Правила игры: Сделают сами

Игорь Цуканов: Возможно, роль государства состоит в том, чтобы стимулировать операторов создавать телекоммуникационную инфраструктуру, в частности ШПД. [Заместитель генерального директора «Связьинвеста»] Михаил Лещенко поднял эту проблему на комитете по инвестиционной политике ТПП. Насколько я понимаю, эта тема вызвала определенный резонанс, в том числе и Минкомсвязи какую-то такую поддержку продемонстрировало. Вопрос состоит в том, достаточно ли у операторов, у игроков рынка возможностей, чтобы самостоятельно создавать такую инфраструктуру, или нужна какая-то государственная поддержка, государственное участие. Если да, то как она могла бы выглядеть? Я бы предложил как раз Михаилу начать эту дискуссию.

Михаил Лещенко: В принципе, тема не нова – она уже много раз обсуждалась и, собственно говоря, витала в воздухе. В чем основная концепция этой идеи? Существует очень много исследований, проведенных в различных странах мира, которые напрямую говорят о том, что существует очевидная взаимосвязь между развитием информационной инфраструктуры и темпами экономического развития в той или иной стране. Очевидно, что увеличение проникновения интернета приводит к уменьшению занятости, повышает эффективность работы как отдельных компаний, так и государства в целом. В России, безусловно, произошел существенный прогресс в этом направлении. За последние 4–5 лет уровень проникновения интернета вырос очень и очень сильно. Я имею в виду именно широкополосный интернет. Наверное, если не вдаваться в детали, кажется, что ситуация достаточно благополучная. Но если посмотреть на цифры и сравнить, становится очевидно, что Россия существенно отстает от европейских стран и от многих восточных стран именно с точки зрения развития информационной инфраструктуры. Так, например, по уровню показателя проникновения ШПД, который на конец 2011 г. составил около 40% – если по домохозяйствам считать. Мы находимся во второй половине списка стран, с которыми хотим себя сравнивать. Если посмотреть, например, на европейские страны – Францию, Англию, Германию, я уже не говорю о Швеции, Южной Корее или Японии, то там проникновение 80, 70, 90%. Но это не главное. Потому что проникновение тоже бывает разное. Есть проникновение на скорости 2 Мбит/с, есть проникновение на скорости 50 и 100 Мбит/с. А есть проникновение 1 Гбит/с. Такая цель поставлена в Японии к 2015 г. – обеспечить такую скорость на своих сетях. С моей точки зрения, чтобы быть конкурентоспособными, нашей стране предстоит в ближайшие два-три, максимум четыре года сделать гигантские, колоссальные инвестиции в информационную инфраструктуру. Безусловно, частные операторы очень много сейчас уделяют внимания развитию информационной инфраструктуры, большие деньги вкладываются в ШПД. Но, на мой взгляд, этого абсолютно недостаточно и, если ничего не менять, мы достигнем уровня 100%-ного проникновения интернета, может быть, к 2020 г. При этом я не говорю уже о скоростях 50, 100 Мбит/с, которые к 2013–2014 гг. поставлены в качестве цели для программ по развитию ШПД практически во всех европейских государствах.

Практически во всех европейских странах, во многих странах Южной Америки, Северной Америки, Австралии, Юго-Восточной Азии существуют национальные программы поддержки развития широкополосного доступа. В этих программах не только предусматривают выделение бюджетных денег – они, прежде всего, ставят цель: что государство хочет получить, что государство считает для страны необходимым с точки зрения развития информационной инфраструктуры. И, соответственно, устанавливаются некие меры, которые позволяют даже не столько инвестировать государственные деньги, сколько стимулировать инвестирование частных денег. Это могут быть какие-то налоговые каникулы для компаний, которые инвестируют; какие-то, может быть, лицензионные вещи или вещи, связанные с регулированием, льготное финансирование и т. д. И это как раз то, чего сейчас не хватает в России. Существуют какие-то региональные программы поддержки, но не хватает глобальной стратегической программы, где бы государство четко сформулировало: да, мы ставим цель, что интернет в России должен достигнуть таких-то показателей к такому-то году; да, мы считаем, что для этого можем предоставить либо налоговые льготы, либо поддержку с точки зрения регулирования. Мне кажется, что время для такой программы уже пришло. Я со многими коллегами общался на эту тему. И многие говорят, что этой проблемой нужно было заниматься два-три года назад. Это действительно так. По уровню развития информационной инфраструктуры Россия отстает от европейских стран года на два-три, может быть даже на четыре. А если сравнивать с Южной Кореей и Японией, то лет на восемь.

И. Ц.: Михаил, вы общались с чиновниками. Есть ли какое-то понимание у вас лично, какой механизм был бы наиболее реален именно в России? Понятно, что на прямые бюджетные вливания сложно рассчитывать...

М. Л.: По поводу прямых бюджетных вливаний – вливают же деньги, например, в строительство дорог. Дмитрий [Страшнов] очень хорошую речь сказал, открывая нашу сессию, – о том, чем является мобильный доступ в интернет для современной экономики. Я бы, честно говоря, это расширил: просто доступ в интернет, широкополосный доступ. Как мы обсуждали, не совсем правильно говорить мобильный – немобильный. Потому что даже если мы говорим о развитии LTE, то базовые станции LTE должны к чему-то крепиться. А это, скорее всего, наземная оптоволоконная сеть. Если мы говорим о технологиях, то, скорее всего, через пять лет, может даже раньше, телекоммуникационные услуги будут выглядеть следующим образом. Будет единая информационная сеть на базе наземного оптоволокна, и к ней будут подключены абоненты. Причем абоненты могут быть подключены на базе разных технологий. Это и медная пара по технологиям DSL – скорее всего, они еще долгое время будут существовать, и оптоволокно в квартиру. Это будет 3G. Это будет LTE. Это будет WiFi. Возможно, еще какие-то технологии появятся. В любом случае это будут возможности для доступа в информационную сеть, которая будет существовать в стране.

Что касается мнения регуляторов, безусловно, я общался с Минсвязи, общался и с [заместителем министра связи и массовых коммуникаций Наумом] Мардером, с [заместителем министра связи и массовых коммуникаций Ильей] Массухом на эту тему. Они, конечно, говорят: да, нужно развивать. Вопрос – как? Проблема в том, что, к сожалению (или к счастью) не принимает единственное министерство решения о выделении денег или об изменении законодательства. Это много министерств, много различных ведомств, которые, на мой взгляд, должны участвовать в этом процессе. Моя идея состоит в том, чтобы создать, предположим, на базе ТПП некую площадку, где представители различных министерств и ведомств, представители частного бизнеса смогли бы встретиться, обсудить и выработать общие подходы к решению этой проблемы. К сожалению, это нельзя сделать на базе какого-то одного ведомства.

И. Ц.: Или к счастью.

М. Л.: Да. У нас одно ведомство весь круг этих вопросов не решает. Должна быть некая вневедомственная площадка. Опять-таки это не должно быть правительство. Потому что здесь очень сильно затрагиваются интересы частного бизнеса. И государство, на мой взгляд, должно стимулировать частный бизнес как можно активнее вовлекаться в этот процесс. ТПП – идеальное место для создания такой площадки.

И. Ц.: Понятно. У нас здесь тоже своего рода площадка, где присутствуют как раз представители компаний. Поэтому можно попытаться в каком-то таком режиме очень быстром сформулировать тезисы. Хотел бы предложить высказаться Андрею Патоке из «Вымпелкома». Чего бы вам хотелось от регулятора, чтобы решать такую государственную задачу? Какой механизм мог бы работать, чтобы частная компания была простимулирована это делать?

Андрей Патока: Я согласен с Михаилом по поводу необходимости усиления роли государства в деле проникновения услуг ШПД. И координация деятельности всех ведомств и всевозможных регуляторов в стране в этом направлении, конечно, будет весьма полезной. Но я бы хотел немножко другой взгляд на ситуацию предложить. С точки зрения оператора, который давно этим занимается и в мобильном сегменте, и в фиксированном сегменте, и занимает достаточную долю рынка.

Я отчетливо помню 2009 г., когда мы встречались в этом же помещении и обсуждали вопрос, который тогда формулировался так:«Как ликвидировать цифровое неравенство с точки зрения широкополосного доступа». Помню, что в то время проникновение ШПД в стране составляло чуть больше 25%. Сегодня, спустя всего три года, мы с вами говорим о том, что проникновение широкополосного доступа – всего лишь фиксированного – в РФ составляет более 50%. Но эта картина, «средняя по больнице», мало о чем говорит. Если взять крупные города, то сегодня проникновение ШПД там составляет 80% и более. То есть оно находится на уровне лучших показателей как Европы, так и США и многих азиатских государств, которые сегодня здесь приводились в пример. Вопрос: кто стимулировал операторов на то, чтобы добиться этого результата? Никто. Их стимулировал рынок. Слава богу, мы с вами работаем в телекоммуникационной отрасли, которая является поистине рыночной в нашей стране, и она саморегулируется. Если посмотреть на прирост ШПД, который произошел в крупных городах России, то более половины этого прироста произошло за счет деятельности частных компаний, которые построили с нуля новые сети, которые на самом деле обеспечивают технологическую нейтральность и абсолютно масштабированы для решения любых задач, которые возникнут в будущем с точки зрения скорости передачи данных. Компании обеспечили конкуренцию на этих рынках и снизили цены для потребителей. Например, возьмем Уфу. Три года назад за 450 руб. в Уфе вы могли получить скорость передачи данных максимум до 1 Мбит/с при подключении в интернет, безлимитный тариф. Сегодня за эти деньги вы можете получить 20 Мбит/с. Это касается всех городов с населением от 300 000–500 000 человек и выше. Проблема заключается в том, что делать с теми местностями, где не очень много населения и где экономика этого процесса не позволяет стимулировать инвестиции частных компаний? Здесь как раз нужны те усилия, о которых говорит Михаил. Для того чтобы мы получили не помощь от государства, а по крайней мере устранили барьеры на пути развития этих сетей.

Какие это барьеры? Прежде всего, законодательные относительно строительства сетей. Возможность использования инфраструктуры. Электроэнергия. Возможность размещения кабеля в наземных и подземных коммуникациях. Снижение издержек операторов при взаимодействии с муниципальными властями. Изменение муниципального законодательства, в том числе градостроительного, которое позволит строить эти новые сети. Я вас уверяю, поскольку спрос на эти услуга растет, задача по стимулированию будет решаться таким образом. [Бывший] президент [России Дмитрий Медведев] поставил задачу обеспечить широкополосным доступом 9 из 10 семей в стране. Это означает, что широкополосный доступ в интернет становится универсальной услугой. Вы помните, что в законодательстве у нас есть такое понятие «универсальная услуга», в которую мы с вами отчисляем каждый год 1–2% от нашей выручки. Почему бы не использовать эти деньги и на целевое развитие программ, связанных с увеличением проникновения широкополосного доступа? И самое главное, как мне кажется, нужно не ломать положительные тенденции, которые были созданы за предыдущие годы. Что мы сегодня видим в крупных городах, где мы достигли хороших уровней проникновений – все вместе участники рынка? Начинается атака на подвесные кабели. Говорят, оказывается, это портит внешний вид городов. Хотя в Токио, который приводится в пример, это широко используется и никого не смущает. Надо убирать эти кабели, переносить их в подземные коммуникации, которых либо нет, либо они недостаточно покрывают территорию этих городов, либо это экономически не выгодно для операторов. Сегодня есть риск сломать то хорошее, что мы создавали в предыдущие годы. Это один из примеров, есть масса других. Вот из последних: позиция государства с точки зрения ускоренной амортизации оборудования. Хорошие решения, которые принимались ранее, которые позволяли информационным компаниям эффективно использовать инвестиции, постоянно наращивать их в развитии сети, сегодня в законоприменительной практике во многих судах и при взаимодействии с налоговыми инспекциями ставятся под сомнение. Что, конечно, вызывает у нас вопросы по стимулированию инвестиций в будущем. Тем более что эти вопросы зачастую ставятся властями как пересмотр решений, которые были приняты до того. Если у нас будет понятная и предсказуемая ситуация законодательства в области доступа к необходимым ресурсам для строительства сетей или поддержка в налогообложении этой деятельности, тогда, я думаю, частная инициатива, которая всегда помогала коммуникационной отрасли в стране опережающими темпами развиваться, – она и дальше продолжится. И мы в очень короткой перспективе добьемся решения задач, которые перед нами ставит президент.

И. Ц.: Светлана [Шамзон], ТТК известна, в частности тем, что сейчас вы строите сети как раз не только в городах с населением 300 000–500 000 человек, но и в маленьких городах. То, что говорит Андрей – если я правильно пересказываю, – нужны не столько фискальные меры, сколько меры, связанные с облегчением доступа к инфраструктуре. То есть какие-то более или менее общие регуляторные шаги, которые упрощают ведение бизнеса. По примеру ТТК вы с этим согласны? Или все-таки нужна какая-то налоговая поддержка, еще что-то?

Светлана Шамзон: Я полностью здесь согласна с Андреем. Мы действительно строим сети в городах с населением менее 500 000 человек и с населением менее 300 000. В последний год в список городов, в которых мы начинаем строительство, уже попадают даже города, в которых население менее 50 000 человек. И здесь реально существуют барьеры, о которых подробно сейчас говорил Андрей. Вмешательство регулятора и вмешательство государства именно в снятии этих барьеров действительно очень серьезно помогло бы оператору строить сети быстрее, инвестировать туда деньги. Но самое важное – принять решение достаточно быстро. Потому что сейчас мы говорим о том, что у нас высокий уровень проникновения интернета, где-то порядка 80% в миллионниках. При этом мы все прекрасно понимаем, какой уровень проникновения в городах менее 300 000. Это на сегодняшний день те же 15–20%. И именно это население практически не имеет доступа в интернет. Поэтому, наверное, здесь очень важна оперативность в принятии решения.

И. Ц.: Дмитрий Анатольевич [Рутенберг], как насчет оперативности? По-моему, не очень хорошо. Затруднен доступ к инфраструктуре. Вы достаточно давно поставили вопрос про NDD, про недискриминационный доступ.

Дмитрий Рутенберг: С оперативностью решений в части доступа к инфраструктуре дело обстоит не самым лучшим образом. Хотелось бы чуть-чуть вот о чем сказать. Наверное, лет 13 назад я присутствовал на установлении тарифов для компании «Ростелеком» на услуги дальней телефонной связи и тогдашний директор «Ростелекома» сказал очень интересную фразу. Говорит, у меня есть техническая возможность предоставить услугу фиксированной телефонной связи пингвинам в Антарктиде, но у меня нет никакой экономической целесообразности это делать. На мой взгляд, в данном случае роль государства должна заключаться в том, чтобы создать ту самую экономическую целесообразность предоставлять услуги связи во всех точках нашей страны. Я говорю в более широком смысле, не только услуги широкополосного доступа, но и простой голосовой телефонии. И механизм универсального обслуживания здесь предоставляется очень интересным механизмом, который можно использовать. Помимо этого, конечно же, о чем ранее тоже уже говорили, необходимо снимать различные барьеры доступа не только к инфраструктуре, но и доступа на рынок. Вот те вопросы, которые связаны с воздушным размещением кабеля, уже попали в поле зрения антимонопольного органа. Нами, как сообщалось ранее, возбуждено дело в отношении администрации города Екатеринбурга, которая предписывает операторам снимать кабели и убирать их под землю. Есть информация, что аналогичные действия осуществляются и в других населенных пунктах и регионах. Ну вот будем смотреть.

Конечно же, все это нужно делать оперативно. И внедрение стимулирующих мер откладывать нельзя. Как я уже сказал, мы и так не успеваем по регуляторике за развитием рынка. Нужно существенным образом ускоряться. Большинство проектов уже разработаны, в частности проект по доступу – не только к услугам связи, но и к инфраструктуре, пригодной для размещения средств и оборудования связи, в том числе кабелей связи. Он разработан уже более четырех лет, но вот, к сожалению, еще реального выхода нет. Но я все-таки надеюсь, что в ближайшее время при наличии определенной политической воли эти акты будут приняты и вступят в силу.

И. Ц.: Интересная ситуация. Представители государственной стороны, к которой я и Михаила, наверное, в том числе отношу, говорят про необходимость экономического стимулирования операторов. А сами операторы говорят, что им в общем-то не нужно экономическое стимулирование, или не столько это, сколько как раз административные меры. На мой взгляд, это довольно уникальная ситуация. Операторам не нужны деньги, но государство говорит, что не против как-то помочь деньгами... Дмитрий [Страшнов], ваше мнение какое? Нужны ли скорее фискальные или скорее административные меры помощи? Или и то и другое?

Дмитрий Страшнов: Мне понравился тезис о налоговых льготах. Меня, честно говоря, немножечко настораживает тезис «вливают же деньги в дороги». Все мы прекрасно знаем, как это происходит в нашей стране, да и что, собственно говоря, мы в результате получаем. Вот поэтому я, наверное, буду придерживаться линии частных компаний, частных инвесторов, когда все-таки мы ожидаем от государства более либеральной политики в области предоставления доступа к инфраструктуре. То есть мы не требуем, в общем-то, финансовой поддержки, мы просто просим государство в определенной степени не мешать развивать бизнес.

У нас немножечко уникальная ситуация в России по сравнению с другими рынками. При всем при том, что уровень проникновения фиксированного ШПД достаточно низкий, уровень проникновения мобильной связи – порядка 100%. Точнее, если не ошибаюсь, – 150% и даже чуть больше. То есть фактически все население нашей страны покрыто сетью мобильной связи. Поэтому я думаю, что в ближайшее время основным, как это модно говорить, драйвером развития инфраструктуры будет не что иное, как внедрение новых технологий. Я имею в виду четвертое поколение LTЕ, которое будет отвечать тому запросу абонентов, который есть сегодня: предоставление широкополосного мобильного доступа в каждом отдаленном селе. И фактически представьте идеальную ситуацию, когда на 4G будет лицензия востребованной, будут терминалы на рынке и фактически в каждой деревне уже можно будет получать мобильный ШПД. А это произойдет уже через три-четыре года. Соответственно, вот эта потребность абонента и возможность существующих мобильных сетей будет подтягивать развитие фиксированной инфраструктуры. А не наоборот. Вот это очень важный момент.

Поэтому я считаю, что – еще раз – роль регулятора в том, чтобы сделать мобильный широкополосный доступ для всех граждан России как можно быстрее. А это новые технологии, это технологическая нейтральность, это LTЕ.