Как помочь технологиям

В начале 1990-х гг. Сингапур запустил программу грантов для частных компаний, рассказывает основатель софтверной компании Parallels Сергей Белоусов. В те времена он с партнером зарабатывали, закупая комплектующие и собирая телевизоры. «Но у нас была идея создать один программный продукт, и участие в [сингапурской] программе могло помочь ее реализовать, – говорит Белоусов. – Нам пришлось активно готовиться, серьезно планировать работу, чтобы соответствовать требованиям. Мы получили небольшие деньги, около $250 000. Но опыт в подготовке во многом помог нам начать собственный бизнес, из которого сложилась теперь уже крупная компания Parallels».

Сейчас ее оборот – около $100 млн в год. Разработка находится в России, штаб-квартира – в Швейцарии, а сам Белоусов – гражданин Сингапура.

Основатель A4Vision (разработала технологию трехмерного распознавания лиц) Артем Юхин и его партнер Андрей Климов деньги на создание компании получили от российских бизнесменов, а венчурные – от европейского фонда MyQube в 2001 г. В России тогда почти никто не знал о венчурном финансировании, не было программ господдержки, вспоминает Юхин. А Белоусов говорит: «Мы пытались найти средства там, где это было проще для технологичной компании, где все [государственные] институты работали уже много десятков лет и их было много. В США у нас было в сотни раз больше вариантов, чем в России, в Азии – в десятки».

Россия – родина госкорпораций

Сейчас в России существуют и венчурное финансирование, и господдержка инноваций – по крайней мере, официально. В 2006 г. для инвестиций в инновационные стартапы было создано ОАО «Российская венчурная компания» (РВК), получившее от государства 30 млрд руб. для создания частно-государственных фондов. В 2007 г. появилась госкорпорация «Роснано», вкладывающая деньги в проекты, связанные с производством на территории России нанотехнологической продукции, и создающая инфраструктуру для этого производства (в том числе образовательную). Микроэлектроникой и ПО занимается еще одна госкорпорация – «Ростехнологии».

В том же 2007 году был принят первый закон о льготном налогообложении для IT-компаний; государство пыталось наладить строительство технопарков; а в начале 2010 г. российские власти решили построить в подмосковном Сколкове российский аналог американской Кремниевой долины. Технологическим компаниям – резидентам «Сколково» обещают максимально комфортные условия работы – всю бытовую инфраструктуру, налоговые льготы и т. п.

Но приглашенные иностранные специалисты по технологическим инвестициям считают, что этот проект должен выйти за рамки «Сколково» и распространиться на всю страну. Одновременно должен потеплеть политический режим и начаться борьба с коррупцией, уверены они. Господдержка необходима инновациям, уверена известный венчурный инвестор, председатель совета директоров EDventure и член совета директоров «Яндекса» Эстер Дайсон. Но лучшая система поддержки та, что позволяет людям свободно создавать новое, а потребителям – поддерживать эти инновации, покупая их на честном, прозрачном рынке, указывает она. Такой прозрачный механизм закупок новых услуг и продуктов, где компании могли бы свободно конкурировать друг с другом, и должно создать государство. Тогда инвесторы увидят, что можно вкладывать средства просто в лучшие компании, а не в те, у кого есть связи, например, с нужными чиновниками, резюмирует Дайсон.

С этим соглашается и Артем Юхин, ныне директор по венчурному финансированию управляющей компании «Тройка диалог» и член комитета по инвестиционной политике при наблюдательном совете «Роснано». Некоторые формы поддержки в России есть, но вести здесь инновационный бизнес все равно сложно, прежде всего из-за бюрократических барьеров. В последнее время это все чаще обсуждают российские чиновники. Например, президент Дмитрий Медведев признал недавно, что издержки бизнеса, связанные с пересечением границы, «носят непредсказуемый характер», и распорядился создать зеленый коридор для инновационных товаров. Правда, до бизнеса эти инициативы, похоже, не дошли. Ввозить компоненты для высокотехнологичных устройств в Россию минимум вдвое дороже, чем в другие страны, рассказывает Юхин, кроме того, их могут задержать на таможне на неопределенный срок. «А экспорт еще дороже: услуги таможенного брокера навязываются, их цена, включающая, видимо, «коррупционный налог» и экспортную пошлину (отсутствующую в других странах), почти не зависит от того, что ты вывозишь. Если устройство стоит 15 000 руб., его вывоз обойдется в 60 000–70 000 руб. Это делает бизнес нерентабельным», – сетует Юхин.

Характерно, что сами же госкорпорации одной из своих функций видят как раз защиту профинансированных ими компаний от чиновничьего и бизнес-произвола. Если какой-нибудь чиновник попробует предъявить проектной компании «Роснано» незаконные требования, он будет иметь дело с госкорпорацией, неоднократно предупреждал ее гендиректор Анатолий Чубайс.

Москва – Люксембург

Юхин не отрицает: поддерживать инновации в России нужно. Но сам он решил перенести штаб-квартиру своей новой компании Artec Group (выпускает 3D-сканеры) в Люксембург, там же организует и производство. Несмотря на дороговизну рабочей силы и высокие налоги, это получится комфортнее и дешевле, тем более что Люксембург серьезно взялся за поддержку стартапов, объясняет Юхин. Молодые технологические компании могут получить от государства субсидии на разработки, а также юридическую поддержку при регистрации бизнеса и оформлении интеллектуальной собственности на изобретения, рассказал «Ведомостям» посол Люксембурга в России Гастон Стронг. Деньги для молодых компаний важны, но они могут получить их и от частного капитала, например от венчурных фондов, которых множество в Люксембурге, говорит он.

Люксембург недавно стал поддерживать инновации на государственном уровне, а в целом в Европе это налаженный процесс. Один из популярных методов – низкопроцентные кредиты; также поощряется сотрудничество университетов с компаниями, говорится в отчете KPMG, сделанном по заказу «Роснано». Во Франции поддержка идет через проектное финансирование, программы госгарантий банкам и госзаказ; эти меры позволили ей занять первые позиции на рынке аэрокосмических технологий и атомной энергетики. При этом венчурный капитал не очень востребован во Франции, поскольку инновации там чаще создают крупные предприятия, а не небольшие или средние компании. По данным KPMG, в Германии с 1970-х гг. основная часть финансирования научных исследований переложена на бизнес, а доля государства не превышала 30% от общих затрат на НИОКР. В отличие от Франции здесь основную роль в развитии технологий играют небольшие компании.

Утро Америки

После финансового кризиса Россия решила модернизировать экономику, сделать ее менее зависимой от сырьевых ресурсов. Примером стала Америка, а эталоном – Кремниевая долина, с которой традиционно связывают технологические успехи США.

Но инновационный процесс в США зародился еще во время Второй мировой войны в недрах военных структур. Технологии развивались параллельно с разработкой оружия, радаров, систем противовоздушной обороны, пишет в своей работе «Тайная история Кремниевой долины» бизнесмен и преподаватель Стэнфордского университета Стив Бланк. По его данным, на военные НИОКР США потратили во время войны $450 млн, а получателями этих средств стали университеты. В частности, такого рода разработками в 1941–1945 гг. занималась секретная лаборатория Harvard Radio Research Lab, которую возглавлял профессор Стэнфорда Фредрик Терман. Бланк называет Термана отцом Кремниевой долины, потому что после войны именно он рекомендовал выпускникам университетов и аспирантам создавать собственные компании, а профессорам – консультировать их. Например, Терман посоветовал своим студентам Уильяму Хьюлету и Дэвиду Пакарду основать компанию, известную теперь как Hewlett-Packard. Благодаря Терману патенты и лицензии на государственные разработки передавались коммерческим компаниям.

Не менее важно, по мнению Белоусова из Parallels, что государство изначально размещало госзаказ у частных компаний. В 1960–1970 гг. в США государство финансировало 55% научных разработок (НИОКР), из них 70% финансирования осуществлялось с помощью госзаказа на $30–60 млрд в год. Основной объем госзаказа приходился на минобороны, курировавшее программы по выпуску ядерных межконтинентальных баллистических и крылатых ракет и систем связи. Выполняя госзаказ, компании развивали и гражданские технологии (Boeing, Intel, National Semiconductor, Apple).

С 1980-х гг. роль госзаказа в развитии инноваций в США снизилась, государство перешло на косвенные меры стимулирования – налоговые льготы, финансирование образования, системы грантов. В 1981 г. были снижены налоги для частных компаний, введен налоговый кредит. Это привело к формированию рынка венчурного инвестирования. Сейчас господдержка приняла форму инвестиций в фундаментальную науку и образование, говорит Белоусов. Исследование профессора Ларри Саммерса, бывшего министра финансов США, показало: вложения в науку в долгосрочной перспективе в три раза выгоднее, чем инвестиции в индустрию.

Война – двигатель инноваций

В Израиле спрос на инновации также определили военные нужды, говорится в отчете KPMG. Именно в Израиле были разработаны технологии, дающие преимущество на поле боя: прицелы, приборы ночного видения, электронные системы управления боевыми действиями, радиолокационные установки, средства поиска и обнаружения мин. Когда в конце 1980-х гг. отношения на Ближнем Востоке потеплели, спрос на эти технологии упал; тогда Израиль переориентировался на стимулирование развития гражданских технологий – создал инкубаторы и технопарки, привлек в страну иностранные инвестиции и менеджеров. Двигатель развития инноваций в Израиле – закон о поддержке промышленных НИОКР, говорит управляющий партнер «Минерва кэпитал партнерс» Дмитрий Цейтлин. По этому закону гранты направляются на разработку конкретного продукта, результаты НИОКР не продаются за пределы Израиля, а государство не участвует в капитале компаний, которым выдаются гранты. Причины успеха инноваций в Израиле – милитаризованность экономики, поддержка диаспоры из США, приток квалифицированных мигрантов из СССР, отсутствие сырьевых ресурсов, резюмирует Цейтлин.

По данным Бланка, после начала войны между Северной и Южной Кореей в 1950–1953 гг. число программ по «электронным технологиям» в Стэнфорде удвоилось. Корея по сути стала полигоном для опосредованной войны между США и СССР с Китаем. А в выигрыше оказалась Япония: став союзником США, она получила большую часть военных заказов, что спровоцировало экономический бум в этой стране.

Восточная техника

С конца 1970-х Китай совершил экономический рывок, превратившись из аграрной страны в технологическую державу. Этому способствовала политика модернизации экономики: признание частной собственности, приватизация госпредприятий, создание банковской системы, разрешение исследовательским институтам вести коммерческую деятельность, стимулирование экспорта за счет возврата НДС. Кроме того, Китай привлекал иностранные компании для организации производств в Китае, создавал экономические зоны с налоговыми льготами для иностранцев.

В Индии, как в США и Израиле, спрос на научные исследования сформировался за счет нужд военных структур. С 1970-х гг. Индия активно развивает IT-сектор, а знание индийцами английского языка сделало ее одним из крупнейших игроков рынка IT-аутсорсинга.

Сингапур обратил внимание на создание новых технологий в 1990-х гг. В Сингапуре доля государства в экономике выше, чем, например, в США, говорит Белоусов из Parallels. Государство поддерживает инновации с помощью фондов и грантов, строит технопарки, «завозит» международные бизнес-школы, инвестирует в образование, причем работает это все очень эффективно. Сможет ли Россия быть настолько же эффективной, Белоусов предположить не берется: «В Сингапуре, например, практически нет коррупции и возможности злоупотреблять государственными деньгами».

В самом деле, согласно индексу восприятия коррупции Transparency International за 2010 г., Сингапур входит в тройку наименее коррумпированных стран мира после Дании и Новой Зеландии. США в этом индексе на 22-м месте, Китай на 78-м. Ну а Россия занимает 154-е место – рядом с Конго, Папуа – Новой Гвинеей и Таджикистаном.