Хаос шевелится

Мария Галина написала о том, что мы ходим по земле, из-под которой всякое может выползти

Два эпиграфа к новому роману Марии Галиной «Медведки» – языческий наговор о пробуждении усопших и словарная статья о насекомых, выползающих только ночью, – грозно предупреждают: рано или поздно рванет.

Хотя начинается все с мирного описания меланхолического существования Семена Александровича Блюмкина, писателя-неудачника, живущего где-то у самого синего моря в доме уехавшего приятеля. Писатель зарабатывает на хлеб необычным способом: переписывает для клиентов подростковые книги, делая их героями Толкиена и Конрада, которые то ищут вместе с хоббитами заветное кольцо, то бесстрашно сражаются с морской стихией. Кое-что из далекого прошлого своих клиентов Семен Александрович чудесным образом угадывает, но главное, эти «ремейки» обладают целебной силой – после чтения плечи у его не слишком уверенных в себе посетителей расправляются, а обиженный мальчик, сидящий внутри каждого, растворяется навсегда.

Но однажды к Блюмкину приходит настоящий безумец. Он, бывший детдомовец, а ныне успешный предприниматель в области строительного бизнеса, просит придумать ему семью. Семен Александрович почти против воли соглашается. И тогда из старых семейных фотографий неведомых людей начинает расти и ветвиться роскошное генеалогическое древо. Вскоре условный сын этого виртуального полка, Сергей Сметанкин, приглашает «родственников» со всей России на роскошный пир. Вот только к встрече со своей матерью он оказывается не готов. «Чем я его могу не устроить? Как мать?» – «Тем, что вы настоящая». Вот оно, слово-ключ – «настоящая»! Именно оно прошивает весь текст. «У Сметанкина хорошие предки. Жизнеспособные, сильные. А у меня так себе. Потому что настоящие». Своя, «настоящая», жизнь, собственные родные тоскливы, как затяжной осенний дождь, и никого не устраивают. Оттого-то герои романа и бегут сломя голову – к хоббитам, к воображаемым семьям, в миф. Этой понятной морали было бы вполне довольно честному реалисту, но не Марии Галиной, всегда предпочитающей заглянуть в зазеркалье.

И «медведки» все-таки выползают – глухо бьющая под ногами хтоника разламывает и под конец затапливает повествование. До поры до времени непонятно к чему идущие беседы Блюмкина с ученым соседом-археологом о Гекате и Ахилле – которого все помнят уже очеловеченным, гомеровским воином, между тем как изначально это жуткий «бог мертвых», живущий на дне морском, – к финалу обретают плоть и смысл, мифологические чудища оборачиваются прототипами героев.

Однако хаос в «Медведках» начинает оживать не сам по себе, «уснувшие бури» неосторожно будят люди. Роман Марии Галиной еще и об этом – о том, что любую реальность запросто можно заклясть, заговором, наговором, силой воображения, слишком отчаянной мечтой, и даже самая невинная интеллектуальная, литературная или психологическая игра может привести к непредсказуемым последствиям.

Не читайте «Медведок» в полнолуние.