На диком Юге

Тарантино признается, что начал писать этот сюжет для австрийца Кристофа Вальца, главного открытия «Бесславных ублюдков». Когда у тебя есть такой превосходный актер, грех не сочинить еще два-три десятка шуток и пару культурных аллюзий. Так возникает чопорно-элегантный доктор Кинг Шульц, охотник за головами, который разъезжает по Америке 1858 г. в повозке дантиста, украшенной гигантским зубом из хрестоматийной «Алчности» (1924) Эриха фон Штрогейма, произносит длинные безупречно вежливые монологи с твердым немецким акцентом и пересказывает освобожденному из рабства негру Джанго (Джейми Фокс) сюжет «Кольца нибелунгов» – потому что хозяйка-немка дала жене Джанго имя Брунгильда. Но если в «Бесславных ублюдках» игра с культурными различиями превращала размашистый фарс в изящный фильм о языке и отношениях Старого и Нового Света, то теперь служит лишь для комического контраста между персонажем и пейзажем: педантичный немец в стране ковбоев – избитая шутка, которую оправдывает лишь невозмутимая интонация Вальца.

Остальные шутки и смыслы строятся главным образом вокруг фигуры «негра на лошади»: чернокожий ковбой – такой же нарочитый жанровый парадокс, как наводящий ужас на фашистов отряд еврейских головорезов с бейсбольными битами.

Высокомерный вид и независимая манера Джанго сражают расистов вернее пуль. Образ свободного негра с кольтом и чувством собственного достоинства никак не укладывается в головах плантаторов, надсмотрщиков и добрых поселян из южных штатов, привыкших разговаривать с чернокожими исключительно с помощью кнута.

Соединить тему рабства и жанр спагетти-вестерна – остроумная идея, но в «Бесславных ублюдках» отсылки к Серджо Леоне выглядели свежее. А в «Джанго» ощущается явная отработанность приема, усугубленная проблемами сюжетосложения. Середина фильма с рассказом о том, как герои провели зиму, попросту провисает и нужна, кажется, лишь ради рифмы: снег и хлопок, север и юг. Стилистические новости «Джанго» состоят главным образом в том, что Тарантино-киноман уступает место Тарантино-моралисту и Тарантино-сатирику.

Расисты в фильме, во-первых, идиоты, а мерзавцы уже во-вторых. Длинный эпизод посвящен, в частности, криво пошитым ку-клукс-клановским маскам, превращающим разъяренных линчевателей в толпу придурков, которых без всякого труда отстреливают герои.

Леонардо Ди Каприо играет идиота с претензиями – жестокого плантатора Кельвина Кэнди, который считает себя франкофилом, ученым и утонченным аристократом. Разумеется, он не говорит по-французски, излагает дикие антропологические теории о склонности черной расы к подчинению и развлекается, устраивая гладиаторские бои между рабами.

Его чернокожий управляющий (Сэмуэль Л. Джексон) умнее, поэтому главное зло в «Джанго» именно он, негр, унижающий негров и защищающий расизм. На этом повороте мысли фильм въезжает в кровавую кульминацию, построенную вокруг вызволения Брунгильды из «Кэндилэнда».

Надо ли рассказывать, что Тарантино умеет снимать кровавые кульминации? А также появляться на экране на пять минут, чтобы феерически разыграть репризу под названием «смерть автора».

Язык чешется заметить, что к такой репризе опасно близок весь «Джанго освобожденный», но давайте считать, что это ради красного словца.

В прокате с 17 января