Тапио Куула: «Политические круги и регуляторы готовы нас слушать»

Финская энергетическая корпорация Fortum заявила о себе как о серьезном игроке на российском электроэнергетическом рынке в 2003 г., когда выкупила 9% акций ОАО «Ленэнерго» у немецкой E.On. Постепенно, проходя сквозь трансформации российской энергетической реформы, Fortum получила блокпакет наследницы «Ленэнерго» – ТГК-1, а затем и контроль в сибирской ТГК-10. Но уже в начале этого года иностранные инвесторы, в том числе и финские, стали высказывать озабоченность желанием российского правительства свернуть реформы, ограничив рост тарифов на электроэнергию (см. врез). Впрочем, президент и гендиректор Fortum Тапио Куула в интервью «Ведомостям» уверяет, что у компании в России большие перспективы, а чиновники прислушиваются к голосам иностранных инвесторов.  

– Как, на ваш взгляд, изменилась ситуация в мировой энергетике во время кризиса? Как ваша компания пережила кризис? И что изменилось для вашей компании за период кризиса?

– Финансовый кризис 2008–2009 гг. существенно повлиял на мировую экономику и привел к сокращению потребления электроэнергии на планете. Но мы видим, что показатели уверенно восстанавливаются как в Европе, так и в России. Разумеется, Fortum пришлось совершить ряд шагов, в частности, в хеджировании рисков, чтобы убедиться в стабильности финансового положения корпорации на случай затяжного кризиса, в том, что наши позиции в инвестициях остаются крепкими, а ликвидность – достаточной. В целом Fortum неплохо прошла через кризис.

– От вас ушли несколько крупных клиентов – например, финские лесопромышленные концерны UPM и Stora Enso в кризис закрывали свои заводы в Финляндии и больше не собираются их открывать. Кто заменил их в портфеле Fortum?

– Да, эти компании – значительные промышленные потребители электроэнергии, но мы не потеряли их как клиентов. В деревообрабатывающей отрасли закрылось несколько небольших и устаревших производств, но, с другой стороны, на новых, более крупных предприятиях мощности растут – в результате совокупное потребление электричества изменилось не так сильно. Также замечу, что компании активно инвестируют в новые направления, например в производство биотоплива, это частично компенсирует закрытие старых целлюлозно-бумажных фабрик.

– Насколько изменилось потребление электричества у клиентов Fortum во время кризиса 2008–2009 гг. и восстановилось ли оно до этого уровня?

– В России потребление находится примерно на том же уровне, что и в 2008 г. В странах Северной Европы в 2010 г. мы также примерно достигли уровня 2008 г., но причиной этого стала необычайно холодная погода, которая дополнительно увеличила потребление электричества примерно на 15 ТВт ч. Если это учесть, то при нормальных погодных условиях мы прогнозируем возвращение потребления в регионе на уровень 2008 г. между 2012 и 2014 гг., т. е. немного позже, чем в России.

– А как вы оцениваете нынешнее состояние российской экономики? Довольны ли вы инвестициями в Россию?

– Пожалуй, я не очень правильный человек, чтобы комментировать общее состояние российской экономики. Думаю, что относительно высокие цены на нефть создают сравнительно устойчивую платформу для ее роста. И потребление электроэнергии – один из показателей происходящего в экономике. Учитывая сказанное ранее, я считаю, что в России все идет неплохо. Думаю, что мы можем быть довольны нашими успехами в России, особенно принимая во внимание время, когда мы инвестировали: финансовый кризис разразился спустя какие-то месяцы после приобретения ТГК-10. Принимая это во внимание, я считаю, что мы приняли правильное решение. Хочу заметить, что для нас очень важно то, что реформа электроэнергетики была произведена почти в полном соответствии с изначальным сценарием. Для инвесторов, рассчитывающих на перспективу в десятилетия, важна именно такая предсказуемость.

В целом политические круги и регуляторы готовы нас слушать. Но я бы хотел подчеркнуть, что наш интерес состоит в том, чтобы поддержать усилия по созданию в России эффективно работающего рынка электроэнергетики. Это в интересах и самой России, и Fortum.

– Вы говорите, что российские власти вас слушают. А понимают?

– Да, мое ощущение, что они нас слушают и слышат. Конечно, по отдельным вопросам идут обсуждения, выдвигаются разные предложения, но, когда я общаюсь с представителями власти, у меня ощущение, что нас понимают.

– Известно, что Fortum из всех иностранных инвесторов заплатила самую высокую цену за единицу установленной мощности и у вас самая крупная из всех иностранных компаний, работающих в России в тепловой генерации, инвестиционная программа. Почему вы решились на такие крупные инвестиции?

– Мы заплатили хорошую и полную цену, но вряд ли она была самой высокой, учитывая, что мы приобрели и тепловой бизнес в объеме 26 ТВт ч. Если пересчитать это в мегаватты, то, разумеется, цена была не самая высокая. Почему мы были заинтересованы в ТГК-10? Одна из основных причин – как раз ее инвестиционная программа, в результате которой создаются новые и высокоэффективные активы. Плюс, конечно, мы знали, что будет сформирован специальный тариф на мощность, который станет экономическим стимулом для строительства новых энергоблоков. Не последним фактором стала география активов тогдашней ТГК-10: это промышленно развитая территория с нефте- и газодобычей, металлургией.

– Правда ли, что изначально вас больше интересовала ТГК-1 и вы планировали купить контрольный пакет именно в этой компании?

– На рынке циркулирует целый ряд слухов, и мы их не комментируем. ТГК-1 – отличная компания, и мы вполне удовлетворены тем, что являемся ее совладельцами. Партнерство с «Газпромом» хорошо функционирует, и, я думаю, что наш опыт в гидрогенерации особенно ценится нашим партнером.

– А устраивает ли вас партнерство с «Газпромом» – ведь он считается одной из самых закрытых из крупных мировых энергетических компаний?

– Мы знаем «Газпром» уже давно – 40 или 50 лет. У нас есть другие совместные проекты, например, мы совладельцы Eestigas и Gasum в Финляндии. У нас хорошая история сотрудничества.

– С кем вам было комфортнее работать – с РАО ЕЭС или «Газпромом»?

– Я не могу делать сравнения такого рода. Кроме того, РАО уже не существует.

– Вы упомянули о том, что, приобретая ТГК-10, вы считали и тепловые активы. А в чем их привлекательность? Тепловые активы в принципе не могут быть рентабельны в силу роста цен на топливо и ограничения по тарифам.

– Тепловой бизнес в России в настоящее время не самый привлекательный с финансовой точки зрения. Но мы думаем и верим, что эта отрасль должна развиваться. Мы обсуждаем этот вопрос в России с политическими кругами, обладающими возможностью принимать решения, и мы видим, что они понимают необходимость значительных инвестиций в тепловой сектор. Чтобы привлечь инвестиции, необходимы экономические стимулы. В России в теплоснабжении мы видим огромный потенциал с точки зрения повышения энергоэффективности, и для нас очевидна необходимость дальнейшего улучшения инвестиционной привлекательности сектора и создания стимулов для развития теплового бизнеса.

– Какие из энергосберегающих технологий наиболее востребованы в регионах вашего присутствия и в России?

– Я бы хотел привести в пример Стокгольм, где нами была проведена большая работа в сфере эффективности комбинированного производства электрической и тепловой энергии, теплоснабжения, снижения выбросов СО2, оксидов азота и внедрения самых современных измерительных систем. Результаты наших усилий сейчас изучают администрации многих крупных и средних городов. Обращу внимание на наши проекты в области использования топлива из отходов. Думаю, что в будущем этот опыт может быть применен и в России.

– На каком месте Россия по энергоэффективности в мире?

– В России огромный потенциал энергоэффективности. Я полностью согласен с тем, что в этой области можно многое сделать. Fortum готова активно участвовать в этом процессе и делиться тем огромным опытом, который мы наработали в других странах.

– Как вы считаете, насколько повлияет на развитие ядерной энергетики ситуация в Японии?

– Разумеется, это очень серьезный инцидент. Я думаю, что он окажет влияние на атомную генерацию. Мы пока не знаем всего масштаба последствий. Я надеюсь, что стороны, принимающие решение в этой области в условиях давления со стороны общественности, найдут время для всестороннего изучения ситуации, чтобы разработать необходимые рекомендации для отрасли. Надеюсь, у них будет время для того, чтобы получить факты и принять правильные решения для будущей работы. Недавно я участвовал во встрече с еврокомиссаром по энергетике Эттингером в Брюсселе, и мы договорились о тесном панъевропейском сотрудничестве между европейской атомной генерацией и регуляторами, отвечающими за безопасность в секторе, с тем чтобы восстановить предсказуемость атомной энергетики и предоставить соответствующим органам необходимый доступ к информации в целях обеспечения безопасности. Для Fortum это важнейший вопрос, потому что атомная генерация занимает значительное место в нашем портфеле.

– Какие шаги для обеспечения дополнительной безопасности предприняла Fortum на своих атомных станциях?

– Мы начали анализ внутренней ситуации, чтобы оценить, какие уроки мы могли бы вынести из инцидента в Японии. Но мы более чем уверены в том, что наши атомные станции, в частности наша станция в Ловиизе, безопасны и полностью соответствуют всем требованиям и нормативам, существующим в отрасли.

– Может ли, по вашему мнению, мировая электроэнергетика прожить без атомных станций?

– Я думаю, что атомная генерация крайне важна, в том числе и потому, что производимая ею электроэнергия не приводит к выбросам СО2. Атомная энергетика в будущем просто необходима. Поэтому я считаю важным собрать имеющийся опыт и знания для того, чтобы сделать все возможное для восстановления уверенности в атомной энергетике.

– Сколько Fortum тратит на разработку новых технологий и насколько уменьшилась эта сумма во время финансового кризиса?

– Напротив, наши расходы на НИОКР не уменьшились, а увеличились и превысили 30 млн евро в 2010 г.

– А почему вы решили увеличивать инвестиции в НИОКР, особенно на фоне падения спроса на электроэнергию?

– Вложения в НИОКР мы рассматриваем как долгосрочные инвестиции, которые мы делаем в контексте кратковременного снижения потребления. Я бы хотел подчеркнуть, что помимо инвестиций, которые мы производим внутри корпорации, у нас наработаны обширные и прочные связи с многими научными центрами, включая Санкт-Петербургский университет, Технический университет Лааперанта. Кроме вложений в НИОКР фонд Fortum присуждает средства для исследований на уровне кандидатских и докторских работ, правда, в основном в Финляндии. Для нас это способ привлечь талантливых ученых и инженеров к работе в сфере электроэнергетики и теплоснабжения вообще, а может быть, и в нашей компании в частности.

– Зачем вы в принципе занимаетесь разработками в сфере энергоэффективных технологий? Ведь если следовать логике, чем больше потребляется электричества и тепла, тем лучше ваши финансовые показатели.

– Не думаю, что нам необходимо волноваться по поводу сокращения потребления электроэнергии, поскольку роль электроэнергии будет только расти в общем энергопотреблении. Поэтому мы полагаем, что роль Fortum как электрогенерирующей компании и роль генерации в целом будет только расти. Развитие энергоэффективных технологий делает нас более конкурентоспособными.

– Насколько Европа зависима от российских энергоресурсов и насколько такие проекты, как «Северный поток», увеличат эту зависимость?

– Европа зависит от поставок российских энергоресурсов, а Россия зависит от Европы как от потребителя. Я думаю, это хорошо, что обе стороны видят друг в друге партнеров. Одна из целей, которую ставит перед собой Fortum, – содействовать сотрудничеству между Европой и Россией в этом направлении вне зависимости от типа энергоресурсов. «Северный поток» – это пример такого взаимодействия.

– Финляндия покупает много электричества в России. Какие риски вы видите в этой зависимости, хотя она и существует уже много десятилетий?

– Между Россией и Финляндией эти взаимоотношения существуют уже много лет, и Fortum была и остается одним из основных покупателей российской электроэнергии. Я лично не вижу никаких значительных перемен в этой области. Думаю, что существует большой потенциал для сотрудничества между странами Северной Европы и Россией в данном направлении и будут открываться новые окна возможностей в зависимости от рыночной конъюнктуры, с тем чтобы торговать электроэнергией из Северной Европы в Россию и из России в Северную Европу. Такое развитие ситуации еще больше упрочило бы безопасность поставок, а это в интересах обеих сторон.

– Предположим, что завтра Россия отказывается от поставок электричества на Запад. Сможете ли вы чем-то компенсировать этот объем?

– Довольно сложный для построения гипотез вопрос. Разумеется, такой поворот событий довольно осложнил бы положение в зависимости от времени года. Зимой было бы тяжелее, чем летом.

– Как Fortum участвует в торговле киотскими квотами? Действительно ли это выгодный бизнес?

– Разумеется, Киотский протокол особенно актуален в Европе, где существует механизм торговли квотами углекислого газа, что особенно актуально для тепловой электроэнергетики. Бесплатных квот не будет уже после начала 2013 г. Однако отмечу, в России мы активно работаем над проектами совместного осуществления, и это важный инструмент для сокращения выбросов углекислого газа, что в любом случае важно в мировом масштабе. И это позволяет осуществлять финансирование в определенном объеме нашей инвестиционной программы.

– В прошлом году вы представили совместно с автопроизводителем Valmet прототип электромобиля. Это для вас имиджевый проект или вы считаете, что за такими автомобилями будущее?

– Мы верим, что электромобили в будущем существенно увеличат свою долю в транспорте. Одна из причин состоит в том, что они гораздо более энергоэффективны в сравнении с традиционными автомобилями. А вследствие сокращения выбросов СО2 они также весьма конкурентоспособны с точки зрения воздействия на окружающую среду. У нас есть деловой интерес, поскольку электромобили оказывают влияние на потребление электричества, но прежде всего мы понимаем, что такого рода транспортные средства служат на благо общества. Лично я уверен, что в ближайшее десятилетие мы увидим существенное изменение ситуации в пользу электромобилей.

Давайте посмотрим на возможное увеличение количества электромобилей, на потенциально возможную долю рынка вне зависимости от того, гибриды ли это, топливные элементы или в чистом виде электромобили. Этот сектор будет развиваться.

Неизвестно, правда, будет это через пару лет или займет немного больше времени, этого мы просто не знаем. Разумеется, мы не планируем заниматься производством автомобилей, но нам интересно быть сопричастными к происходящему в этой сфере, и для Fortum правильно быть совладельцем или владельцем компании, которая активно занимается такими разработками.

Я думаю, что по мере развития технологии электромобили будут не только интересны с точки зрения энергоэффективности, но также станут весьма конкурентоспособны по цене. И все больше и больше людей всерьез относятся к экологическому измерению своего поведения.

– Когда вы впервые попали в Россию?

– Впервые, наверное, году в 1989-м.

– А почему оказались в СССР? Что вас удивило?

– Я еще не работал в Fortum и был членом деловой делегации. Но уже, думаю, в 1997-м, когда я уже работал в Fortum, я стал вплотную заниматься взаимодействием с Россией.

– Что вас удивило в СССР?

– Сложно сказать, потому что, будучи жителем Финляндии, я довольно много знал о жизни в СССР. Поэтому, когда я впервые приехал, для меня не было каких-то удивительных открытий.

– Чему вы удивляетесь, когда сейчас приезжаете в Россию?

– Я бы отметил происходящее в стране развитие. Сравнивая нынешний Санкт-Петербург с тем, что я видел в 1997 г., я не могу не отметить потрясающие изменения. Когда путешествуешь дальше на восток, в сторону Урала и Сибири, невооруженным взглядом заметны перемены и улучшение финансового благосостояния регионов. Причем в период разгара кризиса был заметен небольшой упадок, но теперь видно, что поступательное движение вперед возобновилось, особенно в области строительства инфраструктурных объектов.

Мы готовы инвестировать в модернизацию, шар – на стороне государства

Александр Чуваев, генеральный директор ОАО «Фортум»

– Вы недавно вместе с представителями других иностранных инвесторов подписали письмо в адрес премьер-министра Владимира Путина, где высказали беспокойство по поводу перспектив коррекции реформы энергетики. Это было сделано после того, как Путин сказал о необходимости сдерживания роста тарифов. – Это письмо не было открытым, поэтому я бы хотел воздержаться от комментариев. Минувшей осенью были подписаны договоры о предоставлении мощности (ДПМ), условия должны соблюдать и государство, и инвесторы. Подписанию ДПМ предшествовал почти двухлетний этап переговоров, их текст более или менее сбалансирован с точки зрения интересов обеих сторон. Мы озабочены, что в фундаментальные документы, регулирующие основы функционирования рынка электроэнергии, вносятся изменения без учета мнения существенной части генераторов, в частности иностранных инвесторов. «Фортум» – не просто портфельный инвестор, а энергетическая компания, которая способна привнести в российскую энергетику технологические и управленческие ноу-хау. Энергетика Северной Европы, родного для Fortum рынка, как ни одна другая, похожа на российскую в том числе благодаря климатическим условиям. И мы видим огромный потенциал для увеличения эффективности тепловой генерации, к примеру, в случае создания более адекватных условий для развития и модернизации ТЭЦ. Однако в настоящий момент единственный орган, где генераторы формально имеют право голоса – «Совет рынка», – на большую часть формируется за счет представителей государства или контролируемых государством компаний. – Какова была реакция на письмо? – У нас пока нет реакции от адресата и его аппарата. Была реакция в масс-медиа и комментарии разных экспертов. Общая реакция была позитивной. Наша цель – чтобы началась внутренняя дискуссия. – А она стала публичной... – Я бы не назвал это дискуссией, скорее обмен комментариями. И хотя в конечном итоге правительство приняло те правила работы рынка электроэнергии, которые оно приняло, мы надеемся, что при доработке документа на 2013–2016 гг. наши предложения будут учтены. Время, чтобы донести нашу точку зрения до регуляторов, у нас есть. – Как приживаются в России энергосберегающие технологии Fortum? – В России у нас есть энергосберегающие проекты. Например, Челябинское тепловое кольцо даст 30–40% экономии тепла только за счет внедрения новой для нашей страны в масштабах города такой величины модели теплоснабжения. Я недавно был на конференции, где приводились расчеты, подтверждающие, что утепление домов в холодных регионах [России] в 10 раз более эффективно, чем строительство генерации на солнечных батареях. У этой проблематики масса измерений, в том числе отсутствие у большинства потребителей стимулов к экономии тепловой энергии: платят по тарифу с квадратного метра, а не по фактическому потреблению, а температуру зимой в помещении регулируют, открывая форточку. По нашим расчетам, теплопотери в Челябинске от производителя к потребителю составляют до 60%. А в Эспоо, где расположена штаб-квартира Fortum, – около 20%. При этом в России нередко тарифы на тепло для одних категорий потребителей субсидируются за счет других, а также за счет производителей и потребителей электроэнергии. Для того чтобы привнести энергоэффективные технологии, было бы хорошо ускорить разработку Министерством энергетики механизма возврата инвестиций для компаний, вкладывающих в энергоэффективность и модернизацию существующих мощностей. ДПМ создали механизм возврата средств в новые генерирующие активы. А для инвесторов, купивших компании с активами, в которые уже много лет не поступало инвестиций, нужно выработать механизм, который привлекал бы инвесторов в модернизацию существующего оборудования и инфраструктуры. Мы готовы инвестировать в модернизацию, шар – на стороне государства. – Почему в России слабо развита торговля киотскими квотами? – До недавнего времени не было прозрачного механизма, силы, которая бы двигала торговлю киотскими квотами в России. Сейчас Сбербанк взял на себя лидирующую роль, и некоторые наши проекты, например новый энергоблок № 2 на Тюменской ТЭЦ-1, были выбраны в качестве проекта совместного осуществления.