«Калека с Инишмана»: новый спектакль Таганки – образец психологического театра

Не известно, чего стоило Валерию Золотухину приглашать режиссеров за опустевший столик Юрия Любимова, но премьерный план первого сезона сверстан довольно плотно. После «Венецианских близнецов» Гольдони в постановке итальянца Паоло Ланди последовала премьера «Калеки с Инишмана» пермяка Сергея Федотова, а ей на пятки уже наступает работа над следующей премьерой – «Король умирает» польского киноклассика Кшиштофа Занусси. Для каждого из режиссеров работа над заявленным – повторение пройденного (или новые вариации на тему – кому как нравится). Но для Театра на Таганке – возможность попробовать разные стили и способы игры. Добавьте сюда внушительное количество моноспектаклей на Малой сцене – явный признак пробуждающегося актерского самосознания.

История калеки с острова Инишмана (который пытается победить судьбу дважды изгоя, узнать тайну своих родителей и познает радость жизни как раз тогда, когда и раскрытая тайна оказалась ужасной, и неизлечимая болезнь начала обратный отсчет дней) положила начало «аранской» трилогии Макдонаха (куда вошли «Лейтенант с острова Инишмор» и «Призрак с острова Инишир»). События, которые вот-вот потрясут мир (рождение кинодокументалистики или приход к власти Адольфа Гитлера), обходят этот богом забытый край стороной (а в пьесе обозначаются легким намеком). Именно «Калека» лидирует по числу постановок в России, возможно, потому, что больше всего подходит к этическому коду, который можно было бы обозначить строчками Александра Башлачева: «Все ходили грязные, оттого сделались похожие, а под дождем оказались разные, большинство – честные, хорошие».

Сергей Федотов – руководитель пермского театра «У моста» – имеет негласный титул российского первопроходца в мир Мартина Макдонаха. Столичные театралы давно выучили имя его главного адепта – актера Ивана Маленьких. Но, открыв столь мощного автора, пермский режиссер не торопится открывать для него какой-то особый театральный язык, используя ключ старого проверенного психологического театра. Под стать ему и подробное бытовое оформление с буфетной стойкой, бесчисленными банками горошка, видеокадрами ловцов акулы в открытом море (ведь главная пружина действия – голливудские киносъемки на соседнем Инишморе, взбудоражившие островитян и заставившие главного героя испытать свой единственный шанс вырваться из плена аранских островов).

Столь же подробно и натуралистично любое действие актеров – если уж сказано, что главный герой Билли – калека, так Дмитрий Высоцкий предлагает полный набор ДЦП: запинающуюся речь, скрюченные руки, к которым прикручены ремнями ноги. Если уж сказано, что местная оторва Хелен (Александра Басова), на поведение ужасная, добрая внутри, кидается яйцами в мужчин-приставал, то она будет бить яйца о чужие головы с травмоопасной яростью, провоцируя вскрики впечатлительных зрительниц. Зато их последняя сцена выглядит эмоциональным взрывом – инвалид ценой невероятных усилий постигает искусство прямостояния (актер буквально растягивает кожаные ремни), калека душевная учится столь же невероятным вещам – плакать от жалости и любить.

Поэтических метафор и сценической условности здесь днем с огнем не сыщешь (сразу вспоминается первый московский «Калека» в постановке ученицы Камы Гинкаса Ирины Керученко – на сцене сплошные заборы и штормовой ветер: клаустрофобия посреди океана, тюрьма в космосе). Но актеры, не утратившие вкус к эксцентричной, временами чуть плакатной игре, с удовольствием (это чувствуется) вывязывают все эти старомодные петельки-крючочки. В итоге в спектакле, где режиссер лишь воспроизводит собственный стиль, нет ни одной проваленной роли. Зато есть выдающиеся – например, Марина Полицеймако в роли древней Мамаши единственного «журналиста» Инишмора: седая пифия с бутылкой чего покрепче, взирающая на страдания людей и рубящая правду-матку весело и легко, точно из другого мира.