«Возвращаюсь в мир, из которого пришел»

В начале февраля 2003 г. Вацлав Гавел в последний раз принимал парад роты почетного караула на площади перед своей официальной резиденцией. В полночь 3 февраля президентский штандарт с чешским львом и надписью «Правда побеждает» был снят со шпиля над Пражским замком. На башне замка погасло розово-красное неоновое сердце (Гавел любил присоединять сердечко к своей подписи еще в диссидентские времена). В своей прощальной речи президент Чехии попросил прощения у всех сограждан, которых разочаровал во время своего правления, и попрощался своим любимым жестом Victory – знаком победы. «Я возвращаюсь в тот мир, из которого пришел», – сказал он.

На официальное прощание с президентом Чехии тогда приехали лидеры полусотни стран мира. В Праге в те дни проходил саммит НАТО – организации, в которую Чехия благодаря усилиям Гавела вступила в 1999 г., первой из бывших социалистических стран. Неудивительно, что саммит НАТО называли логичным завершением политической карьеры чешского лидера. Свидетельств присутствия в Праге кого-либо из российских лидеров в те дни найти не удалось – тоже в общем неудивительно, если учитывать антинатовскую направленность внешней политики при тогдашнем президенте Владимире Путине. Вполне закономерно и то, что начиная с 18 декабря, когда сердце Гавела остановилось навсегда, официальные соболезнования Чехии выразили десятки действующих и бывших политических лидеров со всего света – за исключением официальной России.

«Вацлав Гавел – сын своей страны. Чехи народ незлобивый, например 40-летие подавления Пражской весны там не отмечалось», – уверена ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Ирина Кобринская. Тем не менее, по ее мнению, чехи обязательно запомнят, что российские официальные лица не выразили соболезнований в связи с кончиной Гавела.

По словам представителя Кремля, «нашу страну на прощальной территории будет представлять уполномоченный по правам человека Владимир Лукин, он и передаст чешской стороне соболезнования от руководства России».

«Одна из причин, по которой я стал президентом, – рассказывал Гавел в интервью британской корпорации ВВС после ухода в отставку, – в том, что мне сказали: до сих пор ты постоянно критиковал правительство. Так покажи нам, как сделать лучше». Вообще-то, ему, писателю и драматургу из богемной семьи (дед – основатель «Люцернафильма», дядя – создатель киностудии «Баррандов»), совсем не хотелось брать власть в свои руки. «Сейчас мне приходится подбирать осторожные выражения, – рассказывал Гавел BBC о своих ощущениях от пребывания в большой политике. – Я не всегда могу сказать человеку в лицо, что я думаю. Мне приходится носить галстук. Должность президента связывает меня в тысячах мелочей».

Впрочем, чешский политолог Анна Чурдова вспоминает, что Гавел и на посту президента предпочитал свитер официальному костюму. «Вацлав Гавел всегда был человеком, а не политиком. Он говорил иначе, чем политики, у него были другие мысли и мотивы, – говорит она. – По сравнению с прежними руководителями разница была огромная. Люди воспринимали его как неформального лидера, буквально как своего соседа. Поэтому он смог привлечь людей на свою сторону и даже убедить многих в необходимости разделения Чехии и Словакии». Разгадка – в его личности, считает Чурдова.

А для поэтессы и правозащитницы Натальи Горбаневской Гавел, как она вспоминает в своем блоге в LiveJournal, всегда «оставался прежде всего совершенно замечательным писателем. И драматургом-новатором, которому мало найдешь равных. И эссеистом, учившим совершенно новому мышлению». Участница знаменитой демонстрации против ввода советских войск в Чехословакию 25 августа 1968 г., позднее она трижды встречалась с Гавелом, в том числе вместе с другими диссидентами, вышедшими с ней протестовать на Красную площадь. «Гавел был при всех наших встречах, пресс-конференциях и т. п., и для всех нас, конечно, был главным любимым человеком», – пишет она. Из его первых президентских решений Горбаневскую особенно впечатлил призыв ко всем чешским эмигрантам возвращаться на родину – кроме него так не сделал ни один из постсоветских лидеров.

«Гавел был прагматичным романтиком, он считал, что реально не то, что возможно, а то, что правильно, – говорит Борис Фрумкин из Института экономики РАН. Гавел старался проводить политику, исходя из принципов демократии, человеческого достоинства, что особенно чувствуется в Чехии, потому что над ней всегда тяготели другие державы. Это был человек-эпоха: он четко чувствовал душу настоящего чеха, поэтому они его считали своим, признавали. Поэтому он так долго и оставался у власти, хотя со здоровьем и было плохо (после пяти лет, проведенных в тюрьмах и лагерях в конце 1970-х – начале 1980-х, у Гавела начались серьезные проблемы с легкими, которые преследовали его до конца жизни. – «Ведомости»)».

По мнению Фрумкина, при отделении Чехии от Словакии в 1992 г. Гавел исходил из соображения, что словацкому народу будет лучше в самостоятельном государстве. Сам Гавел поначалу считал распад страны своим поражением, отчего подал в отставку с поста президента Чехословакии раньше срока. Впрочем, когда он уходил в отставку с поста президента Чехии, то признавал, что расставание Чехии и Словакии оказалось к лучшему для обеих. «В отличие от Польши он сразу провел люстрацию, но этим сразу все и закончилось, не было почвы для тлеющего конфликта. Он просто отстранил их [сотрудников органов госбезопасности] – без травли или каких-то жестких мер. Вопрос был закрыт, и страна начала развиваться в очищенной общественной атмосфере», – считает Фрумкин. «Во внешней политике он также сделал все, чтобы защитить свой народ, поэтому Чехия довольно быстро прошла в НАТО и ЕС, но, будучи прагматиком, он никогда не выступал против России. Бархатной можно считать не только революцию, но и годы его правления», – заключает политолог. А Кобринская отмечает, что именно благодаря Гавелу приняли мирный характер и все бархатные революции в Европе в начале 1990-х.

«Сказать, что это Гавел построил Чехию, было бы преувеличением. Его роль на первом этапе была гарантировать, что Чехия никуда не свернет, так как после падения коммунизма была опасность, что страны региона двинутся в сторону национал-популизма, – говорит главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов. – С другой стороны, Евросоюз, с которым Чехия и Словакия связали свое будущее сейчас, переживает не лучшие времена, и тут могут понадобиться люди такой репутации, которая позволила бы им служить гарантами движения в правильном направлении. Вот тут отсутствие Гавела может сказаться».

Уходя из политики, Гавел заявил BBC: «На мой взгляд, было бы неплохо, если бы политики в меньшей степени руководствовались интересами своей партии и необходимостью удержаться у власти. Им следует усвоить более широкий взгляд на много лет вперед. Это свойственно интеллектуальным или духовным людям. Было бы хорошо, если бы в политику приходило больше интеллектуалов». «В Восточной Европе он был не один такой интеллектуал: в Болгарии первым президентом был философ Желю Желев, в Венгрии – интеллектуал Арпад Генц. Но, в принципе, сравнить Гавела с кем-либо трудно», – резюмирует Лукьянов.