Вот что я имел в виду
Том Стоппард обсудил с Артемием Троицким свою новую пьесу Rock’n’roll, российская премьера которой состоится в сентябре
Живой классик британской драматургии – Том Стоппард снова в Москве. На этот раз чтобы принять участие в постановке своей последней пьесы Rock’n’roll. Премьера состоится в сентябре, в РАМТе, где в субботу прошла публичная беседа Стоппарда и музыкального критика Артемия Троицкого, ответственного за музыкальное оформление пьесы.
Стоппард величественно и артистично курил, Троицкий тонко и почти нежно улыбался, расспрашивая скромного гения о его отношениях с рок-н-роллом и советской Прагой.
Rock’n’roll посвящена пражским событиям 1968 г., судьбе запрещенной чешской группы Plastic People of the Universe и чешской интеллигенции – как водится, расколовшейся на искренних марксистов, тайных осведомителей, диссидентов, конформистов и свободных музыкантов.
Содержание для русского зрителя более чем актуальное. А некоторая этическая двусмысленность – как это гражданин свободной страны рассказывает нам, по сути, про нас, про диссидентство и тоталитарный режим – абсолютно мнимая. Стоппард прежде всего художник, создатель миров, и говорит в пьесе не о конкретной стране в период с 1968 по 1990 г., свободной Европе и «детях цветов» (эта линия тоже присутствует в пьесе). На этом материале он исследует устройство человеческого общества и человеческого сердца.
Стоппард согласился с Артемием Троицким, что ключевые для понимания пьесы размышления героя об инквизиторах, еретиках и язычниках – собственно, о властях, диссидентах и свободных художниках (см. врез). Затем вспоминал, как приезжал в 1970-е в Чехословакию, в которой родился, встречался с находившимся под домашним арестом Вацлавом Гавелом (ему и посвящена пьеса), узнал о группе Plastic People, созданной месяц спустя после ввода танков в Прагу. И признался, что в пьесе ему дорога еще одна идея: в тоталитарном обществе в игру втянуты все. Не только власть, оппозиция, но и стоящие вне политики музыканты: их неучастие – тоже поступок, политически окрашенное действие.
И хотя Стоппард написал как будто насквозь идеологическую пьесу, сам он считает, что его пьеса – это прежде всего «история частного человека, его любви». Процитировав напоследок Одена – «We must love one another or die», Стоппард отправился на репетицию. Снова объяснять, что имел в виду, – теперь уже актерам.