски. Но грань между законной выплатой посреднику за привлечение инвестиций и взяткой крайне тонка, следствие продолжается, обвинения против Раттнера пока не выдвигались.

Партнеры Раттнера по Quadrangle отказались брать его назад на работу в фонд, сославшись на ведущееся против него расследование. И Раттнер ушел в тень. Он отдыхал с женой и детьми в собственном доме на острове Мартас-Виньярд, занимался коневодством на своей ферме, пилотировал собственный самолет, навещал соседей и зарабатывал тем, что вел финансовые дела Блумберга.

Но, как выяснилось, все это время, не рассказывая никому о своем проекте, он писал мемуары под названием «Капитальный ремонт: взгляд изнутри на меры администрации Обамы по спасению автоиндустрии». Книга вышла 20 сентября, а незадолго до того отрывки из нее попали в прессу и произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Главные положительные герои книги – Барак Обама и Серджио Маркионне, которые выглядят энергичными и уверенными людьми. Правда, порой слишком энергичными. Раттнер рассказывает, как на одной из встреч Маркионне был настолько взбешен поведением американских чиновников, что тем пришлось тихонечко сбежать из комнаты.

Старожилам и бывшим топ-менеджерам GM не нравится, как Раттнер отзывается о системе управления компанией, скорости принятия решений, финансовой дисциплине. Раттнер рассказывает, что лично уволил Рика Вагонера за «абсолютную безответственность» и игнорирование всех предостережений о неминуемом крахе компании. Он пишет, что предложил возглавить GM генеральному директору Renault-Nissan Карлосу Гону, но тот отказался. В итоге Раттнер настоял на назначении председателем совета директоров GM Эдварда Уитэйкра. Раттнер утверждает, что заранее поставил администрацию Обамы в известность о том, что пишет мемуары, и провел около 150 интервью с чиновниками и топ-менеджерами. Но мало кому из героев книги она понравилась. Пресс-служба главы администрации Белого дома Рама Эмануэля уже сделала заявление, что их босс никогда не произносил фраз, приписываемых ему в книге. Ну, как минимум, в жизни не говорил: «Имел я этот профсоюз!». Чем теперь займется 58-летний Раттнер, неизвестно. Его карьера – пример бесстрашного перехода от одного дела к другому, но, возможно, после выпуска скандальной книги на дальнейшей карьере Раттнеру придется поставить крест и заняться личными делами.