Регулируемые: Нужно изменение профессионального сознания

Виталий Рубцов, ректор Московского городского психолого-педагогического университета (МГППУ): Как можно коротко охарактеризовать необходимую национально-образовательную политику? Я бы назвал ее «образование в интересах детей». Если раньше основная задача школы была в передаче знаний, то теперь она должна научить скорее способам их получения. Кроме того, она должна исповедовать индивидуальный подход к детям – с учетом их личностных особенностей. Иными словами, профстандарт требует от учителя способности обеспечить качество и доступность образования разным категориям детей, в том числе социально уязвимым, инвалидам. Понятно, что для достижения этого нужно пройти много этапов. Приняв профстандарт, завтра мы не получим достаточного количества специалистов, которые строго ему соответствуют. Но это не повод опускать планку стандарта. Профстандарт, который сейчас обсуждается, должен стать моделью, образцом, к которому нужно стремиться.

Алексей Семенов, ректор Московского института открытого образования: Ключевой вопрос – как изменится и изменится ли учитель. Двадцать лет назад, когда мы только начинали, мы пришли к очень хорошей учительнице школы № 57 Москвы и предложили иначе расставить столы: по квадрату – чтобы учитель был в центре и мог подойти к каждому учащемуся. Через неделю приходим – столы стоят как прежде. Мы спрашиваем почему. В ответ: «Я перестала чувствовать себя хозяйкой в классе». Мы парируем: а как же возможность детей свободно говорить и перемещаться? «Я за свободу, но не до такой же степени!» – возмущается учительница.

Чтобы помочь педагогу, нужен целый ряд факторов. Это воля и поддержка руководства на всех уровнях – от губернатора до директора школы, поддержка масс-медиа и система повышения квалификации. Наконец, это возможность увидеть нововведения в действии. Очень важно также, что новый стандарт стал законом. Ощущение, что речь не об эксперименте, а о законодательно закрепленных изменениях, обязательных к исполнению, очень важно для учителя.

Новая среда

Константин Ушаков, главный редактор журнала «Директор школы»: Предвижу сопротивление со стороны учителей. Когда стандарт начального общего образования только вышел, было много случаев оппортунизма. Нам стали сообщать из многих школ – мол, у них давно так работают. Стандарт можно трактовать по-разному, а искусство имитации в школе доведено почти до совершенства. Люди почти искренне подгоняют имеющуюся практику под новые стандарты и хвалятся достижениями. В этом одна из слабостей стандарта: у него нет четких инструментов измерения.

Сопротивление новым стандартам в начальной школе крайне сильное, а в средней будет еще сильнее. Все предыдущие реформы образования были институциональными, а мировой опыт показывает, что на качество образования они влияют слабо. Настоящая реформа образования начинается с того, что в головах у людей что-то щелкает и возникает новое отношение. Я не совсем убежден, что у российских учителей что-то щелкнуло. Нужна длительная, местами деликатная, а местами жесткая работа по изменению профессионального сознания. Ведь по команде люди не станут думать иначе.

Алексей Семенов: Необязательность стандарта как раз сильная, а не слабая его сторона. Я 18 лет был руководителем в системе дополнительного профобразования и повышения квалификации и сталкивался со случаями сопротивления новому. Но поразительным эффектом необязательных стандартов является то, что, когда учителю ничего насильно не навязывается, сознание у него меняется потрясающе быстро (для общеобразовательной школы). И такой пример я тоже наблюдал.

Вопрос из зала Анны Зуевой, компания «Делайт 2000»: Раньше учитель был источником знаний, теперь дети могут сами добывать эти знания. Я правильно понимаю, что роль учителя стала ролью организатора дискуссии в классе?

Ольга Голодец, заместитель председателя правительства РФ: Это утрированный подход. Учитель должен дать каждому учащемуся представление о мире, так что предметная область никуда не уходит. Но тема знаний не становится самоцелью. Если раньше важно было запомнить множество фактов, то сейчас главное – понимать ход событий. Если представляешь логику развития событий, нужные детали легко найти в источниках за 5–10 минут.

Елена Шмелева, вице-президент благотворительного фонда «Система»: Задача современной школы – дать представление о мире и помочь ребенку определиться. Я представляю бизнес, который готов взять на себя в рамках корпоративной социальной ответственности или благотворительности проекты по профориентации. Прежняя пассивная форма, когда детей на всякий случай – а вдруг заинтересуются? – водили на предприятия и рассказывали о профессиях, сейчас не работает. Ей на смену должна прийти форма интерактивная, когда каждая компания расскажет о себе, поставит перед школьниками интерактивные задачи и даст им доступ к профессиональным знаниям еще в школе.

Где найти учителя

Вопрос из зала Ольги Донде, компания Fester Woods: Боюсь, что часть бизнес-структур скажет, что они платят налоги – и в этом вся их социальная ответственность. Теперь вопрос. У меня двое детей-школьников. Как я понимаю, гениальных педагогов мы на всех не привезем, многие молодые учителя тоже не склонны меняться. Есть ли какие-то стратегии привлечения новых учителей – тех, которые будут придерживаться новых профстандартов?

Юрий Забродин, проректор по учебно-методическому объединению МГППУ: На самом деле тема гораздо шире. Речь о создании новой национальной системы квалификации. Профстандарты – только один из ее элементов. Точно так же, как в медицине клятва Гиппократа и стандарты Всемирной организации здравоохранения, профстандарт учителя – это прежде всего попытка создать идеальный образ педагогического процесса. Поэтому профстандарты выполняют очень важную, но достаточно локальную функцию.

Почему вообще возникла тема профстандартов? Мы живем до сих пор в системе квалификационных справочников, которая была создана лет 70 назад. Но новая экономика и новое общество требуют новых подходов. Мы не должны ставить задачу стандартизации учителей. Мы хотим видеть учителей, отвечающих требованиям современного педагогического процесса. Для этого нужно очень серьезно думать о системе дополнительного педагогического образования. Ведь планку профстандарта не перешагнуть выпускнику педвуза. Стандарт ориентирован на действующего, развивающегося педагога. К каким-то его требованиям учитель подойдет только через год, два, три, получив практический опыт и дополнительное образование.

Александр Гиглавый, научный директор лицея информационных технологий № 1533: В России существует уже критическая по своим масштабам нехватка людей, которые умеют превращать известные в мире технологии управления проектами в свои реальные действия. С другой стороны, опыт проектной деятельности в школе известен с 20-х гг. прошлого века, но оказалось, что очень трудно создать условия, когда школьник – не просто исполнитель порученных кем-то задач, а активный участник проекта. Такой перенос акцента меняет и в социуме, и в биографии конкретного человека очень многое. Мне очень нравится метафора бродячего театра – творческая обстановка работы над проектами в хороших школах похожа на средневековые представления, в которых актеров меньше, чем ролей.

Но почему-то ни в программах педвузов, ни в системе повышения квалификации такого направления, такой дисциплины, как искусство управления проектами, я не обнаружил; радует, что в проекте профстандарта педагога это направление пунктиром обозначено. Что понимают сегодня под проектом в школе? Во-первых, всё на свете, и во-вторых, очень легко это дело имитировать. Одна из проблем формирования профессиональных стандартов в отличие от других регламентирующих документов с их иногда туманными значениями – это использование набора шкал. Можно ли мерить соответствие стандарту по той или иной шкале? Давайте думать, как измерить то или иное значение относительно нулевого или даже отрицательного уровня для таких тонких материй, как способности, интересы и ценности. И эту проблему надо решить – некоторым аналогом можно считать многоборье в спорте. По какой из шкал ты показываешь лучшие результаты. Сегодня – по одной, завтра – по другой? Замечательно, ты развиваешься.

Константин Ушаков: Пока основная предпосылка обсуждения заключается в том, что коли есть политическая воля, подкрепленная экспертным мнением, то реформы воплотятся в жизнь. Я бы хотел включить в дискуссию тему: а какие процессы на уровне первичных организаций, учителей и школ, должны быть запущены, чтобы эта воля была реализована?

Александр Ковальджи, заместитель директора по науке лицея «Вторая школа»: Очень не хватает уважения и доверия к учителю. Профессия учителя давно уже не престижна, и талантливая молодежь не очень-то стремится овладеть ею. Разговор о требованиях к современному учителю, мне кажется, вторичен. Представьте себе, что мы будем долго и серьезно работать над стандартами дорожного полотна. От этого у нас больше хороших дорог не станет. Если не вкладывать внушительные средства, не прилагать серьезных усилий и не подходить к ситуации с умом, то стандарт можно разрабатывать любой – положения дел это не изменит.

Что ребенок должен вынести из школьных лет? Как минимум базовые культурные навыки, базовые знания и понимание, что образование – это ценность, а следовательно, желание учиться. А что происходит при столкновении с реальной жизнью? Если диплом не ценится и его можно купить, если важны не успехи человека в науке, а его связи, тогда зачем учиться? Поэтому стратегическим направлением мне видится прежде всего повышение социального статуса учителя. Технократический подход – вроде «давайте укрупним все школы» – часто эту образовательную среду разрушает, что, на мой взгляд, до добра не доведет. Сейчас система финансирования учебных заведений выстроена так, что школа не заинтересована принимать на работу стажеров, совместителей-ученых, полставочников и т. д. С финансовой точки зрения для школы сейчас самое выгодное – иметь небольшое количество перегруженных педагогов.

Ольга Голодец: Очень важная проблема – не просто стандарт той или иной профессии, а национальная рамка квалификации, где образование и квалификация напрямую связаны. Сегодня нет понимания, для каких профессий нам нужен тот или иной уровень образования. Нужен ли диплом магистра дошкольному педагогу? Если да, то для чего? Где можно обойтись бакалавриатом?

Еще один важный момент – мы не можем вкладываться в педагога, не инвестируя в среду, где он работает. Наши учебные заведения – это именно заведения, не важно, казенные они или автономные. Они скованы по рукам и ногам необходимостью отчитываться за текущее финансирование, выполнять планы финансово-хозяйственной деятельности, спущенные сверху, мелочной опекой и контролем. Они не распоряжаются стратегическими длинными деньгами, нужными для того, чтобы сделать реальный шаг в развитии.

Мы не использовали ресурсы автономии учебных заведений, да мы к ним относимся как к наркоманам: постоянный контроль, короткий поводок. Это не то отношение, которое подразумевают академические свободы, уважение, творческое развитие. Все-таки главное в профессии учителя – творческий характер труда. Мы превратили его в рутину и даже не знаем, как вернуть потенциал творчества в саму профессию.

Вопрос из зала Киры Преображенской, Герценовский университет: Разрешите спросить: а кто научит наших педагогов? Что делать, когда учителя обязаны соответствовать массово спускаемым сверху стандартам, но по чисто личностным качествам не могут?

Алексей Семенов: Много раз я слышал, что будущие учителя проходят двойной негативный отбор. Не самые сильные абитуриенты подают заявления в педвузы – и не лучшие выпускники этих вузов идут работать в школу. Менее жесткий вариант – сделать в педвузах два потока. Первый – профессиональный, где работают лучшие профессора, требования к серьезной практике в школе для студентов уже с первого курса и т. д. Второй поток – для людей с 45 баллами по ЕГЭ. Более жесткий вариант – поднять вступительный порог в педвузы. По такому пути пошли в Татарстане, а оставшихся без нагрузки профессоров Альберт Гельмутдинов, когда работал министром образования республики, отправил работать в школы. При нынешнем уровне зарплат, преимуществах работы в школе, любви к детям мы может ставить в вузах порог не только на входе, но и на выходе. В Канаде, например, если преподаватель переезжает из одной провинции в другую, он должен на новом месте снова сдать экзамен на право работы в этом регионе.

Религия и школа

Александр Губский, заместитель главного редактора газеты «Ведомости»: Как считают участники дискуссии, светский характер образования в России − декларация или реальность?

Залина Медоева, вице-президент фонда «Центр национальной славы»: Когда возникла идея преподавать в школах основы религиозных культур и светской этики, задачей курса было добиться от школьников понимания духовных основ различных религий и культур, создание пространства межкультурного взаимодействия. Что мы получили на практике? В ряде регионов детей разводят по разным группам: эти изучают ислам, эти – православие, а эти занялись светской этикой.

Пора пересмотреть методологические подходы к предмету. Жители многоконфессиональной страны должны в школе изучать основы всех основных религий. Особенно это важно, если помнить, что религия составляет основу культуры народа. Для углубленного изучения отдельных религий существуют воскресные школы.

Юрий Забродин: Я слабо представляю себе число взрослых, которые разбираются в книгах трех основных монорелигий и вдобавок знают историю буддизма. Вместо основ религии куда легче поставить и решить проблему поликультурного образования. Тем более что в нашей стране действительно очень разные регионы с разной культурой.

Преемственность образования

Алексей Семенов: Ректоры и профессора разных технических вузов жалуются, что получают первокурсников, которые не знают элементарных вещей из физики и математики. Причин тому много, одна из них – далеко не самые сильные выпускники идут в технические вузы. Более того, техвузы вынуждены брать всех, потому что конкурса часто нет. Каждый раз Минобразования разрешает зачислять в студенты по другим критериям. Если уж приходится брать выпускников, у которых по физике и математике меньше 50 баллов по ЕГЭ, их просто нужно учить на первом курсе основам, а не начинать с преподавания высшей математики тем, кто не понимает, что такое синусы и логарифмы. Другой вариант – поставить высокий входной порог и уволить три четверти профессоров технических вузов из-за недостатка нагрузки.

И обязательно нужно задумываться: а что происходит с выпускниками вузов? Без открытой, пусть и анонимной статистики, кто с каким ЕГЭ куда поступает и какие отметки получает в первой и следующих сессиях, в какой области устраивается работать, и без готовности выпускников обсуждать вопросы профориентации мы не получим четкой и ясной картины о происходящем в высшем образовании. По-прежнему ряду отраслей будет не хватать специалистов, а среди абитуриентов тем временем будут ходить мифы, что выпускники профильных вузов не востребованы.

Александр Лейбович, генеральный директор, Национальное агентство развития квалификаций РСПП: Средний выпускник нашей школы года на два моложе среднего выпускника школы в развитых странах. Требовать от российского школьника в этом возрасте четкого выбора будущей карьеры немного странно. Можно, конечно, пойти по пути некоторых стран, где принимают в университеты почти всех желающих, а после первого-второго курса половину выгоняют. Но это потеря времени.

На самом деле вопрос упирается в соотношение длинных и коротких программ. Мы говорим о том, что всю жизнь нужно получать образование, добывать новые знания, а на самом деле сложилась система, когда образование дается раз и на всю жизнь. Система коротких программ у нас настолько плохо развита, что трудно рассчитывать на готовность человека к смене профессии. Найти подходящую программу допобразования невозможно в два клика. Нужно искать и искать.

Я не говорю уже о финансовых вопросах. Получить бесплатно высшее или среднее профессиональное образование возможно только раз в жизни. Причем это нужно сделать за 4–6 лет подряд, а разбить на несколько отрезков нельзя. Мы пытаемся найти новые реалии в старой советской парадигме, где человек закреплялся за предприятием и отработать всю жизнь на одном месте, занимаясь одним и тем же, было престижно.

Константин Ушаков

Окончил МГПИ им. В. И. Ленина в 1971 г. Десять лет проработал в школе учителем, затем – преподаватель Московского заочного педагогического института. С 1991 по 2005 г. – заведующий кафедрой АПКиППРО.

Виталий Рубцов

В 1981 г. возглавил лабораторию «Средства управления учебной деятельностью», переименованную в 1986 г. в лабораторию «Психологические основы использования ЭВМ в обучении». В 1987 г. – руководитель лаборатории «Психология компьютерного обучения». В 1992 г. возглавил Психологический институт Российской академии образования. С 1997 г. ректор МГППУ.

Александр Лейбович

Окончил Московский университет транспорта, МГУ им. М. В. Ломоносова. Руководил проектами Минобрнауки, других госпрограмм, международными проектами ETF, UNEVOC, TASIS, Всемирного банка, Британского совета в сфере профессионального образования. Возглавляет Национальное агентство развития квалификаций РСПП, является первым заместителем директора Института развития образования Минобрнауки.

Алексей Семенов

В 1972 г. окончил МГУ им. М. В. Ломоносова. В 1972–1984 гг. – преподаватель МГУ. В 1984–1993 гг. – руководитель лаборатории научного совета по комплексной проблеме «Кибернетика» РАН, Института проблем кибернетики РАН, продолжает работу сейчас. С 1993 г. – ректор Московского института открытого образования.

Александр Гиглавый

В 1967 г. окончил Нижегородский государственный университет. Научный руководитель лицея информационных технологий № 1533, созданного в 1991 г. на базе Учебно-производственного центра вычислительной техники.

Александр Губский

Окончил МГУ им. М. В. Ломоносова. В марте 1995 г. пришел в Independent Media корреспондентом новой газеты «Капитал». В 1997 г. стал заместителем главного редактора, а в 1998 г. – главным редактором «Капитала». С 1999 г. – на нынешней позиции.

Залина Медоева

Окончила Ленинградский политехнический институт в 1973 г. В 1992 г. избрана депутатом Гатчинского городского совета. С 2003 г. – председатель ленинградского областного общественного движения «В поддержку местного самоуправления». С 2004 г. – вице-президент общественных фондов «Центр национальной славы» и Святого всехвального апостола Андрея Первозванного.