В целом: Мы готовы менять план действий

Я участвовал в обсуждении путей выхода из кризиса в Европе и на «двадцатке» министров финансов, и на «двадцатке» глав государств. Видно, что все хотят найти решение, но нет ни скоординированности действий, ни общего четкого плана действий. Одни страны предлагают одни решения, другие страны – другие, третьи призывают не торопиться и еще раз все обсудить. Но дефолт одной из стран еврозоны грозит необратимыми последствиями для банков и финансовых систем других государств. Европа это прекрасно понимает.

Сейчас идет процесс выстраивания взаимоотношений между стабильными странами, в первую очередь Германией и Францией, и странами с менее устойчивой экономикой, большим уровнем долга и явными сложностями впереди: Испанией, Италией и рядом других. Ищется подход к этим странам, чтобы они согласились на ужесточение бюджетной политики, принятие четких, внятных программ по сокращению долговых обязательств и ненаращиванию расходов. Словом, чтобы государства, доставляющие еврозоне наибольшее количество неприятностей, следовали понятной и внятной бюджетной политике.

Если этого не произойдет, мы действительно рискуем столкнуться с самым неприятным сценарием развития событий в еврозоне. Но если правительства сумеют договориться, думаю, им на выручку придет и ЕЦБ, который в конце концов согласится начать скупку долговых обязательств стран еврозоны. Естественно, на определенных условиях.

Если выбирать между дефолтом или выходом из кризиса, я бы был оптимистом. Я считаю, что решение будет найдено, пусть это будет и не самое оптимальное решение.

«Пока ситуация выглядит неплохо»

Как в этих условиях действовать Российской Федерации? Естественно, мы должны застраховаться от возможных негативных последствий. Наш бюджет зависим от внешнеэкономической конъюнктуры, зависим от ситуации в мировой экономике, и с этой точки зрения находится в зоне риска. Поэтому правительство очень серьезно подходит к формированию бюджетной и финансовой политики на следующий год.

Пока ситуация в России выглядит неплохо. В этом году ожидался нулевой баланс, а сейчас прогнозируется профицит бюджета на уровне 0,4% валового внутреннего продукта.

Но мы абсолютно не тешим себя какими-то иллюзиями. Весь профицит, полученный в этом году, мы используем для того, чтобы в следующем году уменьшить объем заимствований на внутреннем рынке.

Больше всего нас беспокоят два последствия возможной турбулентности в Европе. Первое – снижение темпов экономического роста. В прогноз на следующий год заложен рост ВВП в размере 3,7% в реальном выражении. В этом году мы официально прогнозируем больше – 4,1–4,2%. Если ситуация в мировой экономике ухудшится, снизятся и темпы российской экономики, а если упадут цены на нефть, это также повлияет и на бюджет.

Второе – риск снижения цен на нефть. Бюджет следующего года сверстан исходя из $100 за баррель в среднегодовом выражении. Много это или мало? Это сложно сказать даже сейчас. В середине года, когда готовился этот прогноз, использовалась консервативная оценка. Тем не менее ситуация достаточно неопределенная.

Если темпы роста экономики и цены на нефть снизятся, мы используем накопленные резервные фонды. Сейчас в стабилизационном фонде накоплено 1,7 трлн руб., в фонде национального благосостояния – 2,6 трлн руб. Конечно, это меньше, чем перед кризисом 2008–2009 гг., когда объем этих двух фондов составлял 16% ВВП. Сейчас в них в 2 раза меньше – 8% ВВП, а расходы бюджета составляют около 21% ВВП.

Это не говорит о том, что наша экономика больше подвержена рискам в следующем году. Это означает, что нам нужно принимать более жесткие меры в случае ухудшения ситуации. В 2009 г., когда некоторые страны сокращали расходы, Россия, наоборот, их наращивала. Проводилась контрциклическая политика. На этот раз, скорее всего, у нас не будет столь больших возможностей для наращивания обязательств. Тем не менее мы нацелены на выполнение тех обязательств, которые предусмотрены в бюджете.

Кроме того, в бюджете предусмотрен ряд мер по точечной настройке. Во-первых, это возможность использования 110 млрд руб. на государственные гарантии для поддержки отдельных предприятий. Это антикризисная мера, которая применялась в 2009 г. без изменений параметров бюджета.

Во-вторых, 200 млрд руб. зарезервированы для поддержки слабозащищенных категорий граждан или крупных системообразующих предприятий. Если развитие событий пойдет по самому негативному сценарию, мы всегда можем усилить эти меры поддержки, внеся изменения в соответствующие поправки закона в бюджете. Но сегодня, еще раз повторюсь, мы готовы к тому, что ситуация будет меняться в худшую сторону.

Нефть за $60

Могу назвать еще несколько цифр. Предположим, цена на нефть упадет до $93 за баррель в среднегодовом выражении. В этом случае никаких рисков для выполнения обязательств бюджета не будет, мы просто не станем пополнять резервный фонд – сейчас предусматривается, что в 2012 г. он получит 512 млрд руб. Если цены на нефть продолжат падение, опять же риска для выполнения бюджетных обязательств нет – просто придется использовать средства резервного фонда и изыскивать в бюджете ресурсы для поддержки тех или иных отраслей, оказавшихся в тяжелом состоянии.

Так что в правительстве рассматриваются сценарии худшего развития событий, и мы готовы к тому, что ситуация будет развиваться неблагоприятным образом – вплоть до снижения цен на нефть до $60 за баррель. В этом случае дефицит бюджета составит 5–6% ВВП.

Мы не просчитывали падения цен на нефть до $30 за баррель, как она стоила когда-то. В таком случае нужно будет говорить уже об изменении всей макроэкономической ситуации, о совершенно другой экономической среде. Думаю, этого не произойдет. Но при необходимости мы готовы – исходя из складывающейся обстановки – менять план действий.

Надо сказать, что бюджет снижает долю сырьевого сектора в своих доходах. Если в прошлом году пропорция ненефтегазового сектора и нефтегазовых доходов была примерно 50 на 50, то в следующем году доля ненефтегазовых доходов будет выше. Конечно, в последнее время мы наращивали расходы за счет доходов от нефти и газа. Если 10 лет назад ненефтегазовый дефицит был чуть больше 1%, то сейчас он 11% ВВП. В планах на 2011–2014 гг. постепенное снижение этого показателя до 9% ВВП, хотя все равно это немаленькая цифра.

Самое главное, что еще с кризиса 1998–1999 гг. накоплен опыт и инструментарий – от предоставления ликвидности банкам до поддержки конкретных слоев населения. Если в 2009 г. были проблемы с вливанием денежных средств в финансовый сектор, то сейчас такого нет и не будет.

Время для консолидации

Хочу отметить и то, что положение России отличается от положения многих европейских стран. Наш долг – всего 11% ВВП. Иногда нас спрашивали, почему мы не хотим жить, как западные страны, и наращивать долг. Мол, ничего страшного в этом нет. При обсуждении бюджета в Госдуме «Справедливая Россия» представила свой альтернативный вариант, который заключался в том, чтобы за один год проесть резервный фонд, потратив его на развитие инфраструктуры, социалку и т. д.

Да, можно иметь большой дефицит и проедать резервы. Но что делать потом? Особенно для России, зависящей от внешнеэкономической конъюнктуры.

Упрекали нас и в том, что заимствуем мы по 7% годовых, а размещаем резервный фонд под 2% годовых. Казалось бы, глупость. Но вспомним кризисную ситуацию 2008–2009 гг., когда вложения в валюте с учетом изменения курса рубля приносили не 2%, а все 14% в пересчете на рубли. Выбирая стабильное исполнение расходных обязательств, нужно быть готовым платить за эту стабильность. Плата выражается в разнице ставок между привлечением средств с рынков и размещением резервов.

На этом форуме звучало предложение законодательно запретить выпуск векселей, если они ничем не обеспечены. Это интересное, но больше теоретическое предложение. Принятие любых расходных решений может быть обеспечено источниками – за счет заимствования, за счет повышения налоговых поступлений, за счет перераспределения ресурсов и т. д. в зависимости от того, о кратко- и долгосрочной перспективе идет речь. Хочу отметить, что Минфин выступает как раз за то, чтобы принятие расходных решений вписывалось в принятую правительством бюджетную политику.

Подводя итог, нужно сказать, что мы должны, как это сейчас происходит в европейских странах, приступить к бюджетной консолидации. Думаю, это задача как раз для следующего года. И здесь прежде всего встает проблема пенсионной системы. Трансферты в нее – более 1 трлн руб. из 12 трлн расходов бюджета. Эти деньги можно было бы перенаправить на решение структурных проблем, накопленных в последние годы. Полагаю, этим правительство и займется в 2012 г.