Вадим Беляев: Вадим Беляев, гендиректор финансовой корпорации «Открытие»

«Номос» – это не только аббревиатура от названия «Новая Москва», рассказывает совладелец ФК «Открытие» Вадим Беляев, интервью у которого мы берем в День города. В переводе с немецкого nomos – «закон». А логотип Nb, придуманный маркетологами «Номоса» специально перед выходом на IPO для привлекательного образа в глазах инвесторов, совпадает с обозначением химического элемента «ниобий». По-английски это звучит «naiəubiəm», поясняет нам Беляев. Мы замечаем, что у некоторых инвесторов «Номоса» после объявления о выкупе его акций корпорацией «Открытие» остались ощущения, созвучные с этим словом. Беляев объясняет, почему это неправильное ощущение, и обещает пока это название не менять.

– Что в результате сделки будет создано? Объединенный банк с переходом на единую акцию, как при слиянии «МДМ банка» и «Урсы»? Или холдинг, где будет несколько банков и брендов, как до кризиса хотели создать «Номос» и ХКФ-банк?

– Когда и кем была инициирована сделка?

– Реальный архитектор сделки – Александр Леонидович Мамут. Он ко мне приехал весной и говорит: «PPF хочет выйти из «Номоса», и предложил выкупить их долю. Ну а дальше уже закрутилось. В этой истории есть еще одна важная составляющая, о которой пока никто не задумывался, – «Евросеть» с ее 5000 точек продаж. Это дорогого стоит, хотя «Евросеть» – это, конечно, не Сбербанк с 20 000 отделений.

Следующий шаг

– Вы с Мамутом сразу оговорили партнерство с «Евросетью» в этой сделке?

– Пока мы только обсуждаем, что у нас может получиться. Я за последние три месяца в этом кафе «Стрелка» провел столько времени, что меня там уже официанты узнают.

– Как сложится партнерство с «Евросетью», еще не известно, а офер инвесторам «Номоса» вы уже объявили.

– Безусловно. История с «Евросетью» – это следующий шаг, куда мы можем двигаться. Но нам сейчас надо разобраться с тем хозяйством, которое у нас уже есть.

– У вас уже есть договоренность с Мамутом, что вас в «Евросеть» пустят на каких-то эксклюзивных условиях?

– Мы уже сейчас в «Евросети» продаем свои продукты наравне с другими банками. Задача – значительно нарастить это бизнес.

– А вам есть что продавать в «Евросети»? У «Номоса» розница слабая, «Открытие» тоже большим опытом и экспертизой в экспресс-кредитовании не обладает, могут быть проблемы с качеством.

– Ну, это время покажет.

– А без покупки Номос-банка и вовлечения Мамута в число совладельцев перейти на более масштабное сотрудничество с «Евросетью» возможным не представлялось?

– Для достижения серьезных синергий им нужен партнер, сопоставимый по масштабу. Проведя эту сделку, мы существенно повысим наши шансы в этом направлении.

– Будут ли изменения в руководстве Номос-банка?

– После согласования в ЦБ я стану президентом, а Дмитрий Соколов – главным исполнительным директором. Назначение, думаю, состоится в течение месяца. Наблюдательный совет мы пока не планировали менять.

– Объединять банки будем, но очень медленно. Это процесс года на два. Возможно, будет новое название – какое, пока не решили. На данном этапе все будут работать под существующими названиями.

– А вы с бывшим акционером «МДМ банка» Игорем Кимом никогда не обсуждали сделки по консолидации банков в России?

– Я с ним не знаком.

Партнеры Беляева

– С PPF понятно. А когда акционеры ИСТ заявили, что они тоже хотят выйти из «Номоса»?

– Они хотели выйти давно, как мне казалось. Но они не выходят полностью. Они хотят иметь долю [в объединенном банке]. Мне кажется, [Александр] Несис всегда понимал, что большой пакет им не нужен, потому что с большим пакетом ты должен управлять банком, отвечаешь за него, становишься финансистом. Несис всегда заявлял, что он не банкир, хотя я бы с этим поспорил. Я всегда говорил, что Несис – один из самых мощных инвестбанкиров последнего десятилетия, но он всегда спорит, говорит, что он промышленник.

– Получается, Несис пропустил момент выхода из банка, когда он стоил гораздо дороже. И теперь выходит по той цене, которая есть.

– Он, похоже, умеет зафиксироваться, что неплохо. Он, по-моему, из Балтийского завода несколько раз выходил. Сейчас он получит долю в объединенном банке, но, конечно, получит и деньги.

– Как давно вы лично знакомы с Несисом? Правда ли, что сын Бориса Минца Игорь работает в группе ИСТ?

– Не так давно, с 2009 г. Мы познакомились во время санации банка «Петровский». Сын Минца действительно в ИСТ работает.

– ИСТ, Мамут и Малис сейчас за свои акции «Номоса» получат живые деньги? А потом выкупят допэмиссию финансовой корпорации «Открытие»?

– Продавцы получат деньги. А потом выкупят допэмиссию. Причем на второй эмиссии у ИСТ будет чуть меньше 20%. Через 2–3 года, после третьей допэмиссии, у ИСТ, ВТБ, Мамута и Минца будет до 10%, у меня вместе с командой менеджеров будет до 25% – меньше блокирующего. Я давно считаю, что частный финансовый институт, и не только в России, должен быть построен на определенных законах: у него не должно быть контролирующего акционера, потому что в сегодняшнем финансовом мире это большая проблема. Наличие у кого-то блокирующего пакета тормозит развитие. Например, надо привлекать дополнительное финансирование на рынке, а блокирующий акционер будет против, чтобы его пакет не размывался. При наличии контролирующего акционера решения вообще могут приниматься не в банке. Кроме того, у крупнейших акционеров, в первую очередь у команды менеджмента, не должно быть других бизнесов. Мои личные инвестиции – OpenSpace и Organic Films (совместные кинопроекты с «Квартетом И» и «Шапито-шоу»), но это другой масштаб.

– Сделку с «Номосом» проводите на свои деньги или на заемные?

– Частично на свои, частично на заемные. По сути, это мезонинное кредитование. Понятно, что вначале мы довнесли деньги – мы же в июле провели допэмиссию ФК, мы добавили 9 млрд руб. к тем 15 млрд, которые у нас были. Это свои деньги. Мы ими застабилизировали ситуацию с продавцом [PPF].

– Что значит «застабилизировали ситуацию с продавцом»?

– Тогда мы выкупили их пакет. Теперь мы формируем капитал ФК «Открытие» для покупки «Номоса». Сейчас делаем вторую эмиссию, как бы уже новой корпорации «Открытие», которая не сегодня, но через шаг станет владельцем «Номоса», Ханты-Мансийского банка (ХМБ), еще трех мелких банков. Привлекаем инвесторов уже под новый набор активов. Это формат мезонинной сделки – мы еще не совсем новая история ФК «Открытие», но уже верим в нее и эту идею инвесторам продаем. В результате мы получаем новое «Открытие» с капиталом 50 млрд руб. Для финансирования сделки мы также привлекаем мезонинный кредит, порядок цифр такой – около $1 млрд.

ВТБ поможет

– Половину денег на сделку дает группа ВТБ, сказал президент ВТБ Андрей Костин. Зачем ВТБ доля еще в одном крупном банке?

– Они акционеры ФК «Открытие» почти с 20%, через эту долю они и будут совладельцами объединенного банка.

– Только совладение таким образом или ВТБ будет участвовать в выкупе допэмиссии объединенного банка?

– Думаю, что не будут.

– На рынке есть мнение, что Анатолий Чубайс может участвовать в финансировании этой сделки.

– Это было бы круто. Но я не думаю, что у него есть на это деньги.

– В какие сроки вы выкупите доли ИСТ, Олега Малиса, Мамута?

– Как только получим все необходимые согласования регулятора. Я думаю, уже до конца года мы выкупим. Сделка обошлась нам в 12 млрд руб., а допэмиссию мы делали на 9 млрд руб. Еще 3 млрд – от продажи пакета 14,3% банка «Открытие» IFC в прошлом году. Мы эти деньги тогда так и не потратили, они у нас были на балансе. Теперь почему 12 млрд? Тут уже начинается высшая математика. Расчет с PPF был акциями «Уралкалия», через сделку своп. Но что такое своп? В зависимости от того, на какую дату мы фиксируем своп, у нас цифра меняется. Для того чтобы посчитать цену Номос-банка на конкретную дату, нужно взять цену акций «Уралкалия», которые были расчетным инструментом, и коэффициент конвертации – 1 акция «Уралкалия» за 3,44 акции «Номоса». Отсюда получается цена выкупа пакета PPF. Если мы пересчитаем на любую другую дату, цена получится уже другая.

– Поэтому такие разные версии у вас и у PPF относительно цены выкупа?

– У нас нет разных версий, так как цены в ситуации сделки своп просто нет. Мы меняли акции на акции по устраивающему всех курсу, а дальше стороны пересчитали стоимость акций, как считали правильным. И это правильное может быть разным, так как за время сделки акции «Уралкалия» сильно росли.

– PPF получила только акции «Уралкалия»?

– Да. Логика простая – они поменяли один торгуемый актив на другой, но только ликвидность у этих бумаг разная. Мне интересно: если бы они решили продавать 26,5% «Номоса» на рынке, где бы сейчас были котировки? Наверное, около $5 за бумагу. А продать 2,16% «Уралкалия» за несколько дней можно легко.

– А когда вы «Уралкалий» покупали?

– Летом.

– То есть получается, что у остальных вы будете выкупать дороже, чем у PPF?

– Нет, с PPF мы менялись акциями, а со всеми, у кого мы покупаем акции, цена будет $14. Это наша отдельная договоренность с Александром Несисом. Дешевле он отказывался продавать. И мы считаем справедливым такую же цену предложить в качестве оферты миноритариям.

– То есть это не средневзвешенная цена за какой-то период?

– Нет. Ровная цифра $14 не может быть средневзвешенной.

Подозрения инвесторов

– А зачем проводить выкуп акций у миноритариев «Номоса»?

– У нас практически нет миноритарных партнеров в других бизнесах. Кроме банка, в котором есть АСВ, которое вошло в капитал исторически – в связи с санацией и долю которого нам предстоит выкупить, и IFC, с которой мы ведем переговоры о конвертации [доли IFC в банке «Открытие на долю в корпорации]. При этом возможность проконвертировать IFC из банка в корпорацию была заложена еще в момент их входа в банк. Наличие миноритариев в дочерних структурах нарушает баланс интересов. Давайте представим, что в «Номосе» остаются какие-то миноритарные инвесторы. Мы встраиваем «Номос» в корпорацию – там есть брокерская, страховая, управляющая компании. Все эти услуги продаем через сеть Номос-банка и клиентам Номос-банка. Дальше возникает вопрос – комиссионный доход получает страховая компания, что позволяет ей поддерживать нужный уровень доходности. И что тогда – постоянный конфликт с миноритариями [Номос-банка], которые будут подозревать нас в том, что мы перекачиваем доход в страховую, а мы должны будем доказывать, что это не так? Чтобы не возникало вопросов по поводу распределения денежных потоков внутри корпорации, лучше провести делистинг и потом размещать акции уже всей ФК.

– Это единственный мотив?

– Не только – мы хотим сделать публичной саму корпорацию. Чем больше публичная структура, тем выше ликвидность. Падение акций после объявления о сделке с PPF показало, что пока Номос-банк – бумага низколиквидная.

– Инвесторы, заходившие во время IPO за $17,5 и готовые ждать несколько лет, могут быть недовольны выкупом за $14, хотя это и выше текущей рыночной цены. Не опасаетесь, что это отразится на стоимости привлечения долгового финансирования сейчас и подпортит впечатление о новом объединенном банке, когда он будет выходить на IPO?

– Я бы с этим поспорил. Мы делаем объективно хорошее и справедливое предложение инвесторам, и это привело к росту акций «Номоса» после объявления о намерении провести оферту. Кроме того, по условиям оферты инвесторы не обязаны продавать акции «Номоса». Но я думаю, что они понимают, что ждать цены входа можно будет долго.

– Вы говорили с крупными фондами, которые в публичной части «Номоса» сидят?

– Специально, чтобы у всех был равный доступ к информации, пока ни с кем не говорил.

– Вы уже не в первый раз обещаете IPO корпорации «Открытие».

– Но согласитесь, мы движемся в правильном направлении. Лучше выводить на рынок компанию с капитализацией $4 млрд, чем $1 млрд.

Откуда деньги

– Вы сказали, что первую допэмиссию, на 9 млрд руб., вы из собственных средств оплатили. Но, судя по делам ФК «Открытие», вы не могли за последние пару лет такую сумму сгенерировать, а других крупных бизнесов, вы говорите, у вас нет.

– За последние пару лет – нет. Но я не два года акционер «Открытия», а с 1993 г., почти 20 лет. Все, что я за это время заработал в «Открытии», я вложил в эту допэмиссию – в своей пропорции 40%.

– Затевая эту сделку, вы берете на себя обязательства, что к другим финансовым институтам пока интереса не проявляете?

– Даже не надо брать таких обязательств. Нам бы с тем, что уже есть, разобраться.

– Что будет с приватизацией 44% ХМБ и с выкупом доли АСВ в банке «Открытие» (24,2%)?

– ХМБ точно будем докупать. С АСВ будем вести переговоры о возможном обмене акций или об отсрочке выкупа. Если их наши предложения не устроят, будем в любом случае выполнять обязательства.

– Какая доля «Номоса» в прибыли холдинга будет в этом году?

– Они в этом году 14 млрд руб. планируют заработать, а ФК «Открытие» – около 5 млрд.

– Банк «Открытие» демонстрирует довольно слабые результаты, за первое полугодие активы сократились почти на 10%. «Номос» эффективнее банка «Открытие». Сможете такой большой банк интегрировать в структуру «Открытия» без потери для бизнеса и клиентов «Номоса»?

– У нас активы уменьшились, потому что портфель перетряхивается – низкомаржинальные кредиты сменяются на более доходные. Банк начинает развиваться в рознице, это не происходит одномоментно. По прибыли-то у нас все хорошо, они идут по плану и за первые шесть месяцев заработали более 2,5 млрд руб. Мы работой банка сейчас очень довольны.

Совпадение идеологий

– Предусмотрено ли акционерным соглашением, что группа ИСТ будет какое-то время сохранять бизнес своих компаний в Номос-банке? По информации Fitch, на связанное с акционерами ИСТ кредитование приходится до 90 млрд руб.

– Информация про 90 млрд не соответствует действительности, но нам точно надо сохранить ИСТ в качестве клиента. Мы хотим, чтобы нашими клиентами были и группа ИСТ, и компании Мамута, и компании Минца. В России можно финансировать либо добычу полезных ископаемых, либо стройку, либо ритейл. Это те отрасли, которые нас интересуют. Акционерным соглашением предусмотрено сохранение определенной доли ИСТ в кредитном портфеле «Номоса».

– Fitch насчитало минимум 11 млрд руб. кредитов, выданных структурам ФК «Открытие» Номос-банком. На какие цели выдавались эти кредиты? Под какое обеспечение?

– Большая часть кредитов, связанных с акционерами «Открытия», которые насчитало Fitch, – это кредиты инвестиционной компании Минца О1. У ФК «Открытие» в Номос-банке кредитов меньше чем на 3 млрд руб. К О1 ни я, ни корпорация не имеем никакого отношения, мы не акционеры. О1 – проект семьи Минца.

– Есть ли среди них кредит на покупку НПФ электроэнергетики?

– Нет.

– Вы для себя приобретали пенсионный фонд?

– Мы являемся соинвестором в фонд, управляющий пенсионным администратором. И считаем, что до начала изменений пенсионной реформы пенсионные фонды были одним из самых быстрорастущих розничных финансовых бизнесов. Другое дело, что сейчас это все может поменяться.

– Фонд каким-то образом участвует в сделке с «Номосом»?

– Нет. Никак не участвует.

– У НПФ электроэнергетики более 45 млрд руб. активов. Какая часть этих средств размещена в депозиты банка «Открытие», в другие активы структур ФК?

– Небольшая.

– Почему ваш выбор пал на Номос-банк помимо фактора Мамута с «Евросетью»?

– У «Номоса» несколько достоинств. Мы совпадаем по идеологии с ними. Нам нравится, как они строили бизнес, как диверсифицировали кредитный портфель. У нас с ними также совпадает подход к построению розничного бизнеса – я имею в виду «Номос» вместе с ХМБ. Они не пытались развернуться рыхлой сетью по всей стране, а делали плотные сети в отдельных регионах. У них это Урал, Тюменская область, у нас это Санкт-Петербург. Плюс у нас возникает синергия по ряду регионов – в Екатеринбурге, например, где по отдельности у «Открытия» и у «Номоса» не столь большая сеть, но при объединении мы получаем очень плотное присутствие. Схожая ситуация и в Москве. Всего по стране будет более 500 отделений.

– После сделки с Номос-банком доля банковского бизнеса в ФК «Открытие» значительно увеличится. А что будет с небанковским?

– Мы понимаем, что все остальные направления до определенного уровня сейчас смогут прыгнуть. Вопрос лишь в качестве прыжка. Прежде всего рост ожидаем в ритейл-брокере, страховом бизнесе, управлении активами и пенсионными накоплениями, т. е. там, где розничная составляющая. На алгоритмическую торговлю это повлияет в меньшей степени. Наличие большого баланса рядом должно придать стабильность и институциональному брокеру, мы рассчитываем, что его позиции значительно усилятся.