Девушка на выданье

«Эсмеральда», шедевр русского дореволюционного балета, на большие международные смотрины попала впервые. Год назад Бурлака и Медведев поставили этот спектакль в Большом театре. Вооруженные документами из архивов Гарвардского университета, они стремились восстановить то хореографическое изобилие, которым отличались сочинения Петипа. Не удержавшись, добавили в него поздний хит советской редакции Вагановой – па-де-де Дианы и Актеона, с которым и связана в современном сознании «Эсмеральда». И собственной фантазией заполнили не поддававшиеся реконструкции утраты. Трехактное зрелище вышло поражающим воображение. Но его разнородность усложнила и без того обременительную проблему поиска главной героини: роль Эсмеральды, прославленная романтическими балеринами Карлоттой Гризи и Фанни Эльслер, страстно любимая академистками Вирджинией Цукки и Матильдой Кшесинской, ставшая знаковой для звезды Серебряного века Ольги Спесивцевой, перед современной исполнительницей ставит задачу практически непосильную – сплавить танец, мимику и актерскую игру в единое целое, причем в каждой сцене проявляя новые грани характера, от наивности до героизма.

В Москве идеальной Эсмеральды не нашлось, и красивейшая конструкция балета Петипа придавила спектакль. В берлинской премьере постановщики учли этот опыт и для Европы сделали двухактный вариант. Они сократили детали, а заодно и массивный вставной балет с па-де-де Дианы и Актеона в центре.

Берлинцам не без усилий далось соединение пуантов с танцем на каблуках, сохраняющееся только в русской классике, идущей в отечественных театрах, – на Западе предпочитают модернизированную однородность. В труппе Staatsballett собраны таланты со всего мира, но и это лишь усложняет адаптацию «Эсмеральды»: балеты Петипа ориентированы на единство выучки, когда кордебалет меняет позы будто бы общим движением. Рука ассистентов постановщиков Юлианы Малхасянц и Станислава Фечо видна в том, что берлинская труппа по-московски мягка в движениях корпуса и рук, не утратив европейской тщательности в позициях ног и точности. Менее успешно оказалось освоение мимических партий. Не повезло и Флер де Лис, для которой поставлен один из лучших номеров спектакля: замена травмированной Беатрис Кноп, прекрасно проведшей генеральную репетицию, на Елену Прис оказалась неравнозначной: изысканным линиям балерины не соответствовал ее неуверенный танец. Михаил Канискин, как и Прис, наш соотечественник в Берлине, оказался академичным солистом и надежным партнером, но роль Феба, рыцаря-совершенство, не стала поводом для его актерского раскрытия. Среди поклонников Эсмеральды самым пылким, страстным и искренним оказался поэт Пьер Гренгуар – Райнер Кренштеттер, хотя и уступил Фебу в блеске заносок и количестве пируэтов. В заглавной партии выступила обаятельная берлинская прима из Донецка Яна Саленко. Вероятно, если бы ей досталась «Эсмеральда» в драмбалетной редакции Владимира Бурмейстера, эта беззащитная наивная героиня казалась бы воплощением мечты Гюго. Но Эсмеральда Петипа требует бурных контрастов – легкости духа и взрывов отчаяния, мягкости полутонов и размашистой силы. И все это должно быть взнуздано звенящим академическим совершенством. Это великая роль для великой балерины. Возможно, «Эсмеральда» так долго отсутствовала в репертуаре, потому что просто не соединялась с господствовавшей в балете гигиеничной манерой. Если собравшиеся в Берлине балетные начальники обладают потенциальными Эсмеральдами, то мы присутствуем при смене балетной эстетики.