Винс Кейбл: «Мы хотим больше экспортировать в Россию», - Винс Кейбл, министр по делам бизнеса, инноваций и профессионального образования Великобритании

Старейшина британской политической сцены, член парламента, доктор экономики и министр Винс Кейбл – сторонник справедливого частного капитализма. По его мнению, государство должно отказываться от активов, а банкиры – от неоправданно высоких бонусов. На прошлой неделе Кейбл привез самую большую бизнес-делегацию в Россию, чтобы вдохнуть новую жизнь в российско-британское деловое сотрудничество. Москва поразила его грандиозными пробками. С другой стороны, его порадовало, что Россия вышла на финальную стадию переговоров о вступлении в ВТО – членство в этой организации установит приоритет закона в стране. «Победить коррупцию может только закон», – утверждает Кейбл.

– На переговорах с Кудриным вы обсуждали проект «Сколково». Вы хотите присоединиться к инновационному локомотиву России?

– Вы привезли в Москву самую большую за 40 лет делегацию британского бизнеса. Политические отношения между странами были в последние годы, мягко говоря, натянутыми, бизнес решил форсировать кооперацию?

– Задачей этой миссии как раз и было привезти как можно больше бизнесменов, чтобы создать конкретные условия для усиления торговых отношений между странами и роста инвестиций.

– Вице-премьер Алексей Кудрин назвал итоги заседания российско-британской межправительственной комиссии прорывом. Вы остались довольны визитом?

– Переговоры были успешны. Реакция российской стороны была хорошей, и определенная платформа для активизации отношений создана. Было подписано несколько важных соглашений, в том числе по созданию биофармацевтического альянса.

– Товарооборот между Россией и Великобританией по итогам девяти месяцев 2010 г. превысил $11 млрд. Вы считаете, что это совсем немного для наших стран и надо форсировать внешнюю торговлю?

– Это очень мало. Объем операций может значительно вырасти, гораздо большее число британских компаний способны работать на российском рынке.

– Деловые отношения Лондона и Москвы были также в свое время омрачены скандалами – между акционерами в ТНК-BP и вокруг проектов Shell на Сахалине. Есть еще какие-то проблемы британских компаний на российском рынке?

– Больших проблем нет. У BP и Shell возникали публичные разногласия и споры, но на самом деле, когда я встречался с компаниями, они говорили, что довольно успешно обустроились в России и бизнес хорошо развивается.

– То есть британским компаниям не нужна правительственная поддержка для экспансии на российском рынке?

– Не нужна. Конечно, моя работа состоит в том, чтобы выражать интересы компаний, но они сами неплохо справляются. На новом рынке всегда возникают какие-то проблемы, но многие компании, которые здесь работают, уже пережили трудности роста и способны своим примером вдохновлять остальной британский бизнес.

– Это российская сторона хотела вдохновить нас на это.

– Как вы в целом оцениваете «Сколково»?

– Я не знаю всех деталей, чтобы квалифицированно судить о проекте.

– Концептуально идея строительства инновационной точки роста с нуля не выглядит для вас странной?

– Это смелый шаг, но, надеюсь, у них получится. Несколько британских компаний, кстати, уже заинтересовались проектом.

– В каких отраслях Великобритания намерена стимулировать сотрудничество c Россией – в традиционно сильных энергетике и финансовой сфере?

– Энергетическое сотрудничество как раз стимулировать не надо – оно и так активно развивается, равно как и финансово-банковский сектор. Самое главное – дать дорогу небольшим компаниям. Кстати, альянс биофармацевтических компаний интересен, он как раз и показывает, какой именно британский бизнес вы можете увидеть в России.

– Какое место Россия занимает в листе приоритетов коммерческой дипломатии Великобритании? Вы сначала побывали в Китае и только потом – в России. Означает ли это, что Пекин для Лондона важнее, чем Москва?

– Нет, просто в нынешней должности я посетил пока всего четыре страны – Бразилию, Индию, Китай и теперь Россию.

– Все-таки вы можете проранжировать страны по степени их важности для Лондона?

– Для Великобритании все страны БРИК равнозначны, немного различаются акценты. Бразилия и Россия – это в первую очередь ресурсная база, Индия и Китай – масштабный внутренний рынок. Это различные экономики, поэтому характер сотрудничества тоже разный, но уверяю вас, все они важны.

– Насколько интересы Лондона и Москвы могут совпасть, чтобы реализовывать взаимовыгодное сотрудничество? У нас же разные экономики – в Британии основой ВВП является финансовый сектор, в России – энергоресурсы.

– Из-за кризиса Великобритания оказалась в том же положении, что и Россия, и испытывает те же трудности роста. Для обеих стран главным двигателем экономики является рост экспорта. Мы хотим больше экспортировать на активно растущий рынок, которым является Россия. И выходить из финансового кризиса надо не за счет сокращений расходов, а с помощью роста экономики.

– Но профиль экспорта может быть разным. Какой экспорт вы намерены в первую очередь наращивать?

– Это может быть все, что угодно, – от товаров народного потребления до фармпродукции и технологий.

– То есть приоритетов в экспортной экспансии на российский рынок у правительства нет?

– Мы не верим в плановую экономику, когда правительство может заставлять компании развивать тот или иной бизнес и указывать, что производить или продавать на том или ином рынке. Это решают компании.

– Вы ждете больших покупок британских активов со стороны российских компаний?

– Они уже покупают, и уже много российских компаний работает в Великобритании и выходит на рынок капитала в Лондоне.

– Русский бизнес не прочь обосноваться в Великобритании. Такая привязанность русских в Туманному Альбиону вас не раздражает?

– Мы рады их видеть.

– Лондон привлекает российских бизнесменов, прежде всего, правовой системой, которая позволяет управлять собственностью через трасты без «засвечивания» конечных бенефициаров.

– Доверие и конфиденциальность – основа английской правовой системы.

– Вам известны имена крупного российского бизнеса – например, Олега Дерипаски?

– Нет. Но я знаю некоторые имена, например «Газпром». В моем районе Твикинем в Лондоне, который я представляю в парламенте, была штаб-квартира «Газпрома». Они, правда, переехали, но компанию я знаю и видел, что они работают. Лично с работниками «Газпрома» не встречался.

– В прессе периодически всплывает информация о связи российских олигархов с британскими политиками. Имя вашего предшественника Питера Мандельсона было замешано в скандале вокруг связей одного из потомков английской ветви легендарной династии банкиров – Натана Ротшильда и гендиректора UC Rusal Олега Дерипаски. В 2008 г. британские СМИ написали, что Натан Ротшильд познакомил Дерипаску с Мандельсоном, после чего последний стал лоббировать интересы российского алюминиевого магната.

– Да, был скандал, но мы не имеем к этому делу никакого отношения.

– Вы не против того, чтобы русские укоренялись в Лондоне?

– Мы рады русским туристам, бизнесменам, студентам. Приезжает много русских, они также отправляют своих детей учиться в Англию, покупают недвижимость. У нас с ними нет проблем, мы их уважаем.

– В России происходит очередная перегруппировка элит, меняются собственники. Вы ожидаете увеличения потока эмигрантов?

– Здесь видно два больших тренда. Долгосрочный состоит в том, что государственные активы перейдут в частную собственность. Это очень тонкая и чувствительная проблема. Но это не случится в одночасье, процесс будет долгим. Другая тенденция состоит в том, что будет увеличиваться число предпринимателей. Россию ждут серьезные изменения структуры собственности и экономики. Но в этом нет ничего драматического. Когда активы переходят от поколения к поколению, это уже меняет и характер самого бизнеса. Так что многое изменится. У Великобритании уже все это позади: нашей рыночной экономике 300 лет, российской – всего 20 лет. Есть разница.

–Государству следует избавляться от активов?

–Конечно, нужно сокращать присутствие государства в экономике, мы сами это делаем. Сейчас мы продаем один из крупнейших госактивов – королевскую почту. Она станет частной и не будет дотироваться государством.

– То есть вы сторонник частного капитализма?

– Это самая эффективная и здоровая структура. Существуют, конечно, исключения, но частный сектор должен преобладать в экономике: ему нельзя передавать только военную промышленность, школы и социальную сферу. Правительство должно делать все необходимое, чтобы экономика работала, а не контролировать ее.

– Что вы думаете о российской политической элите?

– Я приехал сюда не критиковать политическую систему. Что есть – то есть. Ваш президент был выбран народом.

– Вы слышали о силе коррупции в России?

– Я вообще много слышал о коррупции во многих странах, поскольку я работал в Кении, Индии, Латинской Америке, Нигерии, в Shell. Коррупция – не новость для меня, и Россия здесь не является исключением.

– Значит, вы понимаете повадки и модель поведения коррупционеров и способны конструктивно существовать в такой среде?

– Закон – это самая хорошая защита в любом бизнесе. Британские компании чтут букву закона, и это самая хорошая защита в России. Кстати, одна из лучших новостей, которую я услышал в Москве, – это прогресс в процессе вступления России в ВТО. Россия наконец пришла к согласию с Евросоюзом, и это очень хорошая новость. Это означает, что российские и иностранные предприятия будут подчиняться правилам торговой организации и руководствоваться вполне определенными законами, в первую очередь – по защите интеллектуальной собственности. Это очень хорошая защита против коррупции.

– Процесс может немного затянуться, учитывая, что Россия начала переговоры по вступлению в ВТО еще в 1993 г.

– Теперь требуется быстро завершить переговоры.

– Великобритания готова поддержать Россию в ее вступлении в ВТО?

– Мы ее поддерживаем. Но мне кажется, что не только Россия, но и США, и Европа готовы завершить переговорный процесс.

– А каковы шансы возникновения новых форс-мажорных обстоятельств – если какая-нибудь страна по политическим причина решить заблокировать вступление в ВТО для России?

– Я надеюсь, этого не произойдет.

– Вы назвали российские пробки эпическими, прочувствовав на себе московский транспортный коллапс. Говорят, вы даже решили поехать в аэропорт на электричке, чтобы не опоздать на самолет.

– Пробки произвели на меня очень сильное впечатление. Я впервые приехал в Россию во времена Хрущева лет 50 назад, тогда была удивительная картина: дороги были полупустыми и на них не было видно автомобилей – только грузовики, автобусы и трамваи. Но сейчас другая крайность.

– Как вы считаете, что надо сделать, чтобы разрешить проблему пробок? Может, Москве стоит ввести систему платного въезда в центр, ведь Лондону это помогло?

– Вам определенно надо что-то делать. Есть несколько вариантов разрешения проблемы заторов на дорогах, но будет ли это введение платы, строительство развязок или что-то еще – решать вам. Управление трафиком в городе – очень сложная задача, при этом ключевой фактор при решении транспортной проблемы – наличие эффективного общественного транспорта: метро, автобусов. Это решит проблему. Должна быть эффективная система парковок. У больших городов накоплен большой опыт, который Москве стоит позаимствовать с учетом своих особенностей.