В целом: Нам необходим социальный переворот

В концепции долгосрочного развития, принятой несколько лет назад, было заявлено, что мы должны перейти к новой модели экономического роста, носящей инновационный характер. Это требует существенного повышения эффективности экономики, энергоэффективности, и основная помеха этому – институциональные проблемы, уверены многие. До кризиса, в 2003–2007 гг., у нас был рост в 7–8% ВВП, но вряд ли институты тогда были существенно лучше, чем сейчас. Хорошие институты – важно, но их наличие совсем не обязательно означает дополнительный фактор роста и уже тем более не приводит к инновационному развитию. Есть масса стран, которые имеют большие проблемы с инновациями, но не сильно озабочены этим. В других странах – нормальные хорошо работающие институты, но нет инноваций и быстрого развития.

Для экономического роста необходимо огромное количество дополнительных факторов, в том числе способность бизнеса справедливо разрешать те или иные споры. В России вопрос справедливости связан не только с тем, насколько государство равноудалено от бизнеса. Этой равноудаленности нет не только в России, но и во Франции, и в Германии – нигде. Там может быть бизнеса больше, а круг равноудаленных шире, в этом отличие. Наша фундаментальная проблема все-таки в другом – несмотря на уже почти 20 лет развития капитализма в стране, система собственности и взаимоотношений бизнеса и общества не легитимизировались в полной мере. Поэтому наш бизнес весь в офшорах.

Вторая не менее важная проблема – это огромное социальное неравенство. У нас бедные беднее богатых в 17–18 раз, согласно официальной статистике. По мнению экспертов, разрыв в доходах больше – в 20–24 раза по стране, а в Санкт-Петербурге и Москве – в 40 раз. Такое положение – это вызов для общества. Это означает, что если мы хотим создавать умную экономику, экономику, где интеллектуальный труд, а не только труд в банках, «Газпроме» или «Норникеле» имеет ценность, то значительная часть населения пока имеет доходы 55–56% от средней заработной платы в экономике. Это люди, работающие в образовании, здравоохранении, культуре, необеспеченная часть общества, которая должна создавать интеллектуальные услуги. Но экономика не может быть инновационной, если интеллектуальный класс является по определению бедным и, по всем нашим долгосрочным прогнозам в рамках консервативной модели развития, может таковым и остаться до 2020 г. и дальше. Поэтому когда мы говорим об инновациях, то дело не о том, сколько тратится на НИОКР и насколько наш бизнес активно их внедряет. Вопрос в другой социальной структуре общества, определенном социальном перевороте, ведь пока у нас интеллектуальный класс не является средним классом. Если мы эту задачу в рамках экономического развития сможем решить, у нас действительно будет инновационная экономика и действительно более социально справедливое и стабильное общество.

Ориентируясь на прежнюю сырьевую модель экономики, в долгосрочной перспективе мы получим рост ВВП на уровне 3% в год. При этом средний класс никогда не превысит 30–35% общества, причем большая часть интеллектуального класса к нему принадлежать не будет. Инновационный вариант развития предполагает темпы роста ВВП на уровне 4–5% в год, и тогда есть шанс – правда, ближе к 2030 г., – что почти 50% общества могло бы относиться к среднему классу, в том числе он включал бы в себя и значительную часть интеллектуального сословия. При этом доля инновационного сектора, который связан с высоко- и среднетехнологичным машиностроением, со средним и высшим образованием, здравоохранением, в ВВП экономики достигнет 20% и более. Сейчас его доля – 11–12%.

Как перейти к этому целевому образу России, где и учитель, и врач, и ученый с инженером имели бы уровни самореализации и доходов, не уступающие параметрам Западной Европы и Китая, где сфера высшего образования уже выше, чем у нас? Прежде чем говорить о высоком и интеллектуальном, начну с истории – исходная проблема в России все-таки дороги. На транспортную инфраструктуру мы расходуем около 5% ВВП, за вычетом трубопроводов получается 3,6% ВВП – это ниже, чем, например, в Чехии, где густота дорог разного типа выше. Поэтому первая проблема, которую мы давно ставили перед собой, но которую не решили, а даже откатились назад, – это существенный рывок в развитии транспортной инфраструктуры. Причем транспортная инфраструктура должна привязываться не только к престижным социальным проектам, как Сочи-2014 или чемпионат мира по футболу – 2018. Новые дороги и умное управление транспортом в Центральной России и Поволжье, где есть пока и дешевая рабочая сила и серьезный научный инженерный потенциал – и пока еще не столь избалованный, как в Москве и Питере, могли бы существенно изменить образ жизни в этих регионах. И мы бы создали очаги роста не только в Москве и Питере, мы сделали бы эти регионы действительно мотором пространственного развития.

Инновационная экономика нуждается в долгосрочном планировании. Государство такие планы имеет, но не сильно ими руководствуется. Большинство бизнеса и госкорпорации не имеют долгосрочных планов и сильно этим озабочены.

Достаточно сложно прогнозировать и рост производительности в экономике в целом. В базовом прогнозе развития экономики правительства заложены среднегодовые темпы роста ВВП в 4,2–4,8%, что означает рост производительности в 1,6–1,8 раза до 2020 г. Не очень много по мировым меркам, но для нас это высокие темпы роста. Тем не менее у отдельных компаний потенциал роста производительности труда – в 3–4 раза, даже в 5 раз, как например, в авиастроении, автомобилестроении, судостроении. Добиться этого реально в обозримой перспективе, но нужны инвестиции, реорганизация бизнеса, его иная специализация, современные системы управления на рабочем месте. Все это открывает действительно огромный потенциал роста эффективности производства.

При этом очень важен баланс вклада бизнеса и государства в развитие экономики. Дело не в том, больше или меньше государства в экономике – все уже согласились, что государство должно равноудаляться от бизнеса, вопрос в том, насколько умно себя ведет и бизнес, и государство. Чего действительно во многих вопросах не хватает – это профессионального, последовательного или мудрого подхода к решению вопросов.

Перспективы такого умного сотрудничества огромны. В прошлом году началась разработка так называемых технологических платформ, когда по ключевым направлениям исследований объединятся компании, научные институты, инжиниринговые фирмы, а государство поможет им согласовать позиции и найти деньги, которые оно и так тратит через разные ФЦП, Академии наук, проекты институтов развития. Было подано заявок на 190 платформ, из них 27 одобрены как приоритетные. Если принять в расчет, что только половина проектов реализуется, все равно это даст $15–20 млрд, что означает рост экономики в 3–5 раз по разным направлениям к 2020 г. Если мы сможем наладить такое партнерство государства, бизнеса и научных слоев, то мы действительно можем создать несколько сегментов умной, интеллектуальной инновационной экономики, к которой мы стремимся и которая со временем изменит темпы роста страны и ее образ жизни.