Год Россия – Франция закрылся окрошкой вместо балета

Для балетомана увидеть совместное выступление этих двух театров – все равно что для болельщика попасть в былые времена на хоккей сборных СССР и Канады, лишь с поправкой на то, что соперничество двух балетных сверхдержав исчисляется не десятилетиями, а столетиями. Предполагавшийся визит премьер-министров двух стран позволил и сам вечер приблизить по стилистике к тому, что у многих хранится в памяти с детства: лица истеблишмента в зрительном зале, задрапированная тяжелым алым бархатом сцена, микрофоны в центре – официальная часть с речами заняла треть времени.

Выделенные собственно на танцы час с хвостиком – не формат для любого балетного концерта. Чтобы из репертуарной нарезки успеть выстроить некие параллели и перпендикуляры, нужна была мощная концепция. Вместо этого привычной чередой запустили окрошку традиционного репертуара. Профессиональный балетоман, конечно, понимал, что «Пахита» отвечает в программе за нашу совместную историю в лице Мариуса Ивановича Петипа – француза, 150 лет назад не нашедшего себе применения на французской родине и создавшего славу русского балета; «Жизель» – это гениальный балет, родившийся во Франции, но там забытый и вернувшийся домой благодаря дягилевским «Русским сезонам»; за «Пламя Парижа» голосовало само его название. А девичье имя «Симфонии до мажор» – «Хрустальный дворец», и сооружен он в честь и для балета Opéra national de Paris Джорджем Баланчиным, великим американским хореографом, родившимся и выучившимся в России. Но эти исторические хитросплетения наверняка были известны десятой части зала.

На долю остальных остались обрубок «Пахиты», из которой изъяли всю россыпь блистательных вариаций, обесточенные вне спектакля «Баски» из «Пламени Парижа», прерванное буквально на полуслове – после адажио – загробное объяснение Жизели с возлюбленным. Единственным, кто смог адекватно предъявить себя в этом концерте, оказался Николай Цискаридзе – практически вся его партия в «Пахите» уместилась в показанном фрагменте. Даже Наталья Осипова и Иван Васильев в своем беспроигрышном па-де-де из «Пламени Парижа» были хотя и прекрасны, но чрезмерно предсказуемы, а вся труппа Большого, давно не танцевавшая «Симфонию до мажор», выглядела непривычно неточной.

Просто провальной оказалась презентация парижан. Они были ограничены идущей дома серией «Лебединых озер», а оно всегда требует всех ресурсов труппы. За честь великого французского балета постояли лишь Эмманюэль Тибо, отпрыгавший III часть «Симфонии» с жаром и энтузиазмом, да Изабель Сьяравола, которой хватило даже усеченного фрагмента, чтобы представить свою Жизель – нежную лепестковую душу, на глазах превращающуюся в ночной призрак с невидящими глазами. Но если бы организаторы не решили вгонять в заданные репертуарные границы Мириам Улд-Брахам, Летицию Пюжоль и Карла Пакетта, Матье Ганьо, результат мог оказаться другим – в менее статусных концертах эти танцовщики демонстрировали умение покорять. Отечественных артистов, к счастью, можно видеть в разнообразии московского репертуара. Главное, чтобы «режимный» гала не отбил желание его увидеть.