«Спящая красавица» в Михайловском театре: современный хореограф Начо Дуато запутался в балете Петипа

Нокаутирующее известие о том, что Начо Дуато собирается ставить «Спящую красавицу», появилось почти год назад – вскоре после того, как звезда западной хореографии была призвана в Михайловский театр. Но с тех пор сводки из репетиционных залов хаотично менялись. Сначала постановщик якобы собирался лишь подновить и отрепетировать классический спектакль. Затем было обнародовано заявление, что в балете не останется ни одного па из «энциклопедии классического танца», созданной сто с лишним лет назад Петипа.

Премьера опровергла сразу все предсказания. Потому что наглядно продемонстрировала человеческие метания Начо Дуато. Хореографу модерновой школы трудно дается существование в Петербурге – самом балетном городе мира.

Трехактная сказка Дуато следует безупречной логике музыки Чайковского и либретто Всеволожского. Многочисленные номера, необходимые для формы классического балета, купированы, но дворцовый сюжетный монолит спектакля устойчивость сохраняет.

В отличие от хореографического. В нем смешались Петипа и его многочисленные редакторы, творчество которых Дуато пересказал своими словами. В па д’аксьон бывшего пролога, а ныне первого акта это выглядит так: пятерка фей, приведенных Петипа на крестины Авроры, осталась, причем со своими советскими именами (Беззаботность, Смелость и т. д.), однако каждой выдан партнер по счастливому браку. Тем не менее исполняют они все же вариации, а не дуэты – абсурд с точки зрения логики балетного спектакля. Но и на этом хореограф не остановился. Например, Фея Смелости, в дореволюционном девичестве Флер-де-Фарин (фея цветущих колосьев), широкие напевные движения ног внезапно соединяет с мелкими движениями рук, позаимствованными у экс-Феи Крошек. Еще меньше повезло главной героине: Авроре оставили ее парадные пачки и маленькую корону, а вместе с ними – адажио с кавалерами и свадебное па-де-де. И здесь главный казус: хореограф сохранил всю структуру их развития по Петипа и даже ключевые движения. Но в старой постановке они точно соответствовали логике Чайковского, и это уникальный случай, когда гений балета не проиграл гению музыки. Дуато же накручивает варианты поз и позочек, играет ракурсами, дробя и разрушая хореографическую линию, а вместе с ней – образ главной героини. Сложно представить балерину, которая предпочтет эту версию спектаклю Петипа. Тем более что у Дуато главную героиню совершенно затмевает Фея Карабос. Вслед за Петипа он отдает эту партию мужчине – и сцена его появления на крестинах единственная, где постановщик отходит от канона и остается собой, хореографом Начо Дуато. Здесь вступает в права его прославленная музыкальность, тонкое чувство театра, игра смыслами и собственный пластический язык. Если бы хореографу удалось продержаться в этом стиле три акта, его «Спящая красавица» могла бы претендовать на слово в искусстве. Исполнитель партии Ришат Юлбарисов даже на финальных поклонах сохранял стиль и пластику своего первого выхода. Вот за эту партию имело бы смысл бороться приглашенным звездам.