Суть дела: Общество недоверия

Член совета директоров АФК «Система», президент благотворительного фонда «Система» Вячеслав Копьев считает, что существует зона, где корпоративные расходы позволяют решать социальные проблемы, и именно в этой зоне деловая благотворительность оказывает существенное влияние на конкурентную среду и становится действительно стратегической. Фонд АФК «Система» создает проект по поиску, поддержке и развитию талантливой молодежи «Лифт в будущее», частью которого будут всероссийский портал с базой данных молодежи. «Этим проектом оказывается влияние не только на решение одной проблемы, в нашем примере – развития и востребованности российских талантов, но и на весь общественный контекст, связанный с нею, стимулируя масштабные и устойчивые трансформации, без которых исходная проблема может быть надолго законсервирована», – считает она.

Российская благотворительность растет по количеству проектов и их участников, были единодушны в оценках участники VIII ежегодной конференции «Благотворительность в России», которую «Ведомости» провели в начале марта в Москве.

РСПП оценил объем благотворительности в России в $5 млрд.

В The Boston Consulting Group (BCG) подсчитали, что в последнее время на сектор НКО тратится около $13 млрд. Основная проблема в том, что это не более 1% ВВП России, говорит Сергей Перапечка, директор московского офиса BCG. Доля экономики НКО в ВВП развитых стран – в среднем 6,5%, более того, в нескольких государствах она превышает 10%-ный порог.

Большая часть финансирования НКО – около 73%, или $9 млрд – поступает от бизнеса и граждан. Причем от граждан – мало (не более 15%, по оценкам «Форума доноров»), большая часть – от компаний. И НКО почти не финансируются за счет бюджета. По оценке BCG, в привлеченных сектором ресурсах доля государственных средств – не более 5%. Это в 10 раз меньше, чем в развитых странах, и в четыре, чем в развивающихся.

Реально бизнес тратит на социальную сферу еще больше. Не все средства идут в НКО, а кроме того, компании дают деньги еще и на ремонты, стройки и прочую помощь по запросам администраций, напоминает Наталья Каминарская, исполнительный секретарь «Форума доноров», ассоциации компаний, занимающихся благотворительностью.

В среднем компании США перечисляют на благотворительность чуть менее 1% прибыли до вычета налогов, говорится в отчете Corporate Giving Standard (CGS), подготовленном Комитетом по поддержке корпоративной филантропии (CECP). На общем фоне выделяются лишь производители потребительских товаров не первой необходимости – они направляют на филантропию около 2% прибыли. В России, по данным, предоставленным участниками ежегодного рейтинга лучших корпоративных благотворительных программ, проводимого «Ведомостями», «Форумом доноров» и PwC, компании, принадлежащие иностранным корпорациям, укладываются в статистику CGS, тогда как у российского бизнеса эти расходы существенно выше 2%.

Компании, работающие в регионах, тратят на социальные проекты от 3 до 6% прибыли, по оценкам Алексея Костина, исполнительного директора НП «Корпоративная ответственность – русский центр». Делают они это, конечно, не из чистого альтруизма, у них свои цели. Цель первая – создать в регионе присутствия социальную инфраструктуру вокруг своего бизнеса и тем самым обеспечить лучшие условия функционирования предприятий. Цель вторая – установить на региональном уровне правила отношений с властью. «Региональную политику в сфере благотворительности во многом формируют местные власти. Поэтому бизнес стремится заключить четкие соглашения с администрацией на реализацию определенного количества проектов», – рассказывает Костин. Создание благоприятного морального климата в регионе, формирование бренда работодателя и поддержание репутации компании и есть третья цель, которую преследуют социальные программы бизнеса в регионах, развивает эту мысль Костин.

Это мнение подтверждается массой примеров.

Компания «Сахалин энерджи» разрабатывает месторождения на шельфе острова Сахалин с 1994 г. «Поначалу местное население настороженно относилось к нам. Потребовались время и усилия, чтобы показать людям: мы здесь не только для того, чтобы добывать нефть. Мы готовы активно участвовать в жизни региона и развивать его», – объясняет Анна Лыгина, руководитель группы социальных инвестиций компании. Сегодня в компании действует несколько социальных программ поддержки местного населения и развития инфраструктуры региона присутствия. С 2003 г. профинансировано 262 социальных проекта в 55 населенных пунктах Сахалинской области.

«Открытия Ледового дворца, который мы строили в Новомосковске Тульской области, ждал с нетерпением весь город. Теперь сюда приезжают кататься на льду со всей округи», – рассказывает Владимир Кузнецов, менеджер проектов социальной ответственности компании «Еврохим», которая с 2008 г. реализует программу развития ледового спорта в регионах присутствия. Планируется построить восемь ледовых объектов в шести регионах, организовать пять новых региональных ДЮСШ. «Мы редко поддерживаем кого-либо вне регионов присутствия. Нам важно развивать отношения именно с местными сообществами», – объясняет Кузнецов позицию компании.

Примерно 100 компаний на российском рынке имеют хорошо структурированные, комплексные социальные программы в регионах работы, утверждает Мария Черток, директор благотворительного фонда «CAF Россия». Как правило, это крупные корпорации, которые работают на международном рынке, заботятся о своей репутации в мире и перенимают лучшие западные практики в сфере корпоративной социальной ответственности (КСО), объясняет она. На российском рынке конкурентным преимуществом служит близость к чиновникам, отсюда и невнимание бизнеса к вопросам благотворительности, объясняет Костин малочисленность хороших КСО-программ.

Проблема уровня

Бизнес как наиболее профессиональная часть управляющих должен активнее решать те системные проблемы в стране, с которыми не удается справиться государству, предложил на конференции «Ведомостей» Константин Малофеев, председатель попечительского совета Благотворительного фонда святителя Василия Великого. «Мы живем в стране, имеющей острые социальные проблемы: демография, наркомания, алкоголизм. Кто-то может сказать, что эти проблемы должно решать государство и бизнес здесь ни при чем. Но если государство неэффективно? Уже есть отдельные примеры социальных проектов, реализованных крупными бизнесменами и корпоративными фондами. Так, именно фонд «Искусство и спорт», который финансирует Алишер Усманов, способствовал получению Россией права проведения чемпионата мира по футболу 2018 г. На международном уровне продвигаются проекты развития фехтования: Усманов – президент Международной федерации фехтования. Малофеев предложил принять общую для бизнеса консолидированную стратегию по решению социальных задач и персонифицировать зоны ответственности каждого бизнесмена или предприятия за конкретное направление.

Примеров успешной персонификации в бизнесе столько же, сколько и неуспешных, не соглашается Глеб Прозоров, управляющий директор газеты «Ведомости». Хотя Алексей Кравцов, президент «Крафтвэй корпорэйшн ПЛС», и возглавляет Союз конькобежцев России, голландцы все равно бегают лучше, продолжает он. Если наши олигархи не готовы передать бизнес для управления менеджментом и полностью посвятить себя благотворительности, как Билл Гейтс, заставлять сделать это бессмысленно, уверен Прозоров.

КСО для компаний – это в первую очередь инвестиции в безопасность и экологичность производства, своих сотрудников и членов их семей, а системные проблемы на уровне конкретных, хотя бы и сложных программ не устранить, считает Наталья Поппель, начальник управления КСО «Северстали».

Медициной давно доказано, что во всех странах – за небольшим исключением – алкоголизм лечится экономическими мерами, т. е. на государственном уровне, продолжает Прозоров.

Но эффект от такого воздействия будет сильнее, если бизнес объединится в одном или нескольких проектах. На Западе совместные КСО-программы – распространенная практика, компании делят расходы, добиваясь гораздо большего результата, но в России это только начинается, говорит Копьев.

Предприниматели друг в друге видят больше конкурентов, чем союзников, даже в сфере филантропии, объясняет это Елена Роллинз, директор по связям с общественностью En+ Group.

Успех социальных проектов в средних и мелких городах, где есть только малый бизнес, еще больше зависит от способности предпринимателей договориться между собой, говорит Борис Цирульников, исполнительный директор ГБФ «Фонд Тольятти». В этих городах основные НКО – это фонды местных сообществ (ФМС). Еще несколько лет назад бюджет фонда города Рубцовска был 100 000 руб., сейчас уже 3 млн, но даже эти средства собираются очень тяжело: каждый раз частным предпринимателям надо умерять амбиции ради общей программы, рассказал он на конференции.

Право на выбор

С ростом корпоративной благотворительности в детских домах становится все больше компьютеров, но число детей-сирот и детских домов тоже растет, отмечает Елена Творогова, генеральный директор общественной организации «Возрождение земли сибирской». Минусы бизнеса с точки зрения НКО в том, что он ориентируется на сиюминутные результаты, но в долгосрочной социальной программе важен сам процесс, а не институциональные изменения. Одно из немногих исключений – образовательный проект в Иркутской области, который ее фонд реализует с En+ Group.

Наше общество крайне консервативно в представлениях о нуждающихся в помощи, помощь в основном идет сиротам, больным детям, старикам, а также объектам культуры и религиозного культа, перечисляет Черток. Даже такие очевидные группы нуждающихся, как инвалиды, ВИЧ-инфицированные, бездомные, подвергшиеся насилию женщины, практически не вызывают отклика. Но настоящей бедой является выбор адресной и материальной помощи как наиболее эффективного способа заняться благотворительностью, считает она.

Благотворительность для компании – это возможность создать связь на эмоциональном уровне с ключевыми аудиториями, от которых зависит успех бизнеса, и через эту связь повысить их лояльность, говорит Елена Кохановская, директор департамента по связям с общественностью МТС. По итогам опроса целевых аудиторий компания определила наиболее волнующую их социальную проблему и сделала ее целью своей благотворительности – это адресная помощь больным детям в разных регионах. Проблема больных детей действительно волнует общество, поэтому противоречия между интересами бизнеса и общества кажущиеся. Но если эмоциональные приоритеты общества изменятся, компания скорректирует свои социальные программы, обещает она.

Компании никогда не будут ставить перед своей благотворительностью цели более прогрессивные, чем готовы понять их ключевые стейкхолдеры, замечает Черток.

Татьяна Тульчинская, директор благотворительного фонда «Здесь и сейчас», призывает не выстраивать иерархию ценностей благотворительности, определяя, кому лучше помогать.

Нужен профессионализм в сфере корпоративной благотворительности. Просто программы уже недостаточно, не соглашается Черток. Важно, чтобы компании не застряли в наиболее традиционной части спектра возможностей и постепенно расширяли как тематические приоритеты, так и инструментарий. Например, новогодние праздники и подарки для сирот должны потихоньку замещаться поддержкой развивающих занятий и профессионального обучения детей, предлагает она.

Для того чтобы быть в тренде, компаниям необходимо подходить к благотворительности более осмысленно, соглашается Елена Тополева-Солдунова, председатель комиссии по социальной политике Общественной палаты РФ. Понятно, что нужно считаться с мнением сотрудников, но при этом учитывать, что они могут быть недостаточно информированными. Логичность и эффективность в выборе приоритетов приобретают все большее значение, уверена она.

С эффективностью не все однозначно. «Ведомости», «Форум доноров» и PwC уже четыре года делают рейтинг лучших корпоративных благотворительных программ, где основным критерием является эффективность программы, а ее бюджет мало влияет на итоговое место. За это время лидером ни разу не стала программа с максимальным бюджетом.

Профессиональное сообщество должно вести разъяснительную работу о том, что такое эффективные социальные инвестиции, уверена Тополева-Солдунова.

Многие российские НКО, особенно в регионах, сами нуждаются в обучении и повышении прозрачности деятельности, они смотрят на бизнес только как на источник финансирования, не хотят делиться информацией и реализовывать совместные проекты, разрабатывать новые технологии благотворительности, подчеркивает распространенные минусы НКО Роллинз. Из-за чего бизнес относится к НКО часто с недоверием, делая свои программы, оказывают адресную помощь.

Благотворительные организации не могут и не должны системно решать проблемы, например, наркомании и абортов, считает Каминарская. НКО способны на каком-то этапе объединить усилия всех целевых аудиторий, оказать помощь тем, кто не может получить ее по каким-либо причинам от государства. Но в общем у государства, бизнеса и НКО свои цели, говорит она.

Оксана Низовцева, руководитель управления Минздравсоцразвития Самарской области, согласна, что власти и НКО должны дополнять друг друга. В области всего один государственный центр иппотерапии, поэтому администрация ежегодно по конкурсу финансирует еще несколько негосударственных центров, чтобы у населения был доступ к их услугам. Социально активный бизнес должен иметь дополнительные стимулы, поэтому в области действует специальная программа налоговых льгот.

Пассивные люди

Крупным компаниям в одиночку и не под силу решать все проблемы региона, отмечает Поппель. Компания наполняет около 60% бюджета Карелии, и у нее нет иного пути улучшить ситуацию в регионе, как вовлекать население в благотворительные программы. Роль местных сообществ, особенно в регионах, невелика. Например, в Вологодской области зарегистрировано 1000 НКО, но реально работает 30–50, приводит она пример. Конечно, для развития НКО требуются ресурсы: человеческие, материальные, технические, информационные. Поэтому, «Северсталь» создает ресурсный центр для поддержки НКО во всей Вологодской области. Его и программу «Дорога к дому» поддержало Минэкономразвития РФ.

Невозможно заставить человека делать то, чего он не хочет, говорит Елизавета Александрова, руководитель отдела корпоративных коммуникаций L’Oreal Russia. К сожалению, российская практика благотворительности далека от европейской или американской: в России донор за сдачу крови получает льготы от государства, во Франции донорство никак не поощряется, а в США невозможно поступить в вуз без волонтеро-часов, приводит она пример.

Развитию благотворительности в России мешает прежде всего отсутствие доверия среди всех слоев общества друг к другу, начиная от соседей по квартирам и кончая партнерами по бизнесу и благотворительности как таковой, говорит Поппель. От недоверия и невовлеченность населения в благотворительную деятельность, и низкая гражданская активность, и иждивенческая позиция людей, особенно живущих в моногородах, непопулярность благотворительности, отсутствие достаточного общественного резонанса.

До тех пор пока в России не будет гражданского общества, а задачу заботиться о себе и обществе люди будут кому-то делегировать, считает Творогова, у нас будут проблемы недоверия и в рамках благотворительности, и не только.