Когда я был не я

Главное впечатление от игры Володося – пианист словно снимает с произведения слои привычных интерпретаций и прочитывает его заново с такой свежестью, как будто оно было сочинено вчера. Минус в том, что Володось не жалует прессу, так что побеседовать с ним – редкая удача.

– Каким образом вы подбираете репертуар?

– Это очень сложный процесс. Я прислушиваюсь к музыке, прислушиваюсь к себе и если не чувствую, что могу сделать все так, как слышу, то не берусь.

– Как вы организовываете занятия?

– Заниматься много вредно. И для рук, и для слуха. Притупляется восприятие. Гораздо полезнее заниматься «в голове». Кроме того, я веду ночной образ жизни, занимаюсь ночами на электронном инструменте. У него нет чувствительности к градациям туше, но текст на нем выучить можно. Все равно ведь инструменты на сцене каждый раз разные, и то, что подходит для одного, не годится для другого.

– Но у вас тончайшая звуковая палитра, такие нежные прикосновения. Неужели это заранее не отрабатывается?

– Я просто слышу в воображении те тембровые краски, которые хочу получить, а пальцы подчиняются слуху.

– Почему вы так редко записываете диски?

– Раньше я записывался на Sony, а последние три года ничего не записываю. Знаете, мне не нравится себя слушать. Запись не передает самого главного – контакта с публикой, атмосферы, энергетики. Главное – живое исполнение.

– Когда вы планируете выступать в России?

– Не знаю. Мне очень не понравилось, как я играл в прошлый раз. Я там испытываю такие чувства, такие впечатления, что потом не очень комфортно себя ощущаю.

– Я слышала вас десять лет назад в Кольмаре. Мне кажется, сейчас вы играете совершенно иначе.

– Тогда это вообще был не я. И пять лет назад, и даже три года назад это уже не я. Когда я слушаю свои старые записи, то вообще себя не узнаю. Все очень быстро меняется, и сейчас я все воспринимаю иначе.

– С какими дирижерами вы любите работать?

– Аккомпанирующий дирижер – отдельная профессия. Легче всего играть с дирижерами пианистами. Плетнев вообще мне предложил играть и не напрягаться по поводу оркестра. Он настолько знает фортепианный репертуар изнутри, что мгновенно реагирует на любое рубато и любую звуковую краску.

– Сколько концертов в год вы играете?

– Сорок. Пробовал шестьдесят, но это слишком. Нужно общаться с природой, читать, сохранять свежесть восприятия.

– Где вы сейчас живете?

– До прошлого года мы жили в Париже, а сейчас переехали в Мадрид.

– Как относитесь к ровесникам и современникам?

– Я никогда не смог бы критиковать коллегу.

– Каких пианистов любите слушать?

– Зависит от репертуара, от настроения. Я очень люблю Владимира Софроницкого. Он каждый раз играл одно и то же сочинение по-другому. У него невероятный гармонический слух. Он просто берет один аккорд – и в этом заложено все. Звук у него из тишины рождается и в тишину возвращается.