Игроки: Деньги найдутся, проблема – в качестве активов

Хочу поговорить про то, какие мы видим возможности привлечения денег для столь интересного и столь инвестиционно емкого сектора.

Мы как банкиры, консультирующие акционеров, 60%, наверное, сделок в отечественном ритейле сделали, за годы работы накопили некий опыт, и вот – большое видится на расстоянии. Я поговорю об акционерном капитале, потому что с банковскими кредитами, думаю, все более или менее понятно.

С точки зрения инвестиций «жары» уже нет: шло формирование сектора, потом те, кто сформировался качественно и перспективно вышел на рынок, получили капитал. И способность Х5 и «Магнита» осваивать большие инвестпрограммы объясняется как раз тем, что у обоих есть доступ к рынку и к акционерному капиталу.

На рынке продуктовой розницы сейчас идет качественная консолидация. Не секрет, что многие сети в России строились на продажу – мы знаем массу [крупных] собственников – десятки по всей стране, которые этот бизнес создавали, чтобы в конечном итоге капитализировать. Основной вопрос – в качестве [активов].

При том состоянии, в котором нынче пребывает мировой инвестиционный капитал, повального увлечения [со строны инвесторов] инвестициями в России не наблюдается. У нас работал замечательный глава аналитического управления, который в 2008 г. сказал, что на протяжении восьми лет, начиная с 2000 г., Россия либо самый хороший фондовый рынок в мире, либо самый плохой. Все, что вам нужно, – это угадать, каким он будет в этот конкретный год. Вот такой был тренд до 2008 г.: Россия ставила либо рекорды, либо антирекорды по темпу роста рыночной капитализации.

А после 2008 г. тенденция сломалась. В этом году фактически умер фондовый рынок, [компаниям] ему не было, в принципе, что предложить. Он вообще-то был в очень плохом состоянии даже весной, когда вроде еще существовал. Россия в плане инвестиционной привлекательности уже не в тренде. Это связано прежде всего с политическими обстоятельствами, и это началось не в декабре [2012 г.], а в 2007 г., когда люди, занимающиеся деньгами (а это, как правило, очень умные люди), поняли, что в Россию можно ходить крайне избирательно. Но речь не только о политических рисках, есть еще инфраструктурные, и уровень коррупции, и сложность в развитии бизнеса. И как следствие, связанная с этими рисками стоимость [активов]. Она давно уже отпугивает многих западных игроков от каких-либо крупных сделок. Мне как человеку, который большую часть карьеры сделал в России, очень обидно видеть, что Украина для многих стратегов гораздо предпочтительнее. По многим характеристикам – территория меньше, она ближе к Западу, и в силу этого они [инвесторы] готовы закрывать глаза на какие-то вещи, которые подчас там не лучше и не легче устроены, чем в России, – то же регулирование и влияние государства или неструктурированность [бизнеса]. Но, как бы там ни было, факт остается фактом: большого спроса со стороны западных стратегов на российские компании нет и не ясно, когда он появится – все же еще коррелирует с общим состоянием и развитием страны.

Но происходят сделки внутри страны. Мы делали сделку «Виктория» – «Дикси» (20 июня 2011 г. «Дикси» объявила о закрытии сделки по покупке сети «Виктория» за 25,6 млрд руб. – «Ведомости») – хорошая сделка, сложная и правильно структурированная. И есть еще несколько [сделок], о которых я знаю, и по ним процессы идут. То есть консолидация идет, но, конечно, в России гораздо меньше игроков, которые могут себе позволить это сделать.

Тем не менее возможности для привлечения капитала существуют – денег [на рынке капитала] огромное количество. Вопрос опять-таки в том, насколько качественны компании, которые могут на эти деньги претендовать – как с позиций привлечения в акционерный капитал, так и полной продажи и реализации всей акционерной стоимости. Долгое время розница ассоциировалась только с темпами роста, по товарообороту и операционной рентабельности в год под 30% – считалось нормальным. А теперь темп роста – не самое главное: речь идет о качестве; о том, какие у вас помещения; какие арендные договоры, насколько они длинные; какая у вас корпоративная структура; какая отчетность и как долго она существует и т.д. Что касается продуктовой розницы, то по большому счету игра сыграна. На фондовый рынок, я думаю, могут попасть игроки типа «Ленты», да и все, пожалуй. А все другие крайне маргинально смотрятся на фоне остальных игроков, потому что дифференциации мало, размер не позволяет.

Но не продуктовой розницей единой, как говорится... Ею рынок, в принципе, наелся. Объем акций российских продуктовых ритейлеров в свободном обращении стоил порядка $10 млрд по состоянию месяц назад (конференция «Ритейл в России» проходила 15 декабря 2011 г. – «Ведомости»), он упал, поэтому, полагаю, сейчас немного меньше, но все равно много.

Непродуктовой же розницы – огромное количество. Она по большей части еще плохо структурирована, но маржа там выше; темпы роста сравнимы или лучше, чем у продуктовой розницы; сегмент позволяет [ритейлерам] глубоко дифференцироваться от основных игроков или от общего тренда. Однако конкуренция за деньги стала гораздо острее. Отношения с инвесторами надо строить долго, вкладывать время и усилия, но результат того стоит. Сектор продолжает быть очень интересным – он залог того, что растет и производительность труда, и растут кадры, растут качественные ресурсы. В общем, будущее за непродуктовой розницей – в особенности фэшн, одежда, обувь. На него многие инвесторы продолжают смотреть.