Выставка Генри Мура в Кремле: классик представлен скульптурами многочисленными, но не монументальными

Скульптуры Генри Мура – абсолютная классика ХХ века. Они условны как раз настолько, чтобы не шокировать глаз современного человека, понимающего, что пережившие две мировые войны не могут ваять идиллии, и деформированы в ту самую меру, когда видно: двигая искусство куда-то вперед, художник не терял связи с реальностью и профессиональной традицией.

И главное для всеобщего понимания и одобрения – скульптуры Мура являются хорошо сделанными произведениями из серьезных материалов (бронза, латунь, камень, мрамор), их форма отчетлива, хотя и причудлива. Такие мастерски сделанные произведения хороши везде – на природе, на площади, в интерьере. Как оказалось, даже в Кремле.

«Семейная группа» Мура – мать, отец и буквально связывающее их дитя – установлена перед входом в Одностолпную палату Патриаршего дворца и отлично там себя чувствует. Как и кремлевские соборы, она настолько самодостаточна и сама по себе – мир, что ей никто помешать не может и она никому. И дело тут не в сюжете, хотя семейное единение ясно выражено в трех похожих друг на друга – и больше ни на кого – фигурах. У Мура все скульптуры демонстрируют миру устойчивость, силу, внутреннюю энергию и независимость от окружения. Чего он, судя по воспроизведенной на музейной стене цитате, и стремился достичь.

Большая и содержательная кремлевская выставка и называется познавательно: «Генри Мур и классический канон современной скульптуры». Вряд ли по ней можно изучить правила модернистского формообразования, но творческий поиск единственного всемирно знаменитого британского ваятеля она раскрывает последовательно и даже слишком обстоятельно.

Вынужденно (места для выставок монументалиста в Кремле недостаточно) экспозиция делится на два зала. В Одностолпной палате собраны крупные законченные произведения, в том числе тяжелые шпалеры, лишний раз напоминающие, что Мур испытывал влияние Пикассо. Здесь красиво: блестят безупречные абстрактные формы «Зеркала – лезвия ножа» и «Овала с острием», интригуют сложносочиненные скульптуры-шлемы, демонстрирующие, как и большинство муровских скульптур, внешнюю защищенность чего-то внутренне уязвимого.

В зале Успенской звонницы не так красиво, но познавательно – много небольших работ. Правда, и тут приведена оправдательная цитата, гласящая, что есть разница между размером и масштабом и скульптура в три-четыре дюйма может выглядеть монументально. Но впечатление все равно дробится – по моделям и небольшим вещам легко понять замысел, пластические задачи, которые ставил и решал автор, источник, его вдохновлявший. Но трудно восхититься. У Мура ведь так – чем крупнее вещь, тем она краше, сильнее и привлекательнее. Тем больше хочется ее потрогать, погладить или скрыться за ней, как прячется ребенок за телом матери, вывернутым скульптором неимоверным образом – чтобы ребенку было спокойно.