В тени госбанков

Новые приобретения Сбербанка и ВТБ демонстрируют «медленную концентрацию» силы, что вредит меньшим по размеру российским банкам, предупреждает управляющий директор S&P по банковским рейтингам Скотт Бьюджи. «Государственные финансовые институты уже очень сильны, у них есть вес, которого не имеют другие, у них есть господдержка, – утверждает Бьюджи. – Это реальный фактор, влияющий на стоимость привлечения средств для Сбербанка и ВТБ по сравнению с другими банками» (цитата по Bloomberg).

ВТБ купил 43% Транскредитбанка и хочет получить контроль над Банком Москвы, Сбербанк заинтересовался покупкой инвесткомпании «Тройка диалог».

Если пять лет назад по активам совокупная доля госбанков в секторе была примерно 30%, то сейчас она превышает 50%, отмечает банковский аналитик Moody’s Евгений Тарзиманов. Ее увеличение связано и с органическим ростом, и с приобретением частных банков государственными.

Госбанкам заимствования обходятся дешевле. В январе спрэд доходности двухлетних бондов Номос-банка к бондам Сбербанка достиг рекордных 343 базисных пунктов (в конце октября – 275 б. п.), сообщает Bloomberg. Спрэд между доходностью долларовых облигаций ВТБ с погашением в 2012 г. к аналогичным инструментам Татфондбанка за первую неделю года вырос с 575 до 628 б. п. В Бразилии, Индии и Китае, которые вместе с Россией входят в группу BRIC, спрэд в стоимости заимствований между более крупными и более мелкими банками, напротив, сокращается. Так, доходность бондов с погашением в 2020 г. Industrial and Commercial Bank of China, крупнейшего по капитализации банка в мире, на 80 б. п. выше доходности бондов China Citic Bank, занимающего 7-е место среди китайских банков (в декабре было 129 б. п.).

«Эти сделки [поглощения госбанками конкурентов] – лишь верхушка айсберга», – говорит управляющий Erste Sparinvest KAG Питер Варга. Он работает с долгами развивающихся рынков, в том числе в его портфеле есть облигации ВТБ, Сбербанка и Банка Москвы. «На этом рынке возможна дальнейшая консолидация, которая сделает сектор менее конкурентоспособным, особенно это касается небольших банков», – ожидает Варга.

«Если бы это были слияния типа объединения «Урса банка» и МДМ, когда в сделке участвовало два больших частных банка, это было бы более позитивно для системы», – говорит главный экономист «Тройки диалог» Евгений Гавриленков. Когда же речь идет о том, что госбанки (хотя Банк Москвы тоже фактически госбанк) покупают активы сугубо частные, это усиливает госсектор в этом сегменте. Не секрет, что госбанки пользуются существенными привилегиями (например, Сбербанк обслуживает пенсионеров – это большой поток ежемесячной ликвидности), у них есть возможность подешевле занять у ЦБ в случае кризиса, добавляет Гавриленков.

Шопинг госбанков сдерживает конкуренцию, ограничивает свободное ценообразование на депозитном и кредитном рынке, отмечает Тарзиманов, поскольку вся система вынуждена равняться на ставки, которые устанавливают крупные банки.

Если смотреть на инвестбанковские услуги, то, по оценке Bloomberg, поглощение Сбербанком «Тройки диалог», занимающей по организации рублевых займов 2-е место после ВТБ, будет означать, что государственные компании будут контролировать более половины этого рынка.

Для оценки рисков в банковском секторе разных стран S&P применяет 10-балльную шкалу, где 1 балл означает минимальный риск, 10 баллов – максимальный. По этой шкале Россия набирает 8 баллов, Бразилия, Индия и Китай – 5 баллов, Казахстан – 9 баллов. По данным S&P, с точки зрения риска банков из 23 стран Россия занимает предпоследнее место. Положение хуже только в Казахстане, где крупнейший из банков – БТА обанкротился в 2009 г. с $12 млрд долга.

Впрочем, со временем государство обещает продать и Сбербанк, и ВТБ, напоминают и Гавриленков, и Тарзиманов. В долгосрочной перспективе этот момент может быть позитивным, надеется Тарзиманов.