Люди и экспонаты

В этом году на фестивале «Золотая маска» категория «спектакли малой формы» оказалась самой большой. Отыскались в ней и сюрпризы

Граница между большой и малой формой весьма условна – по количеству зрителей в зале. Никто еще не научился измерять театральную мощность – у некоторых малоформатных спектаклей ее хватило бы и на тысячный зал, а иные крупногабаритные действуют лишь на первые ряды партера.

Михаил Бычков и его Воронежский камерный – постоянные участники фестиваля. В этом году они привезли «Ореста и Электру» (компиляция «Ореста» и «Электры» Еврипида). Cпектакль обозначил проблему: современные актеры не чувствуют, как играть античную трагедию и в чем ее отличие от другой драматургии.

Бесстрастный хор (классные наставницы с планшетками для записей), античные маски, больше похожие на посмертные (жизнь – подготовка к смерти, смерть – вдохновение для жизни: так, маска Агамемнона заряжает энергией мщения его детей, Ореста и Электру, заменяя им икону), – все остается внешними атрибутами. Но вот в тексте показались современные аллюзии, и актеры обретают и уверенность, и органику, понимая, «про что» играть. Отщепенцы, изгои, маргиналы, претендующие на власть, – Орест (Борис Алексеев) с Пиладом, похожим на горца (Дмитрий Карташов), и Электра (Екатерина Савченко) – идут ва-банк. Льется бензин, расползается кровавое пятно на полу, «элита» в лице лощеного Менелая, его секс-бомбы жены и барышни дочки оказывается в заложниках (плевать на ближайшее родство). В лицах проступают узнаваемые типажи «с Манежки», а примирение, спешно придуманное особистом Аполлоном, лишь загоняет внутрь конфликт, обещая продолжение злого рока Атридов.

Второй раз приехал на «Маску» Олег Юмов, выпускник Сергея Женовача, уже рискнувший поработать главрежем в театре Улан-Удэ. Если сравнивать его «Возвращение» по Платонову в Новосибирском «Глобусе» с предыдущей работой «Маскар. Степь в крови» («Макбет» по-бурятски), виден заметный шаг вперед. Мария Вольская (выпускница Дмитрия Крымова) придумала компактный символ российской бесконечности, перепутья, вечной неустроенности и вечной надежды на будущее: перекресток железнодорожных путей, ведущих в никуда, со сломанной стрелкой и стрелочником, точно принявшим на себя ответственность за все катастрофы.

Юмов поставил неспешный и аккуратный спектакль, по которому легко узнается выучка мастера: петелька-крючочек, текучая жизнь человеческого духа. Лучшим ее «транслятором» стал 25-летний Денис Васьков (девятилетний Петька) – маленький старичок с огрубевшими эмоциями и оголенными нервами, промахнувший вместе с войной все этапы взросления, детского бунта и юношеского максимализма и принявший жизнь такой, какая она есть.

Чем хороша «Золотая маска», так это тем, что в ее постоянно расширяющейся программе всегда можно набрести на что-то по-настоящему ценное. Таким оказался спектакль из шахтерского Прокопьевска (новичок на «Маске») с «Экспонатами» Вячеслава Дурненкова (по этой пьесе на фестивале показали сразу две постановки). Московская публика, послушно нацепившая музейные тапочки, была оглушена степенью органики актеров Прокопьевска, играющих обитателей Полынска – полуразвалившегося российского городка (фотографии-постеры с видами обветшалых соборов и усталых запряженных кляч прилагаются), куда неожиданно нагрянули московские креативщики с идеей сделать из Полынска город-музей, а из жителей – живые экспонаты. Актеры не покидают сцену: драки, попойки, измены, зарождающаяся любовь местных Ромео и Джульетты, мучительная, как хроническая болезнь, запутанная любовь их родителей, разминувшихся со своим счастьем, – все происходит «на миру». В пьесе Дурненкова плотно переплелось множество сюжетов про капиталистический рай, куда загоняют рублем и пистолетом, и жуткую российскую инерцию, от которой одни бегут куда глаза глядят, а другие цепляются до последнего вздоха. Одним из героев этой истории становится Александр Башлачев, поющий на квартире у Гребенщикова для англоговорящей богемы (видеосъемка прилагается). Чтобы мы с болью ощутили – этот патлатый яростный гений, на которого молились тысячи уральских, сибирских, рязанских неприкаянных парней-романтиков, для кого-то был только любопытным экспонатом.