Иван Родионов: Интервью - Иван Родионов, председатель совета директоров «Ростелекома»

Корпоративные конфликты возникают не только в частных компаниях, но и в государственных. Очередное подтверждение тому – «Ростелеком», вокруг которого вот уже несколько месяцев бушует конфликт. В 2010 г. президентом «Ростелекома» был назначен Александр Провоторов – его предложили тогдашний министр связи Игорь Щеголев, а также давний друг обоих и крупнейший частный совладелец оператора – основатель фонда «Маршал капитал партнерз» Константин Малофеев (сейчас владеет около 10% «Ростелекома»). В мае 2012 г. руководство Минкомсвязи сменилось: министерство возглавил Николай Никифоров, а его заместителем стал Денис Свердлов, несколько лет руководивший оператором «Скартел». Новое руководство Минкомсвязи стало критиковать менеджмент «Ростелекома» за неэффективные, по его мнению, инвестиции и за низкую капитализацию, а в сентябре был подготовлен проект директивы о замене Провоторова на Вадима Семенова, однокурсника премьера Дмитрия Медведева, ныне возглавляющего госхолдинг «Связьинвест» (крупнейший акционер «Ростелекома»). Администрация президента, где вопросы связи по-прежнему курирует Щеголев, сочла замену Провоторова нецелесообразной.

В конце ноября в дело включился Следственный департамент МВД. Загородные дома Малофеева и Провоторова подверглись обыскам по уголовному делу, заведенному еще год назад на основании заявления ВТБ, требующего от «Маршала» и Малофеева возврата кредита на $225 млн. Это вновь оживило слухи о возможной отставке Провоторова (гендиректора «Маршал капитала» в 2005–2009 гг.), а заодно о том, что пакет «Маршала» в «Ростелекоме», ныне заложенный по кредиту Газпромбанка, может скоро сменить владельца. Последним слухам способствовало падение рыночной стоимости обыкновенных акций компании: c начала ноября по начало декабря они подешевели на 12%, и на рынке пошли разговоры о возможных margin calls. Высказаться по поводу этой ситуации «Ведомости» предложили профессору Высшей школы экономики Ивану Родионову, много лет проработавшему в советах директоров «дочек» «Связьинвеста» в статусе независимого директора, а последние три года входившему в совет директоров «Ростелекома».

– В последнее время усилились слухи об отставке Александра Провоторова. Реальное основание для таких слухов есть?

– Да, есть. Похоже, что уже с лета ведется борьба за пост главы «Ростелекома» – чрезвычайно, на мой взгляд, перспективной и интересной компании. В этой борьбе используются самые разные способы, в том числе и довольно грубые. Любое предположение о том, кто за этим стоит, будет спекуляцией, поэтому на этот счет я ничего говорить не буду.

Но мы все знаем, что недавно имела место директива правительства с предложением о смене главы компании. И она была отклонена администрацией президента в связи с отсутствием причины для смены менеджмента. Если позиция главного акционера компании изменится – мы, конечно же, узнаем об этом официально.

– Есть ли у вас как у председателя совета директоров претензии или вопросы к деятельности компании или ее президента?

– Всегда хочется, чтобы менеджмент работал лучше, но серьезных претензий у меня лично нет. Совет директоров каждый квартал получает отчет о работе компании, и в том числе непосредственно о работе президента. Если бы были вопросы к эффективности его деятельности, то этот вопрос обязательно был бы вынесен на обсуждение.

За время работы Провоторова многое было сделано. Например, завершено создание объединенной компании на базе «Ростелекома» (к оператору присоединились межрегиональные компании связи) и компания заработала наконец как единый организм, пусть пока недостаточно зрелый, но работоспособный. Осуществлен беспрецедентный по срокам и объему выполненных работ проект видеотрансляции процедур голосования и подсчета голосов избирателей на выборах президента в марте 2012 г. Получила качественный толчок в развитии программа электронного правительства, создана его распределенная инфраструктура. Активно развивались облачные технологии.

Если вы посмотрите на финансовые показатели, то тут тоже все в порядке с точки зрения здравого смысла. За последние отчетные 12 месяцев, с сентября 2011 г. по сентябрь 2012 г., согласно консолидированным данным МСФО, выручка «Ростелекома» выросла до 318,3 млрд руб. (+20% к 2009 г.), OIBDA достигла 124,9 млрд руб. (+23% к 2009 г.), чистая прибыль увеличилась до 46,8 млрд руб. (+78% к 2009 г.). Соотношение долга к EBITDA приемлемое – 1,6.

За последние три года удалось нарастить количество абонентов широкополосного доступа к интернету (ШПД) на 3 млн абонентов до 8,9 млн (+68% к 2009 г.), выйти в лидеры рынка платного ТВ в России с числом подписчиков 6,4 млн (+721% к 2009 г.).

Была утверждена новая дивидендная политика компании – теперь общая сумма, выплачиваемая в качестве годового дивиденда по обыкновенным акциям, устанавливается в размере не менее 20% чистой прибыли компании по итогам последнего финансового года, определяемой по финансовой отчетности по МСФО. Раньше дивидендная политика предусматривала выплату всего лишь не менее 5% от прибыли по РСБУ.

– У президента «Ростелекома» наверняка есть KPI, которые он должен исполнять. Вопросов по этой части к Провоторову не возникало?

– Совет, естественно, следит за исполнением ключевых показателей, они для президента установлены четкие, и их выполнение жестко контролируется. Более того, несколько раз возникали ситуации, когда предлагалось не выплачивать президенту и правлению премии за ту или иную недоработку. В том числе по вопросам практическим.

– Например?

– Ну вот, например, система управления рисками. Часть совета сочла, что по этому вопросу была недоработка менеджмента: компания до середины 2012 г. не имела плана управления рисками.

– Одной из претензий руководства министерства к «Ростелекому» является его низкая капитализация. С чем, по-вашему, связана такая оценка рынком его акций?

– Здесь действуют два фактора. Во-первых, это общий тренд на телекоммуникационном рынке. Вы посмотрите на капитализации национальных операторов в Европе, динамику бумаг Deutsche Telekom, France Telecom, Telecom Italia, испанской Telefonica – картина динамики очень близка к «Ростелекому». К сожалению, инвесторы сегодня относятся к телекоммуникационному бизнесу не слишком доброжелательно.

Во-вторых, очевидно, что на стоимость акций компании сильно давит сложившаяся ситуация, постоянно раздуваемые некими силами скандалы. В данном случае это пример влияния нерыночных факторов, не имеющих непосредственного отношения к бизнесу.

Компания много общается с финансовыми аналитиками, инвесторами, акционерами. Мне не известно, чтобы рынок давал какие-либо негативные оценки работе компании. Даже наоборот: например, наша стратегия в области развития мобильной связи поддерживается большинством инвесторов, которые понимают, что это потенциал многократного роста стоимости «Ростелекома» и будущий важный источник средств для финансирования инвестиций.

Если же говорить об инвестиционной привлекательности «Ростелекома», то и здесь менеджмент многое сделал для того, чтобы значительно повысить интерес инвесторов к бизнесу компании. Согласно консенсус-прогнозу ключевых аналитиков рынка из более чем 20 крупнейших инвестиционных банков, потенциал роста обыкновенной акции «Ростелекома» сейчас составляет около 40%. В эту оценку рынок в том числе закладывает и реализацию стратегии, одним из важнейших приоритетов которой как раз является развитие мобильной составляющей.

Вот и получается, что $2,7 млрд капитализации за год потеряно, в том числе $1,35 млрд – государством, и не менее половины этого падения, как мне кажется, цена постоянно раздуваемых скандалов.

– Кому выгодно раздувать скандалы, как вы думаете?

– Ну, вероятно, тому, кто хотел бы зайти в компанию дешево или кто хочет каких-то иных, например политических, дивидендов.

Мы, в свою очередь, используем все стандартные приемы для поддержания стоимости акций. Дивиденды платим, демонстрируем, что бизнес растет и финансовые результаты тоже.

– Было несколько высказываний министра Николая Никифорова о «Ростелекоме» в Twitter. Его слова тоже как-то влияли на котировки?

– Влияли, конечно, это хорошо видно при анализе динамики изменений стоимости акций.

– Вот вы говорите, что «Ростелеком» – успешная компания. А министр считает, что инвестирует оператор неэффективно. При инвестпрограмме в сотни миллиардов рублей абонентская база интернет-пользователей растет несущественно, а инвестиции в 3G в городах, где уже есть три других оператора, не будут рентабельными.

– Пятилетняя инвестпрограмма «Ростелекома» утверждалась на совете директоров не так давно – в мае 2011 г. Она требует развивать те направления бизнеса, которые позволят «Ростелекому» стать универсальным оператором, как и его конкуренты. Это ведь глобальная тенденция – сотовые операторы идут в ШПД, а фиксированные развивают сотовый бизнес. Без этого у компании нет будущего, она будет неконкурентоспособна. Ведь остальные операторы дают потребителю любые – как мобильные, так и фиксированные – сервисы.

Ведущие финансовые аналитики сходятся во мнении, что без мобильного направления «Ростелеком» не сможет конкурировать на рынке с другими операторами.

Инвестиции в 3G имеют приемлемую окупаемость и позволяют «Ростелекому» существенно повысить конкурентоспособность и лояльность своих абонентов, особенно в регионах, где у компании уже есть мобильный голос. А это немалая часть России – 30 регионов с населением 60 млн человек.

Теперь о росте в сегменте фиксированного ШПД. Общая абонентская база пользователей у «Ростелекома» выросла на 12,4% за год, по данным на конец сентября, при этом в Сибири мы выросли на 15%, на юге – на 27%, а в Москве – на 48%. Не могу сказать, что это несущественно.

Но рынок фиксированного ШПД сам по себе постепенно насыщается, и в перспективе до 2016 г. мы прогнозируем средний рост рынка всего на 6% в деньгах. Из этого следует два вывода. Во-первых, надо модернизировать транспортную инфраструктуру, что требует нескольких десятков миллиардов долларов за пятилетие, которые, перед тем как инвестировать, еще надо заработать – и здесь нам поможет сегмент мобильных услуг.

Во-вторых, нельзя делать ставку только на фиксированный сегмент, так как рынок ШПД будет развиваться по двум направлениям и рост мобильной передачи данных мы оцениваем в 25% за тот же период.

Поэтому наша инвестпрограмма и делится сегодня на три основных направления: треть – на развитие фиксированного ШПД на имеющейся инфраструктуре, 25% – на мобильную передачу данных, около 11% – на умощнение магистральной сети, чтобы передавать весь этот растущий трафик, а остальное – на информационные системы.

К формированию же собственно бюджета «Ростелеком» подходит очень здраво. Например, бюджет прошлого года в инвестиционной части не был выполнен в связи с тем, что процесс подготовки к строительству сотовой сети, в том числе выбор сайтов и частотные присвоения, занял больше времени, чем предполагалось ранее. Помимо этого мы после принятия бюджета в течение года оптимизируем капитальные затраты, учитывая тренды рынка и динамику спроса.

– Возможно, говоря об инвестициях «Ростелекома», Минкомсвязи имеет в виду еще и то, как «Ростелеком» формирует пул своих подрядчиков. Недавно в прессе появилась информация о том, что на строительную компанию «Инфра инжиниринг» (этой компании приписывают связь со структурами Константина Малофеева) приходится чуть ли не 40% контрактов «Ростелекома».

– Понимаете, все контракты такого типа заключаются по определенной процедуре, она прозрачна и открыта для всех. Ну, в конце концов, если конкурсы выигрываются не теми, кого хотелось бы видеть победителями, это говорит о том, что с существующими подходами к конкурсным процедурам в стране что-то не так, а не с «Ростелекомом». И надо понимать, что всегда будут недовольные результатами тендера при любой процедуре.

– А «Инфра» – это не те, кого хотелось бы видеть победителями?

– Нет, я просто говорю, что если Министерству связи нравится какой-то другой подрядчик, то, извините, это вопрос к процедуре проведения конкурсов госкомпаниями в нашей стране в целом, а не к «Ростелекому».

– Недавно «Лентелефонстрой» пожаловался на «Ростелеком» в Федеральную антимонопольную службу. Из жалобы следует, что «Инфра» выигрывала конкурсы нечестно: она договаривалась с остальными участниками конкурса о том, что возьмет их субподрядчиками по строительному проекту, если выиграет в тендере.

– Мне об этом ничего не известно. Ко мне как к председателю совета директоров никто ни разу не пришел с этой проблемой. Организовать проверку такой информации несложно, и для этого в «Ростелекоме» есть служба внутреннего аудита. Тут только такой момент, что проверку надо проводить не на основании того, о чем пишут в прессе, а на базе конкретных фактов. Такого запроса пока не было. Нет проблемы и в том, чтобы вынести этот вопрос на совет директоров. Вспомните известное письмо [бывшего гендиректора «Связьинвеста» Евгения] Юрченко по поводу «Связьинвеста». Мы сразу же организовали проверку фактов, изложенных в этом письме, и приняли необходимые меры для того, чтобы спорную ситуацию устранить и впредь не допускать. С другой стороны, непонятно, почему эти подрядчики соглашаются на невыгодные для себя условия.

– Кстати, о службе внутреннего аудита. Говорят, «Ростелеком» покинул директор этого департамента Артем Приказчиков. Почему это произошло? Ходят слухи, что причина – разногласия Приказчикова с менеджментом компании.

– Он действительно уходит из компании. Но никаких подводных камней я тут не вижу. Сложилась такая ситуация, при которой Приказчиков посчитал, что его основные задачи в «Ростелекоме», которые он ставил в 2010 г., выполнены. Одновременно в компанию пришел новый вице-президент Михаил Магрилов, который отвечает и за управление рисками, и мы не боимся, что функция внутреннего аудита пострадает. Комитет по аудиту рассмотрел этот вопрос, и совет принял соответствующие решения, обеспечивающие непрерывность контроля.

– А у вас не вызывало вопросов, что капвложения «Ростелекома» существенно выше, чем у остальных операторов «большой тройки»?

– Нет. Это другого рода капвложения. Инвестиции в фиксированный бизнес всегда больше, чем в мобильный, а нас призывают развивать только фиксированный. У «большой тройки» затраты меньше потому, что они годами вкладывались в 3G, инвестировали в покупку региональных компаний. А сейчас, когда встал вопрос строительства своей собственной инфраструктуры под 4G, денег не хватает, а основные акционеры, обремененные долгами, требуют очень больших дивидендов.

Кстати, раньше, еще пару лет назад, все операторы сидели на сетях «Ростелекома», а теперь, обратите внимание, «Ростелеком» развивает сотовый бизнес сам. Понятно, что операторам «тройки» была бы выгодна ситуация, в которой «Ростелеком» ослаб бы. Тот оператор, который в таком случае заполучил бы эксклюзивный доступ к инфраструктуре компании, получил бы огромное конкурентное преимущество.

– Это не может быть как раз реальной причиной всего того, что сейчас происходит вокруг «Ростелекома»?

– Любое мнение на этот счет было бы чистой воды спекуляцией, потому что доказательств этого нет и вряд ли могут быть.

Раскрою секрет, что на следующий год планируется дальнейшее сокращение капитальных затрат, при этом компания продолжит инвестировать в свои ключевые направления, включая мобильный бизнес.

– А считаете ли вы, что претензии министра необоснованны, присутствует в его словах некая предвзятость?

– Понимаете, любое вбрасывание спорной информации всегда ведет к отрицательному результату для всех акционеров, и шире – для стейкхолдеров. Когда такая информация идет от чиновника высокого уровня, инвестор полностью дезориентируется. Но я бы не хотел давать никаких оценок высказываниям и действиям министра. Выводы делайте сами.

Хочу лишь обратить внимание на то, что ни я, ни кто-либо другой вплоть до сегодня, до декабря 2012 г., на эту тему не высказывался. Потому что мы понимаем, что любое неосторожное слово, а тем более публичные споры могут компании только навредить.

– А почему вы сейчас решили высказаться?

– 8–10%-ное падение за два дня – это уже никуда не годится. Так что пришлось.

– А с чем это падение связано, как думаете? С обысками?

– Обыски тут явились фоном. Опять последовали заявления – например, 26 ноября о том, что менеджмент неадекватен, инвестпрограмма неэффективна.

– Кстати, Константин Малофеев во время обысков в его доме говорил, что все, что происходит с ним, – это атака на «Ростелеком». Как вы думаете, кого конкретно Малофеев имеет в виду?

– Этот вопрос лучше задать самому г-ну Малофееву. (Малофеев вчера отказался это комментировать. – «Ведомости».)

– А это заявление ведь тоже могло негативно сказаться на котировках?

– Он свое заявление делал уже после того, как стоимость акций рухнула. У меня к Малофееву претензий в этом смысле нет: он держался до последнего, вел себя в качестве акционера ответственно.

– А не думаете ли вы, что в создавшихся условиях было бы правильно снять главу компании или отстранить его на время проведения расследований или проверок?

– Нет, конечно. Акционеры должны принимать решение о смене руководства только на основании того, насколько эффективно существующее руководство реализует стратегию компании, насколько эффективно компания развивается. Я вообще считаю, что любые спорадические действия в этой области неприемлемы. Россия и так традиционно рассматривается как страна crony-капитализма, и самый лучший способ подтвердить это – менять менеджеров на «более близких» тому или иному кругу людей.

– Встречались ли вы с представителями Министерства связи? Высказывали ли они вам претензии по работе совета директоров компании?

– Нет, и для меня было удивительным, что я ни разу не получил приглашения встретиться с министром или его замами. И ни разу никому не было интересно мое мнение как председателя совета по тому или иному вопросу. Мы сами приглашали министра поучаствовать в обсуждении будущего связи на комитете РСПП, но он через месяц прислал своего зама. Вообще, в моей жизни отношения с министрами связи как-то не ладились, да это ведь и неудивительно: они отвечают перед начальством, а я – перед всеми акционерами и стейкхолдерами. Кстати, только сейчас, спустя полгода после начала кампании резкой критики стратегии «Ростелекома», я получил приглашение поучаствовать во встрече с Аркадием Дворковичем 12 декабря (совещание, посвященное реорганизации «Ростелекома» состоится в среду, подтвердил представитель Дворковича, на него приглашен совет директоров «Ростелекома» в полном составе. – «Ведомости»).

– Как отражается на работе компании борьба за влияние над ней?

– Инспирированное в последние несколько месяцев информационное поле, безусловно, оказывает психологическое давление на менеджмент и других сотрудников компании. Особенно когда в прессе приводится недостоверная информация, как, например, про обыски в «Ростелекоме», связанные с делом «Русагропрома», – а их не было. И это несмотря на заявление МВД, что к «Ростелекому» никаких претензий нет.

Тем не менее вижу, что, несмотря на нагнетаемую вокруг компании обстановку, «Ростелеком» работает в своем обычном интенсивном режиме.

– Вновь активизировались разговоры о чрезмерном влиянии «Маршал капитала» в управлении «Ростелекомом». Видите ли вы признаки такого влияния?

– Я вижу в первую очередь то, что происходит в совете директоров, но там влияния «Маршала» я не ощущаю. Совет в основном сформирован из представителей госкомпаний и независимых директоров. Да и возглавляет его независимый директор. Я, Родионов, точно не имею никакого отношения к «Маршалу». Если вы вспомните, меня же в 2010 г. за независимость из совета выгоняли. Почему? Была ситуация, когда возник вопрос об инвестициях в NVision. Кстати, тогда Константин Малофеев входил в совет директоров «Ростелекома» и у нас возникли разногласия. Я выступил тогда на комитете и сказал, что моя практика как члена совета директоров IBS говорит, что медом в этом секторе рынка не намазано. Но основанием для отказа одобрить сделку стало даже не это, а то, что для принятия решений члены совета получили три разных набора цифр, исходя из которых была проведена оценка компании. Можно принимать решение о сделке, исходя из трех разных наборов цифр? Я подумал, что нет. Ну и в итоге сделка не состоялась.

– А вот в ситуации с «Акадо» вы были за или против этой сделки? Там тоже была очень спорная ситуация. И Юрченко потом еще говорил, что сделку лоббирует «Маршал».

– На мой взгляд, эта сделка была бы целесообразной даже с учетом приобретения Национальной кабельной сети. Она не так существенно увеличила бы долговую нагрузку, но мы бы приобрели еще один рынок.

– Судя по выбранным Росимуществом кандидатам в будущий совет директоров «Связьинвеста», государство намерено радикально изменить состав совета, в частности там не будет вас. Как вы к этому отнеслись?

– Этот вопрос, конечно же, решать главному акционеру, но мне кажется, что нынешний состав совета директоров «Связьинвеста» довольно эффективно работает в интересах компании и хорош с точки зрения требований корпоративного управления. И честно говоря, я не вижу оснований его менять. Однако я уважаю решение главного акционера.

– Одной из причин, по которой вы не попали в список кандидатов в совет, стала история с опционами совету директоров «Ростелекома». Считаете ли вы сейчас, что совет имел право на такое решение?

– Я считаю, что опционная программа, включающая членов совета директоров, – это в принципе правильное решение. Совет должен быть персонально замотивирован на развитие компании и на ее результаты, особенно если речь идет о крупной реорганизации, когда советы ряда компаний прекращают работу. Подобные методы мотивации применяются крупнейшими публичными компаниями.

– Кто был инициатором включения совета директоров в эту опционную программу?

– Не знаю. Государство не успевало к годовому собранию согласовать эту форму вознаграждения совета за результаты быстрой, безболезненной и эффективной реорганизации компании, и возник этот неуклюжий вариант. Вопрос обсуждался на комитете, и высказывались (в том числе мною) сомнения в правомерности включения в нее директоров самим советом, но также то, что у государства будут по крайней мере две возможности остановить эту программу – в 2011 и 2012 гг. Более того, при одобрении изменений в программу совет директоров не одобрял вознаграждение или его размер, о чем неоднократно говорилось компанией. Собственно выплата вознаграждения совету директоров была одобрена на годовом собрании акционеров компании в июне 2012 г. в соответствии с законом.

В опционную программу были включены члены совета вполне определенного состава. Программа не распространялась автоматически на каждый вновь избираемый состав. Сегодня, через год после завершения основных процессов реорганизации, я считаю, что было бы правильно доработать эту опционную программу с учетом необходимости ее распространения на всех членов совета директоров «Ростелекома».

– А почему, кстати, так было сделано?

– Этот состав совета был избран и приступил к работе в разгар серьезного (и крайне публичного) корпоративного конфликта в ОАО «Связьинвест» – отставки бывшего генерального директора «Связьинвеста» и связанных с этим событий. Тот факт, что в столь непростых условиях совету директоров удалось успешно завершить реорганизацию, несомненно, заслуга вполне конкретных личностей, входивших в тот период в совет, и, разумеется, президента компании.

– Вы не станете отказываться от этого опциона в связи с решением суда? Почему?

– Нельзя отказаться от того, чего нет: пока решение суда отменило решение совета, следовательно, отказываться не от чего. Если после кассации суд подтвердит свое решение – тем более, если нет – тогда и придется думать.

– Но три члена совета отказались от своих опционов. Как вы думаете, зачем они это сделали? На ваши личные отношения с ними это как-то повлияет?

– Нет, конечно, не повлияет. Зачем они это сделали – не понимаю, может, настоятельно посоветовали. Знаете, в советское время было такое выражение: он колебался вместе с линией партии. Вот так и тут, наверное.

– Правда ли, что Счетная палата начала внеплановую проверку «Ростелекома» на предмет злоупотреблений служебным положением руководителей Минкомсвязи в части оплаты расходов на их зарубежные поездки и в части нецелевого расходования средств при создании системы видеонаблюдения за выборами?

– Деятельность «Ростелекома» многократно и постоянно проверяют разнообразные регулирующие органы. Все проверки, о которых вы упомянули, были завершены в мае. Но кому-то выгодно снова вытащить их наружу именно сейчас.

Теперь об упомянутых претензиях Счетной палаты. Передо мной оба заключения: проверка в отношении злоупотребления служебным положением руководителей Минкомсвязи в части оплаты расходов на их зарубежные поездки и проверка реализации проекта видеонаблюдения. Проверка, связанная с поездками, относится к тому периоду, когда компанией не руководил Провоторов. А по проекту видеонаблюдения у Счетной палаты нареканий нет: работа признана «достаточно эффективной». (На прошлой неделе председатель Счетной палаты Сергей Степашин заявил, что «подтвердился целевой характер использования всех ресурсов», выделенных «Ростелекому» из бюджета на организацию видеонаблюдения за выборами, однако проверка расходов будет проведена еще раз – по итогам всего 2012 года. – «Ведомости».)