Ларс Тунелл: «В Китае правила жесткие, но определенные, а в России нет правил»

За последние шесть лет, в течение которых Ларс Тунелл возглавляет IFC, он объехал 84 страны, чтобы лично узнать, где финансовая помощь IFC может оказаться наиболее полезна. На интервью «Ведомостям» Тунелл во время визита в Москву оставил полчаса, но половину этого времени провел на встрече с российским клиентом, а потом заспешил в аэропорт. Однако оставшиеся 15 минут были честно выделены позже – интервью продолжилось по телефону. IFC работает как банк развития, инвестируя в частные предприятия и проекты частно-государственного партнерства (ЧГП). Принимая решение об участии, первым делом консультанты корпорации «смотрят на собственников» и их правила корпоративного управления, рассказывает Тунелл: «Например, мы не ведем дел с людьми, имеющими связи в правительстве или других органах госуправления». Финансовая состоятельность проекта – второе условие, третье – насколько он важен для развития региона или страны, поэтому проект в Сибири для IFC будет интереснее, чем аналогичный в Москве, признается Тунелл. Наконец, еще одно главное условие – «специфическая роль IFC» в проекте: если он может быть реализован без участия корпорации, она не будет в нем участвовать. Специфичность роли может быть разной, рассуждает Тунелл: «Например, проект очень большой или в нем присутствуют риски, которые отпугнут частных инвесторов. Или это проект в инфраструктуре, и он требует очень долгосрочного финансирования, которое не предоставит частный банк, или мы можем помочь компании улучшить управление операциями, или помочь решить экологические и социальные аспекты проекта. Многие из этих примеров относятся и к России».

– Проблема политического лидерства сейчас стала глобальной. А насколько ключевой вы считаете роль лидера страны или региона в создании привлекательных для капитала условий?

– Лучшего способа распределения рыночных ресурсов, чем частный сектор, не существует. Как правило, роль государства – в определении правил и контроле за тем, как их исполняют, в создании правовой среды, которая позволит разрешать различные конфликты и споры. А частные компании в конкурентной среде делают свое дело – поставляют товары и услуги потребителям. Поэтому именно частный сектор так важен для достижения высокой эффективности. России нужно повышать свою эффективность, используя частный сектор. Например, в отчете, который мы готовим, – Doing Business – Россия занимает 120-е место [из 183-х], это где-то среди стран Африки. Премьер Владимир Путин сказал, что Россия должна быть в первой двадцатке. Это очень амбициозная цель. И совершенно понятно, что для этого надо развивать малые и средние предприятия, они – основа предпринимательства, база для развития и зачастую именно тот сектор, где появляются инновации, необходимые России для диверсификации экономики и повышения ее мировой конкурентности. Есть и другие области, где России надо повышать эффективность. Например, затраты энергии в России по сравнению со Швецией или Канадой процентов на 20–30 больше. И это не изменишь на федеральном уровне – это должно быть сделано на местном уровне. Необходимо усиливать роль местных органов власти, которые могли бы содействовать развитию местных предприятий.

– На Давосском форуме обсуждали, не устарела ли модель капитализма. Вы как считаете?

– Если вы посмотрите на модель капитализма 20–30 лет назад, на то, как она выглядит сегодня, и на то, как она будет выглядеть через 20 лет, – вы увидите, что она как живой организм, она изменяется, адаптируется к обществу, ценностям и различным задачам, которые перед ним стоят. И поэтому дискуссия о характеристиках этой модели важна и полезна. Последний кризис показал, что сегодняшняя модель не идеальна. Конечно, модель капитализма далека от совершенства, поэтому необходимо проводить дискуссии о ее регулировании, о степени дерегулирования экономики, ставшего источником последнего кризиса, хотя, с другой стороны, слишком активное вмешательство государства приводит к неэффективности. Так что это очень тонкая грань, и поиск баланса будет продолжаться всегда.

– Эта модель универсальна?

– Я полагаю, что каждая страна имеет свои особенности, тем более на разных этапах развития: в каждой – своя культура, история, и конкурентные преимущества и недостатки тоже свои, особенные. Поэтому, конечно, каждой стране надо выработать то, что подходит ей, а в такой огромной стране, как Россия, – даже каждому региону. Ситуация в Москве может быть отлична от того, что происходит в Сибири. И баланс между государством и частным сектором может различаться, потому что Москва и Сибирь имеют разные проблемы и решать их тоже придется по-разному.

– Какие регионы представляют для IFC стратегический интерес? Россия входит в их число?

– Как часть группы Всемирного банка, мы занимаемся развитием там, где в нас наибольшая потребность и где мы можем дополнить усилия частного сектора. Поэтому для нас наиболее важны беднейшие страны мира. У нас примерно 50% бизнеса по количеству проектов приходится на страны, где люди живут на $1,25 в день на человека. В то же время вторая половина нашего бизнеса – и если говорить о деньгах, то около 60% – приходится на страны со средним уровнем дохода, и мы по-прежнему полагаем, что можем и дальше играть важную роль в этих странах. В том числе и в России, где объем всех операций составил $1,2 млрд в 24 проекта в прошлом году. И в таких странах, как Россия, мы ищем, где мы можем оказать наибольшее влияние. Вот, например, недавно состоялась встреча насчет возобновляемых источников энергии. Мы стараемся оказать помощь по инфраструктурным проектам в рамках частно-государственного партнерства, недавно подписали новое соглашение в рамках проекта восстановления аэропорта «Пулково» – это очень хороший пример ЧГП. Мы смотрим, как мы можем помочь в диверсификации и модернизации российской экономики. И поскольку мы фокусируемся на развитии инфраструктуры, то развитие социальной инфраструктуры – сфер образования, здравоохранения – тоже крайне важно для нас.

– Сейчас во многих странах идет волна социальных протестов, учитываете ли вы это как-либо в своих планах, ведь неопределенность негативно сказывается на бизнесе?

– Дискуссия – важнейший элемент развития. Дискуссия и вовлечение гражданского общества очень важны. Пока эта дискуссия, которая для сегодняшней России относительно внове, может двигать вперед необходимые решения (государственного управления, открытости, корпоративного управления, отношений государственной и частной собственности), – это положительный элемент. У вас сейчас есть политическая неопределенность в связи с выборами, но это временный момент. То, на что люди смотрят пристально, – это что произойдет после выборов, будет ли улучшаться инвестиционный климат или нет.

– Путин заявил, что России нужно ориентироваться на рейтинг Doing Business. И это уже делают правительства Белоруссии, Казахстана. А может ли рейтинг действительно служить ориентиром? Он рассматривает затратность отдельных бюрократических процедур, но насколько они в совокупности формируют то, что называется инвестиционным климатом? Простота процедуры, например открытия компании или получения разных разрешений, еще не означает, что страна привлекательна для предпринимательства, если, например, ее монетарная и бюджетная политика не сбалансированы, власти вмешиваются в деятельность частных фирм и т. п.

– Начнем с того, что представляет собой это исследование. Оно измеряет, как в разных странах мира законодательно регулируется ряд аспектов предпринимательской деятельности. Например, за сколько дней можно зарегистрировать бизнес и сколько за это надо заплатить, сколько различных форм придется заполнить, чтобы импортировать или экспортировать груз. Это исследование не учитывает ни размер экономики, ни макроэкономическую ситуацию в стране в целом, ни политическую стабильность в стране или в регионе. Оно показывает, с какими проблемами сталкиваются предприниматели каждый день, на микроуровне. И в этом плане оно, безусловно, полезно. Могу привести конкретный пример его применения: я недавно был в Лиме, Перу, где мы работали в области улучшения условий для бизнеса на уровне страны и на уровне города. В результате они ввели принцип одного окна для предпринимателей, которые хотят зарегистрировать компанию. В этом одном окне можно подать документы и получить все необходимые разрешения за один день и за относительно небольшие деньги. В итоге за четыре месяца у них число заявок на регистрацию превысило число заявок за предыдущие три года, вместе взятые! Такие нововведения помогают людям, которые, возможно, занимались бизнесом в неформальном секторе, выйти из тени. Как правило, это означает, что они могут нанимать больше работников, более высокой квалификации, заниматься импортом или экспортом и т. д. Всемирный банк провел исследование и обнаружил, что, когда компании выходят из неформального сектора в формальный, они растут в среднем в 8 раз быстрее, чем если бы оставались в тени. Так что это очень, очень важно, но я на 100% согласен с вами, что макрофакторы тоже очень, очень важны. Важно, насколько правила игры привлекательны для инвесторов. И иностранных, и российских – ведь думают и те и другие одинаково: есть возможности для бизнеса или нет. Возьмите Китай: там правила жесткие, но определенные, тогда как в России нет правил. Вот что важнее всего сделать, чтобы инвесторы поверили в возможность улучшений. Я бы сказал, что вообще самый главный вопрос – в доверии. В установлении правил и разъяснении, что они устойчивы и не будут меняться. Россия во многих сферах имеет очень хорошее законодательное регулирование, но ему не следуют, не осуществляют так, как ожидается. Это вопрос независимости правовой системы.

– А какие шаги можно было бы здесь предпринять?

– Я бы не хотел это комментировать, но, если послушать, что говорят эксперты на различных форумах, ответ очевиден.

– На ваш взгляд, какие регионы лучшие и худшие для ведения бизнеса и где место России?

– На этот счет существует много исследований и рейтингов. Возьмем хотя бы Investment Аcross Borders Всемирного банка, есть рейтинг Всемирного экономического форума, есть рейтинг Trasparency International об уровне коррупции. Каждый из них в какой-то мере ответит на ваш вопрос.

– И все же – ваше впечатление?

– Я бы не взялся присваивать России рейтинги, поскольку привлекательность для инвестиций определяется не только уровнем регулирования, но и стабильностью этого регулирования, а также его применением.