Александр Провоторов: "Сначала надо выяснить, большой ли медведь"

Первый этап реформы госхолдинга «Связьинвест» позади: восемь его «дочек» присоединились к «Ростелекому». Президент объединенной компании Александр Провоторов еще привыкает к новой должности. Но цель ясна: «Ростелеком» должен быть лидером в широкополосном интернет-доступе (ШПД) и IT-услугах

– Недавно утвержденная советом директоров «Ростелекома» стратегия нацелена на то, чтобы сделать компанию оператором номер один в России. Что собираетесь для этого делать?

– Мы хотим быть оператором номер один в России по выручке, а также по ряду других ключевых показателей. Разрабатывая стратегию, мы не придумывали ничего революционного. Посмотрели на рынок, на прогнозы его развития и основной упор сделали на сегментах, которые, на наш взгляд, будут развиваться наиболее активно.

Например, в сегменте проводного ШПД мы хотим не просто оставаться «номером один», мы хотим увеличивать долю рынка. Сейчас у нас около 40%, мы хотим эту долю увеличить еще на 10%, т. е. подойти вплотную к 50%. В основном этот рост будет обеспечиваться за счет регионов, но и в Москве мы рассчитываем увеличить свое присутствие.

Вторая точка роста – беспроводной ШПД. Сегодня мы не стремимся получить какой-то заметный рост доли рынка голосовой мобильной связи, поскольку этот рынок – насыщенный и высококонкурентный – уже практически не растет. По прогнозам – и нашим, и наших консультантов, – по количеству абонентов этот рынок будет сокращаться на 1% в год, так же, как и рынок фиксированной голосовой связи.

Другое дело – беспроводной ШПД. «Скай линк», который, как и «Ростелеком», принадлежит «Связьинвесту», уже сейчас один из наиболее заметных игроков этого рынка. Мы рассчитываем занять достаточно серьезную долю этого рынка – свыше 20%. Для себя мы говорим, что хотим быть в первой тройке.

Теперь о платном телевидении. Мы приобрели в начале этого года «Национальные телекоммуникации» (НТК) и сразу заняли серьезные позиции на рынке кабельного ТВ. Сейчас мы однозначно оператор номер один в сегменте платного ТВ в стране. Мы планируем и дальше интенсивно развивать это направление. Дальнейшее технологическое развитие мы видим в области интернет-телевидения. В настоящий момент это платформа IP TV, которая стандартизована и достаточно востребована на рынке. В дальнейшем, видимо, спрос будет уходить в сторону интернет-вещания, стриминга, видеопорталов и т. д. Мы на все это внимательно смотрим и со всем этим будем экспериментировать. Мы также не исключаем выход в сегмент спутникового телевидения.

– А что будет с основным на данный момент бизнесом «Ростелекома» – фиксированной связью?

– Здесь наша главная задача – по возможности сохранить пользователей голосовых услуг, которые есть у нас сейчас. Хотя, по нашему мнению и мнению аналитиков, доля фиксированной связи на рынке голосовых услуг продолжит сокращаться из-за мобильного замещения. Поэтому наша ключевая задача – максимально замедлить этот процесс.

В идеале нам бы хотелось сохранить ту абонентскую базу, которая есть сейчас. Механизмы решения этой задачи – предоставление абонентам дополнительных сервисов в одном пакете с голосовыми услугами. Это то, о чем мы говорили, когда начинали реорганизацию «Связьинвеста». Раньше как группе независимых компаний нам было сложно это делать. А сегодня у нас действует специальное предложение: если пользователь подписывается на ШПД и IP TV, то до двух часов дальней связи получает бесплатно. Мы запустили такое предложение с первого дня существования объединенной компании, чтобы продемонстрировать наши новые возможности по пакетированию услуг.

Пакетирование различных услуг, с нашей точки зрения, открывает возможности для удержания абонентов фиксированной телефонии. Зачем мы хотим их удержать? Затем, чтобы в ближайшем будущем постараться зайти во все эти 30 млн домохозяйств со своим оптоволокном. Если нам удастся это сделать, мы сможем предложить им самые современные сервисы, вплоть до IP-телефонии в составе единого пакета цифровых услуг.

Мы также агрессивно настроены на расширение своей доли в сегментах услуг для корпоративных и государственных заказчиков. Считаем, что у нас здесь очень хорошие перспективы благодаря объединению, поскольку теперь мы можем в режиме «одного окна» предоставлять услуги по всей стране. Для предприятий с федеральной географией деятельности у нас есть естественное конкурентное преимущество – мы можем дать им один договор с одинаковыми тарифами и качеством обслуживания на всей территории страны, да еще и сделать приличную скидку.

– Но такое же преимущество есть и у всех операторов «большой тройки».

– Не совсем. Большинство из них только планирует доводить свои оптоволоконные сети до каждого из областных центров, не говоря уже о районных. А у нас все это уже есть. Например, построить VPN-сеть в масштабах всей страны без нашего участия сложно – так или иначе придется арендовать у нас каналы или последние мили. Поэтому для больших компаний «Ростелеком» – наиболее естественный выбор.

В связи с этим мы планируем инвестировать, во-первых, в постоянное развитие сети и, во-вторых, в людей. Например, когда я только пришел в «Ростелеком», в компании практически не была выстроена система работы с крупными корпоративными клиентами. В этом году мы привлекли в это подразделение десятки профессионалов, которым поставлены амбициозные цели, и сформирован достаточно агрессивный бюджет доходов.

– А как обстоят дела с государственными клиентами сейчас?

– Эта работа очень специфична, поэтому мы ее отделили от корпоративного сегмента. Там свой штат продавцов, и результаты уже видны: бюджет доходов 2011 г. серьезно вырос по сравнению с 2010 г. Осталось выполнить все поставленные задачи.

– Это, видимо, связано с тем, что «Ростелеком» – основной оператор электронного правительства?

– Нет, это без учета электронного правительства. Это в основном традиционные телекоммуникационные услуги. Но электронное правительство само по себе для нас чрезвычайно интересный проект. Мы планируем, что уже очень скоро он будет приносить заметную долю доходов компании. Кроме того, этот проект явился катализатором развития других высокотехнологичных и инновационных направлений деятельности, таких как облачные вычисления.

В результате реализации этого проекта Россия оказалась одной из немногих стран в мире, где электронное правительство строится по принципу Soft as a Service, т. е. предоставления ведомствам и регионам приложений как услуг. Нашими клиентами в этом случае являются федеральные и региональные органы государственной власти. И мы считаем, что если мы смогли это сделать для таких традиционно сложных клиентов, то сможем успешно предложить услуги с использованием облачных технологий и коммерческим пользователям. В первую очередь для предприятий малого и среднего бизнеса по примеру западных операторов.

– Это будут какие-то приложения для корпоративных клиентов, доступные через интернет?

– Да, и они уже есть. И не только для компаний, но и для обычных пользователей. Например, у нас уже есть соглашение с Microsoft, по которому мы предлагаем их продукты в облачном виде корпоративным клиентам.

– Год назад эффект от слияния своих активов «Связьинвест» оценивал примерно в 30 млрд руб. Эта оценка с тех пор не изменилась? Благодаря чему этот эффект будет достигнут?

– Оценка не изменилась. Она складывается из доходной и затратной частей. Про доходную часть я рассказал. Что касается затрат, то здесь самая большая часть – это синергия на закупках плюс оптимизация управленческих расходов. Кстати, важный элемент нашей новой стратегии, о котором я не упомянул сразу, – оптимизация и повышение эффективности компании.

Необходимо отметить, что неправильно ждать всей суммы синергий сразу или равными частями каждый год: рассчитывая этот эффект, мы закладывали срок в четыре года, и наиболее показательными будут третий и четвертый год.

– Когда начнется процесс оптимизации персонала?

– Эта оптимизация шла в компании и до реорганизации, продолжается она и сейчас, но это происходит достаточно плавно. Мы бы хотели избежать в ходе этой оптимизации сложных социальных последствий, как это было, например, во Франции (в 2009 г. France Telecom предприняла масштабную программу увольнений, в результате более 20 ее сотрудников покончили с собой. – «Ведомости»). Кроме того, важно понимать, что наши сотрудники, особенно в регионах, – это высококвалифицированные специалисты, поэтому мы стараемся находить для них возможности развития на новых перспективных направлениях деятельности компании, например, расширяя штат активных продавцов ШПД.

– Насколько благополучна сейчас финансовая ситуация в объединенной компании? Готовы ли вы сами финансировать развитие?

– Мы готовы самостоятельно финансировать наши проекты. Это не значит, что мы не будем занимать деньги – будем. Но это тоже самостоятельное развитие. Несамостоятельное, с моей точки зрения, – это когда в проекты привлекаются какие-то крупные партнеры или проводится допэмиссия акций. У нас комфортный размер долга, мы считаем, что можем его увеличивать, когда это потребуется. Чистый долг «Ростелекома» сегодня составляет примерно 1,6 [показателя] OIBDA, мы считаем приемлемым увеличение отношения долга к OIBDA до 2.

– Цель войти в число лидеров по беспроводному ШПД будет достигаться путем интеграции со «Скай линком»?

– Да, мы планируем использовать частотный ресурс «Скай линка», но сети строить будет «Ростелеком».

– Как вы совместите одно с другим?

– Сначала по схеме MVNO (виртуальный оператор мобильной связи. – «Ведомости»). Но в дальнейшем мы планируем приобрести «Скай линк» у «Связьинвеста» и объединить его с другими сотовыми активами «Ростелекома». Благодаря конструктивной позиции руководства «Связьинвеста» мы уже сейчас работаем как единая команда – гендиректором «Скай линка» назначен Владислав Швайбович, который совмещает эту работу с должностью директора «Ростелекома» по управлению и развитию беспроводных сетей.

– У задачи вхождения в число лидеров беспроводного ШПД есть сроки?

– У нас ключевые цели заданы на период до 2015 г., соответственно, и мы говорим об этом сроке. По факту уже сейчас существует большая четверка операторов – «тройка» больше присутствует в мобильном ШПД, мы – больше в фиксированном. Понятно, что рынок будет в основном поделен между этой четверкой.

– В начале 2010 г. «Ростелеком» выиграл право использовать частоты диапазона 2,3–2,4 ГГц для строительства сетей беспроводной передачи данных, но до сих пор не согласовал вопрос об их использовании с военными...

– Когда проводились конкурсы, эти частоты были объявлены свободными. Потом оказалось, что с ними есть какие-то проблемы.

– И как вы собираетесь решать эти проблемы?

– Наша позиция очень проста. Нет никакого официального решения о том, что эти лицензии нам больше не принадлежат. Мы недавно подали документы на выделение конкретных частот в этом диапазоне. Есть установленный законом срок, в течение которого нам должны ответить. Так что пока запасемся терпением.

– Но тогда вы нарушите лицензионные требования, по которым уже к концу этого года «Ростелеком» должен построить сети...

– Мы не можем строить сети, не имея ни номиналов частот, ни разрешений на установку конкретных базовых станций. Естественно, мы будем настаивать на продлении сроков в связи с невозможностью выполнить лицензионные условия по не зависящим от нас причинам.

– А как быть с требованием строить эти сети на отечественном оборудовании? Ведь какое оборудование считать отечественным, до сих пор не решено.

– С моей точки зрения, эта проблема всегда была решаемой. Порядок определения отечественного оборудования связи, который Минюст так и не зарегистрировал, фактически был скопирован с порядка, применявшегося в автомобильной промышленности. Телекоммуникационное оборудование отличается от автомобилей, поэтому он не в полной мере отвечал интересам отрасли.

Сейчас в этом вопросе появились позитивные сдвиги, готовится новый порядок, который, надеюсь, скоро вступит в силу. Важно отметить, что многие западные вендоры готовы разворачивать в России производство, создавать совместные предприятия, R&D-центры и т. д.

– В начале марта 2011 г. «Ростелеком», МТС, «Мегафон» и «Вымпелком» подписали соглашение со «Скартелом», дающее им возможность использовать его сеть для услуг 4G, а в будущем приобрести по 20% акций. Смысл последней договоренности остался не вполне ясным.

– Соглашение с Yota – это, с моей точки зрения, эволюция воззрений всех четырех операторов. Мы предлагали участникам рынка схемы, связанные с разделением ресурсов, частот и т. д., – это было естественно для нас как для «догоняющего». Но у всех были свои планы развития 4G, все считали: нам-то точно частоты дадут. И в итоге в какой-то момент все поняли одну простую вещь – частоты получить не так просто.

Операторы пошли двумя параллельными путями. Первая история – это расчистка «цифрового дивиденда», т. е. «низкого» диапазона частот 790–862 МГц. Второе – все стали думать о «высоком» диапазоне и решили попробовать договориться с Yota. Уже не помню, кто здесь был первый. Поскольку в первое время технология LTE будет востребована, прежде всего, в крупных городах, высокий диапазон даже более актуален, чем «цифровой дивиденд».

– С одной стороны, у «Ростелекома» есть лицензии на использование частот в диапазоне 2,3–2,4 ГГц, с другой – соглашение с Yota, касающееся диапазона 2,5–2,7 ГГц. Получаются две сети, никак не стыкуемые друг с другом: в одном случае действует технология TDD, а в другом – FDD. Как вы будете совмещать эти два диапазона?

– И в том и в другом случае нам предстоит пройти долгий путь, и на этом пути что-то может не сложиться. Потому если вдруг на конкурсы будут выставляться какие-то дополнительные диапазоны для 4G, то мы также будем в них участвовать. Если перефразировать Марка Твена, «частот больше не делают». И наличие частотного ресурса – это стратегическое преимущество компании, поэтому никто из операторов не спешит отказываться от существующих лицензий даже для таких экзотических сетей связи, как, например, «Алтай». Потому что мы не знаем – может быть, завтра появится технология, которая позволит эффективно использовать и этот диапазон. Ожидается также, что уже в ближайшее время в продаже появятся мультистандартные и мультидиапазонные абонентские устройства, для которых совмещение этих диапазонов не будет проблемой.

– «Ростелеком» и «большая тройка» учредили 4G-консорциум, явно рассчитывая получить частоты для строительства сетей LTE. Между тем Госкомиссия по радиочастотам (ГКРЧ) сформулировала цели консорциума гораздо более приземленно: разобраться, какова ситуация в пригодных для LTE диапазонах и разработать предложения по условиям конкурсов...

– Я думаю, регулятор просто не стал делить шкуру неубитого медведя. Сначала надо выяснить, большой ли медведь (улыбается).

– Вот вы это выясните, предложите условия конкурсов – а что дальше?

– Мне сейчас сложно сказать. Глупо лукавить – естественно, все хотят получить частоты. Есть нюанс: никто точно не знает, хватит ли этих частот на всех желающих. Если не хватит, то, вполне возможно, мы придем к созданию альянсов, аналогичных истории с Yota.

– Речь идет о том, что консорциум будет не только исследовать частоты, но и расчищать их?

– Пока это прежде всего исследования. Может быть, потом это поручение ГКРЧ как-то трансформируется.

– Появилась ли определенность со сроками прохождения листинга на Лондонской фондовой бирже?

– Листинг на зарубежной бирже в наших планах.

– Сам «Ростелеком» по-прежнему не планирует продавать инвесторам акции? Это смогут сделать только акционеры?

– Пока ни компания, ни ее государственные акционеры, по моей информации, не видят необходимости в продаже принадлежащих им акций.

– В прошлом году речь шла о прохождении листинга чуть ли не сразу после создания объединенного «Ростелекома». Сроки сдвинулись?

– Мы не устанавливали жестких сроков. Мы обещали провести листинг, и мы это сделаем, но хотелось бы сделать это качественно. Согласитесь, странно было отправляться в road-show без одобренной стратегии или без консолидированных финансовых результатов 2010 г.

– Более 40% объединенного «Ростелекома» получили миноритарии, и часть из них рассчитывает попасть в совет директоров, инициировав внеочередное собрание акционеров. Что вы об этом думаете? И не планируете ли создавать какую-либо специальную площадку для консультаций с миноритариями по образцу координационного совета, который действовал при «Связьинвесте»?

– Попасть в совет директоров, инициировав внеочередное собрание, без поддержки акционеров, владеющих контрольным пакетом, невозможно, и все миноритарии это понимают. Так что все разговоры на эту тему, на мой взгляд, связаны с желанием отдельных акционеров получить дополнительное внимание со стороны СМИ.

Создание каких-то специальных площадок для консультаций с миноритарными акционерами, на мой взгляд, не вполне соответствует действующему законодательству, поскольку это означает создание неких дополнительных неформальных органов управления компанией. На самом деле мы каждую неделю встречаемся с акционерами, потенциальными инвесторами и аналитиками инвестиционных банков – то с одним, то с группой – и не видим проблем в обсуждении с ними самых сложных вопросов.

Координационный совет «Связьинвеста» создавался на период реорганизации – тогда это было оправданно, потому что надо было быстро разъяснять и согласовывать широкий спектр различных вопросов. На мой взгляд, сейчас такой необходимости нет, однако совет директоров может иметь другое мнение.

– Бывший гендиректор «Связьинвеста» Евгений Юрченко утверждает, что собрал более 7% голосующих акций «Ростелекома». У вас есть информация, подтверждающая или опровергающая эти расчеты?

– Никаких документов, подтверждающих эти данные, у нас в настоящий момент нет.

– Планирует ли «Ростелеком» приобретать новые активы?

– В последние месяцы мы и так были самыми активными игроками на рынке M&A. За это время мы успели купить НТК, «Башсвязьинформ», «Скай линк» («Связьинвест» выкупил компанию у АФК «Система». – «Ведомости»), Teleset, «Северен». Не говоря уже о том, что параллельно объединяли девять компаний. Мы планируем и дальше продолжать M&A-активность, поскольку понимаем, что строительство новых сетей в крупных городах в условиях жесткой конкуренции с другими игроками будет трудно окупить.

– Вас интересуют в первую очередь операторы ШПД или телевидения?

– Как правило, у региональных операторов есть и ШПД, и платное ТВ.

– А интерес к мобильным активам у «Ростелекома» есть? К «Мегафону»?

– Никаких переговоров по поводу «Мегафона» не ведется.

– Правительство назначило «Ростелеком» оператором национальной платформы облачных услуг. Каким вам вообще видится место «Ростелекома» на рынке IT?

– Мы считаем IT-рынок очень интересным, IT-предложения для клиентов имеют очевидную синергию с телекомпредложениями. Вопрос в том, какие услуги предлагать. IT-рынок, с нашей точки зрения, делится на две большие части. Первая – это, по сути, box moving и связанные с ним услуги системной интеграции^ и вторая – IT-услуги, которые являются логичным продолжением телекоммуникационных: data-центры, облачные вычисления, VPN-сети и т. д. Такие услуги нам подходят больше.

– Почему «Ростелеком» так и не купил 25% системного интегратора NVision Group?

– Обычно мы не комментируем незавершенные сделки. Могу добавить только, что окончательного решения еще не принято.

– Действительно ли предполагалось, что покупка NVision даст «Ростелекому» дополнительные компетенции в области IT?

– Какие-то компетенции мы уже приобрели сами. Например, в проекте «электронное правительство» мы выступили в роли своего рода интегратора. Вы наверняка знаете один из ключевых элементов этой системы – портал gosuslugi.ru, который состоит из сотен программных компонентов. Сегодня эти компоненты для него пишут десятки компаний-разработчиков. У нас нет большого штата программистов; мы только формируем технические задания и технические требования, а дальше наши партнеры разрабатывают необходимые приложения. Мы всем говорим: вот наша платформа, приходите со своими решениями, придумывайте вещи, которые будут на ней работать.

Есть много интересных региональных разработок – в Башкирии, Татарии, Питере. К тому же у каждого региона имеется своя специфика. Например, в Питере одна из самых популярных электронных услуг – запись на бракосочетание в период белых ночей. Естественно, люди придумали новый бизнес: питерская продвинутая молодежь подает заявки на регистрацию браков, а потом перепродает места в очереди – как киберсквоттеры.

Еще одна популярная услуга – электронная запись в детский сад. Это решение также было создано региональными разработчиками, а мы интегрировали ее в нашу платформу.

Означает ли все это, что мы не будем покупать никаких разработчиков? Наверное, нет. Если поймем, что есть компания, которая сразу добавит нам какие-то важные компетенции, это возможно.

Все меняется. Два года назад, когда я пришел в «Связьинвест», популярной темой было строительство data-центров. Причем считалось, что строить нужно немедленно и сразу уровня Tier-3 (один из самых высоких уровней защиты данных. – «Ведомости»)! Сейчас не построишь – все, рынок потерял. Где сейчас эти data-центры? Два года прошло – нет спроса на Tier-3, клиенты просят в основном качественные базовые услуги.

– «Ростелеком» – компания федерального масштаба, и вы, наверное, можете судить об экономической ситуации в стране в целом.

– Первое, что мы видим, – рост внимания государства к отрасли ИКТ (инфокоммуникационные технологии. – «Ведомости»). Гораздо больше стало порядка в вопросах внедрения информационных технологий в органах государственной власти. Если раньше каждый двигался согласно собственным представлениям, то сейчас прослеживается тенденция к тому, чтобы этот процесс упорядочить. В частности, была принята новая программа «Информационное общество».

Второе. Трудно было рассчитывать, что за такое короткое время России удастся стать «большим Сингапуром» или «новой Кремниевой долиной». Тема информационных технологий попала в сферу интересов государства и крупного бизнеса сравнительно недавно. При этом уже есть первые успешные примеры, такие как DST, «Роснано», РВК, есть ряд очень успешных новых компаний в регионах. Мне кажется, из этого обязательно получится что-то новое и очень интересное.

Третье. С точки зрения массового рынка мы видим достаточно интересную картину: люди действительно хотят пользоваться высокотехнологичными услугами, и эти услуги, несмотря на свою новизну, востребованы – и ШПД, и платное телевидение.

Когда в прошлом году после лесных пожаров «Ростелеком», по сути, заново оснащал средствами связи пострадавшие деревни, мы сразу проводили оптоволокно в каждый дом. Так что в какой-то момент эти деревни оказались чуть ли не самыми продвинутыми с телекоммуникационной точки зрения. И многие жители помимо традиционной телефонии стали активно пользоваться не только телефоном, как раньше, но и ШПД, и IP TV, хотя уровень жизни там, к сожалению, по-прежнему не очень высокий.

– Вы относительно новый человек в отрасли, а операционный бизнес возглавили и вовсе впервые. Сложно было адаптироваться?

– Я не считаю, что мой адаптационный период закончился. Я по-прежнему каждый день узнаю для себя что-то новое. Компания такого масштаба требует совершенно других подходов и уровня личной ответственности.

– Как справляетесь?

– Во-первых, в «Ростелекоме» сложилась очень профессиональная команда. Все топ–менеджеры прошли большую школу – кто-то в «Ростелекоме», кто-то в МРК, кто-то в «большой тройке». И мы постоянно ищем способы укрепления команды, тем более что у нас постоянно появляются новые направления деятельности.

Во-вторых, я сам постоянно учусь у коллег.

– Ваш контракт истекает через год. Есть ли там какие-либо показатели, которые должны быть достигнуты к этому сроку?

– Есть показатели, привязанные к выполнению бюджета.

– А опционы у вас есть?

– Да, есть.

– Вам причитается много акций?

– Честно говоря, точно не помню. Это были опционы на акции МРК, которые конвертировались в опцион на акции «Ростелекома».

– Покупать акции на рынке по примеру Юрченко не планируете?

– У некоторых людей, скажем так, выше уровень аппетита к риску, чем у меня (смеется). Я более консервативен. У меня достаточный опцион, и покупать акции сверх этого я пока не планирую.

– Вы рассказывали, что готовится новая опционная программа...

– Да. Мы обсуждаем опционную программу с новыми условиями. Дело в том, что в компании появились новые менеджеры, не участвовавшие в первой программе (под нее зарезервировано 3,5% акций объединенного «Ростелекома». – «Ведомости»), и получается несправедливый дисбаланс. Кроме того, мы хотим дополнительно мотивировать руководителей коммерческого блока и региональных филиалов.

– Новая программа уже разработана?

– Да. Мы планируем представить ее на рассмотрение совета директоров в ближайшее время. При этом важно отметить, что сотрудники получат акции не бесплатно, а по цене не ниже той, по которой их приобретет сама компания. Таким образом, все потраченные на эту программу средства в конечном итоге вернутся в компанию.

– А дивидендная политика меняться будет?

– Мы проанализировали существующие дивидендные политики в других компаниях и теперь планируем обсудить возможные варианты с нашими акционерами и инвесторами. Предварительный анализ показывает, что суммарный объем дивидендных выплат, составляющий до 40% от чистой прибыли, является адекватным с точки зрения необходимого объема инвестиций. Но в любом случае решение по этому вопросу будет приниматься советом директоров и акционерами.

– Многие аналитики считают, что если в дальнейшем будет объединение «Ростелекома» со «Связьинвестом», то имеет смысл уже сейчас конвертировать привилегированные акции «Ростелекома» в обыкновенные...

– Дальнейшая судьба «Связьинвеста» – это отдельная тема. Сейчас Минкомсвязи, Минэкономразвития и «Связьинвест» разрабатывают сценарии дальнейшего объединения, которые представят в правительство.

В любом случае этот вопрос необходимо рассматривать в контексте сохранения контроля государства в «Ростелекоме» и, наверное, правильнее адресовать его нашим акционерам, представляющим государство.

– Если отвлечься от разговора о возможной конвертации, у вас есть планы, что делать с 30% привилегированных акций на балансе «дочки» «Ростелекома»?

– Их можно использовать как инструмент для сделок M&A, а можно, например, реализовать на бирже. Для компании было бы логично вернуть те средства, которые были затрачены на выкуп акций у миноритарных акционеров.

– Увольняясь из «Связьинвеста» в сентябре 2010 г., Евгений Юрченко заявил о чрезмерной, по его мнению, роли Marshall Capital Partners в управлении «Связьинвестом» и «Ростелекомом». Вы как бывший менеджер Marshall с этим согласны?

– Я и тогда говорил, и сейчас скажу, что не согласен. В «Ростелекоме» трудятся только два человека, работавших ранее в структурах Marshall, – я и вице-президент по финансам Антон Хозяинов. Существенно больше, например, выходцев из «Мегафона». То же самое в «Связьинвесте» – один человек из Marshall, все остальные из других компаний. На ваш взгляд, это чрезмерно?

– У вас в биографии есть момент, связанный с участием в смене собственников НТВ. Вы руководили юридической службой «Газпром-медиа», когда она забирала НТВ у Владимира Гусинского. Как вы сейчас оцениваете эту историю?

– Я бы не стал преувеличивать свою роль в той истории и не думаю, что через 10 лет после тех событий это по-прежнему интересно вашим читателям.

– Как вы обычно проводите свое свободное время? Есть ли у вас увлечения?

– Свободное время я стараюсь проводить со своей семьей. А из увлечений, пожалуй, могу назвать фотографию – даже в деловые поездки я стараюсь брать с собой фотокамеру. При этом, несмотря на то что я работаю в одной из самых высокотехнологичных компаний в стране, моя любимая камера – пленочная «Лейка».