Джим Роджерс: "Доллар - ужасно испорченная валюта"

Джим Роджерс относится к числу тех инвесторов, кто работает на себя, а не управляет огромными суммами для клиентов. Немногие из таких инвесторов приобретают широкую известность – в основном те, кто делает неожиданные для подавляющего большинства заявления (и подкрепляет их личными вложениями) на долгосрочную перспективу и оказывается прав. Так, Роджерс начал изучать Китай и инвестировать в него еще в 1980-е гг., когда на Западе такое поведение считалось сумасшествием. Но он несколько раз проехал по стране, общался с простыми людьми и понял то, что подавляющее большинство экспертов стало осознавать лишь в 2000-е гг., – что Китай в течение десятилетий будет самой динамично развивающейся экономикой мира.

О долгосрочном «бычьем» тренде на сырьевых рынках Роджерс заговорил в 1999–2000 гг., когда цены на нефть, золото и многие другие товары находились на многолетних минимумах. В рамках сырьевого суперцикла цена нефти превысит $100, говорил Роджерс в январе 2007 г. (тогда баррель Brent стоил чуть более $50): «Она превысит и $150. Произойдет это в 2009 г. или в 2013 г., я не имею представления, но что произойдет – это точно». Цена поднялась до $147 уже в июле 2008 г.

Иногда Роджерс оказывается сильно не прав. В течение 10 лет золото подорожает до $2000 за унцию, заявил он в октябре 2009 г., когда цена была чуть больше $1000: «Люди печатают деньги, и золото дорожает». Но рынок практически выполнил его прогноз менее чем через два года, уже в сентябре 2011 г., когда цена дошла до $1920.

Роджерс прорабатывает крупные инвестиционные идеи и вкладывает деньги, когда для их успешного воплощения складываются необходимые предпосылки. «Я просто жду, пока деньги не окажутся за углом и все, что мне нужно сделать, – просто подойти и взять их. А до тех пор я ничего не делаю», – как-то сказал он.

Говоря о Роджерсе, СМИ, которые любят его цитировать за сильные, необычные высказывания, часто напоминают, что он вместе с легендарным Джорджем Соросом основал Quantum Fund. Однако уже через семь лет, в возрасте 37 лет, Роджерс отошел от дел, чтобы исполнить свою страстную мечту – отправиться путешествовать по миру. Помимо многочисленных отдельных поездок он совершил два кругосветных путешествия, которые оба были занесены в Книгу рекордов Гиннесса (см. врез). Это, как он пишет в книге «Подарок моим детям. Советы отца, как жить и инвестировать», помогло ему лучше понять не только себя и другие культуры, но и возможности для инвестиций. Что касается популярного понятия БРИК, то «опыт работы и время, потраченное на путешествия, зародили во мне <...> «бычьи» настроения в отношении Бразилии и Китая и «медвежьи» – в отношении России и Индии».

«В отличие от Китая Россия неэффективно использует свой капитал. Производительность труда очень низкая, поскольку страна пытается конкурировать, используя построенные при коммунистическом режиме инфраструктуру и предприятия с небольшими усовершенствованиями и модификациями. Более того, китайцы, которые учатся или живут за границей, возвращают назад капитал и ноу-хау, тогда как русские, которые уезжают, редко возвращаются, чтобы содействовать восстановлению страны», – пишет Роджерс.

В Россию он на этот раз приехал по приглашению аудиторско-консалтинговой компании КПМГ, чтобы поделиться с ее российскими клиентами своими инвестиционными предпочтениями и рассказать об особенностях инвестирования в разные страны. В Россию он все-таки инвестирует, но опосредованно, сказал Роджерс «Ведомостям», поскольку вкладывается в сырьевые товары, крупным производителем которых является наша страна.

– Сейчас самый острый вопрос – покинет ли Греция еврозону. Что вы думаете по этому поводу?

– Не думаю, что Греция должна выходить из еврозоны, для нее это будет плохо, но, полагаю, это все-таки случится в ближайшие год-два. Потому что политики всегда ищут самый легкий путь, и они думают, что выход из еврозоны как раз принесет значительное облегчение на год-два-три.

– Каковы будут последствия для рынков?

– Они этому не обрадуются, будут считать, что выход Греции создаст серьезные проблемы. И он их действительно создаст – для некоторых банков, для участников долгового и валютного рынков. Кроме того, рынки будут бояться, что вслед за Грецией выйдут другие страны. Но в конечном итоге уход слабых стран укрепит еврозону и сделает евро гораздо более сильной валютой, более адекватной заменой доллару США. Европейцы с самого начала должны были ограничить доступ в еврозону, принимая только самые здоровые страны со здоровыми валютами. И они пытались это сделать – ведь был Маастрихтский договор (он предполагал, что в валютный союз могут вступить страны с дефицитом бюджета не более 3% и отношением госдолга к ВВП не более 60%; с инфляцией, не превышающей среднее значение в трех странах с самой низкой инфляцией более чем на 1,5 процентного пункта; с долгосрочными процентными ставками, не превышающими среднее значение в трех странах с самой низкой инфляцией более чем на 2 процентных пункта; с привязкой национальной валюты к европейскому курсовому механизму в течение двух лет подряд. – «Ведомости»). Но затем некоторые стали подтасовывать государственную статистику, врать насчет своих финансовых показателей, и в еврозоне оказалось несколько слабых стран. Это была ошибка.

Если еврозона сможет вернуться назад и начать все заново, но уже только с адекватными членами, евро сможет стать исключительно надежной валютой и отличным конкурентом доллару. Миру крайне нужен сильный конкурент доллару, ибо доллар – ужасно испорченная валюта. США – крупнейший должник в мире и в истории. Но конкурентом доллару не может быть рубль или иена. Единственная возможность – это евро или (когда-нибудь, но еще не скоро) юань.

– Когда юань сможет подобраться к статусу резервной валюты? Китай уже пытается сделать его международным платежным средством, заключая двусторонние торговые договоры в юанях. Но в Китае действуют ограничения на движение капитала.

– Да, юань сейчас неконвертируемая валюта, а такая валюта не может быть резервной. С 2005 г. китайские власти понемногу снимают ограничения, заключают, как вы отметили, двусторонние контракты в юанях, уже можно открывать депозиты в китайской валюте в зарубежных банках, но этого недостаточно. И даже если бы они сделали юань полностью конвертируемым уже сегодня, потребуется время, чтобы люди адаптировались, поверили в него, начали использовать. На это уходит много времени.

– Сейчас особенно активно в Европе, а также в США идут споры о том, как совместить ужесточение бюджетной политики и стимулирование экономического роста. Возможно ли реализовать и то и другое?

– Я таких способов не знаю. Все хотели бы получить бесплатный обед, и я в том числе. Большинство этих стран, включая США, так глубоко увязли в долгах... Было бы, конечно, хорошо расти и за счет этого платить по долгам. Но в подобных ситуациях это невозможно. Или почти невозможно, если только не сложатся какие-то необычные, уникальные условия. Не вижу, как Греция вдруг может начать динамично расти; у нее слишком много долгов, она несет слишком тяжелое бремя. Обычно, оказавшись в тяжелом положении, люди банкротятся, проводят реорганизацию и начинают все с начала. Именно так всегда работал капитализм, так всегда работал мир. И сейчас это тоже единственный выход. Я не вижу никакой возможности, чтобы греческая экономика выросла из долгов. Это можно сделать, только пожертвовав очень многим: всем нужно согласиться на радикальное снижение зарплат, сокращение различного рода обязательств. Греки должны будут сказать: «Если мы хотим расти, заработки нужно сократить на 50%». Но они хотят бесплатного обеда, хотят и дальше зарабатывать, как сейчас, и при этом расплатиться по долгам. Не вижу для этого никакой возможности.

– Новый президент Франции Франсуа Олланд тоже не хочет режима жесткой экономии, американские политики не могут об этом договориться. Как же быть этим более важным для мировой экономики странам?

– Из-за экономических проблем в последнее время страны лишились уже нескольких правительств. И таких случаев будет все больше. Политики будут обещать, что ситуация улучшится, потому что в противном случае они не выиграют выборы. Если я приеду во Францию, Португалию или Испанию и скажу: мы все должны сократить наш заработок, в ближайшие 2–3 года нам будет очень тяжело, потому что мы оказались в трудной ситуации, – я не смогу выиграть выборы. Я их выиграю, если пообещаю, что все будет хорошо, что мы повысим налоги на богатых, экономика будет расти, и кучу всяких других вещей. Но ничто из этого не сработает.

Единственное, что сработает, – признать ошибки, приложить серьезные усилия и начать все сначала. Поэтому еще многие политики потеряют власть, но решение не будет найдено до тех пор, пока люди не повернутся лицом к действительности и не начнут искать реальные пути выхода – платить по долгам или банкротиться. Обычно банкротство – наилучший путь. Хотя и политик, выступающий за банкротство, тоже вряд ли выиграет выборы. Но в конце концов рынок вынудит прибегнуть к нему, потому что перестанет давать деньги. Греция потеряет возможность получать деньги и будет вынуждена объявить о банкротстве, или ее выгонят из еврозоны.

Но если Греция выйдет, это тоже будет означать банкротство, потому что она начнет печатать драхму в огромных количествах. Знаете, в последние 180 лет Греция большую часть времени испытывала финансовые и экономические проблемы, потому что не хотела принимать то, как функционирует мир. Они занимали деньги, печатали их, снова занимали, и ситуация никогда серьезно не улучшалась.

– Центробанки и правительства стараются поддержать экономику, выделяя гигантские деньги. Но есть и другая точка зрения – отказаться от поддержки. Кризис тогда будет более тяжелым, но оздоровительным, а восстановление – более быстрым, сильным и устойчивым. Какой позиции вы придерживаетесь?

– В начале 1990-х гг. в Японии разразился ужасный кризис, после того как лопнул пузырь на рынках недвижимости и акций. Японцы не хотели осознать реальность, спасали всех и вся, не давали банкротиться. Вы, наверное, слышали термин «банки-зомби» и «компании-зомби». Прошло 22 года, и японская экономика так и не восстановилась; фондовый рынок сегодня на 75% ниже, чем в 1990 г. Невозможно всех спасать и надеяться, что все будет хорошо.

В то же время в начале 1990-х гг. пузырь лопнул в Швеции, был экономический кризис в ряде других скандинавских стран. Там поступили наоборот: позволяли и даже заставляли банкротиться. 2–3 года в Скандинавии было ужасно тяжело, но затем ситуация быстро улучшилась, и последующие 15–20 лет были крайне успешными. Именно так работает экономика, нельзя изменить ее законы.

В США в начале 1920-х гг. были серьезные проблемы. Многие обанкротились, центробанк повысил процентные ставки, правительство сбалансировало бюджет. Было очень тяжело, но через год-два наступило улучшение, и затем были «ревущие двадцатые».

– Западные страны повторят путь Японии?

– Если будут продолжать отрицать реальность, поощряя неудачи, поддерживая тех, кто провалился, – да. Япония потеряла уже два десятилетия. Америка фактически пережила потерянное десятилетие – за 2000-е гг. фондовый рынок не вырос, ситуация в экономике оказалась ненамного лучше. Боюсь, то же ждет Европу. Нас могут ждать потерянные десятилетия, пока мы не примем реальное положение дел. В России в конце 1990-х гг. тоже был кризис. Никто Россию не спасал, и ей пришлось начинать с начала. И – оглянитесь вокруг – у России было очень хорошее десятилетие. Вы допустили ошибки, пострадали, приняли реальность и приложили усилия, чтобы ее улучшить. Можно привести и другие примеры: Мексика, Южная Корея.

– Каким инвестиционным стратегиям можно следовать в такие времена?

– На протяжении всей истории лучшей стратегией в период активного печатания денег было владение реальными активами. Сырьевые товары, серебро, рис. Когда валюта теряет свою стоимость, люди хотят иметь что-то реальное, будь то чайник (Поднимает чайник.) или сахар. Вот, возьмите сахар, его цена вырастет (Смеясь, протягивает пакетик сахара.). Помните советский рубль? Он полностью обесценился, потому что его печатали, печатали без остановки. Поэтому те, у кого были реальные активы – золото, тот же рис, – смогли хоть как-то себя защитить.

Я инвестирую практически только в реальные активы, в сырье. Если ситуация в мировой экономике улучшится (не думаю, что это произойдет, но если так все же случится), возникнет нехватка сырья, и цены – на нефть, хлопок, серебро, другие товары – пойдут вверх. А если не улучшится, власти напечатают еще много денег.

– И как вы в них инвестируете?

– В основном покупаю индексы. Если вы очень хорошо разбираетесь в рынке конкретных сырьевых товаров, вы заработаете состояние. Но большинство людей не разбирается. Вообще, исследования показывают, что лучше покупать индекс, будь то на рынке акций, облигаций или сырья, он обгоняет большинство активно управляемых фондов. Но есть и другие способы инвестировать на сырьевом рынке: покупать акции сырьевых компаний, акции компаний из сырьевых стран (австралийский фондовый рынок покажет лучшую динамику, чем бельгийский, а канадский – лучшую, чем американский), можно покупать сырьевые валюты (у канадского доллара судьба лучше, чем у доллара США).

– Вы долгое время были сторонником идеи сырьевого суперцикла. Но в последние годы цены на многие товары забуксовали и некоторые аналитики начинают говорить о его завершении.

– Конечно, однажды «бычий» тренд на сырьевом рынке закончится, ни один такой тренд ни на одном рынке не длится вечно. В прошлом долгосрочный «бычий» цикл в сырье длился в среднем 18–20 лет. Закончится и этот цикл. Я не знаю когда, но не сейчас, потому что нет значимых новых источников предложения. За последние лет 40 не было открыто ни одного гигантского нефтяного месторождения, все такие месторождения в мире уже прошли пик добычи. За 25–30 лет в мире было открыто лишь одно крупное месторождение свинца, последний комбинат для его выплавки в США был построен в 1969 г. Средний возраст фермеров в Америке – 58 лет, в Японии – 66, в Канаде сейчас работают самые старые фермеры за всю историю страны. Где взять новых? В мире значительная нехватка сырья, и, пока она не будет ликвидирована, останется только удивляться, на сколь высоких уровнях держатся цены.

Пока кто-нибудь не найдет очень много достаточно доступной для извлечения нефти, ее цена останется высокой и будет расти. Да, если Грецию исключат из еврозоны или Испания обанкротится и рынки испытают шок, все подешевеет. Но если цена нефти упадет до $80 за баррель, я буду призывать вас скупать всю имеющуюся нефть, потому что за следующее десятилетие или какой-то такой срок и ее цена, и цена многих других сырьевых товаров существенно вырастет. Если, конечно, не наступит конец света. Но если он наступит, они будут печатать много денег, и в этом случае ради собственной безопасности лучше иметь нефть, рис, серебро, а не акции. Если цена денег стремится к нулю, то у цен на реальные активы нет потолка.

– Могут ли сланцевый газ и нефть изменить расклад сил?

– Они могут когда-то положить конец «бычьему» рынку нефти. Их запасы огромны. Но при их добыче есть проблемы, связанные с окружающей средой. Я уверен, что человечество, как и всегда, решит эти проблемы и однажды сланцевого газа и нефти будет в избытке. Но это «однажды» не наступит в ближайшие годы.

– Добыча сланцевого газа в США уже привела к падению цены с $14 за 1 млн британских тепловых единиц в 2008 г. до $2. Если они начнут экспортировать газ в Европу, на Дальний Восток, если свои разработки начнут Европа и Китай, у которого крупнейшие в мире запасы сланцевого газа...

– И Россия. Россия тоже начнет добывать сланцевый газ, никакого сомнения. Но в других регионах снизить цену газа до $2 не удастся, потому что там разработки еще только начинаются. Повторюсь: когда-то «бычий» тренд на рынке энергоресурсов закончится, но пока что, не забывайте, в Северном море, на Аляске, в Мексиканском заливе, на других крупных месторождениях добыча сокращается. И не думаю, что добыча сланцевого газа и нефти будет идти столь быстрыми темпами, что в обозримом будущем сможет быстро заместить падение производства на существующих месторождениях.

– Вы не инвестируете в Россию. Почему? И как вы ее оцениваете?

– Косвенным образом я инвестирую в Россию, потому что инвестирую в сырье, а Россия – сырьевая страна. В ней не выпускается так уж много телевизоров, автомобилей или компьютеров, но она богата природными ресурсами. У меня практически нет вложений в акции. Именно по этой, а не по какой-то другой причине я сейчас не покупаю и российские акции. Американские или немецкие акции я тоже не покупаю, потому что в принципе не считаю акции хорошей инвестицией. И если на фондовых рынках будет все в порядке и они будут расти (чего я не жду), я больше заработаю на сырье, которое в этом случае тоже подорожает. Но если мировые фондовые рынки рухнут, я, может быть, прикуплю акций.

– А в начале 2009 г., после кризисного обвала, вы покупали акции?

– Нет, до обвала я открыл короткие позиции по акциям и в конце 2008 г. лишь закрывал их. А покупал сырьевые товары.

– Многие не вкладываются в Россию, потому что не считают ее инвестиционно привлекательной. Огромный отток капитала не прерывается все последние годы. Но для развития России необходимы инвестиции. Как их привлечь?

– Нужно, чтобы люди чувствовали себя в безопасности, в противном случае они не будут вкладывать деньги. Где тут Кремль? Ага, вот он. Пойдите и скажите им это (Смеется.). Инвесторы чувствуют себя в безопасности в Германии, потому что знают, что ее правительство не отнимет их деньги. И не инвестируют в Россию, потому что боятся, что здесь их денег лишат. Россия должна сделать все, что только возможно, чтобы изменить это отношение к себе. Потому что все мы прекрасно знаем, что пишут на Западе про то, как в России сажают в тюрьмы, как отбирают деньги и активы.