Экспертиза: Центробанку нужно смотреть на год вперед
Схлестнулись: Какой потенциал роста у российской экономики
Какой рост для экономики России может считаться естественным? От ответа на этот вопрос зависит, необходимо ли государству увеличить денежное стимулирование, чтобы подтолкнуть рост, если он ниже потенциала, или, напротив, минимизировать стимул и ужесточать денежно-кредитную политику, так как отрыв от потенциальных темпов может означать перегрев и угрозу последующего резкого падения темпов роста. Сергей Швецов: Я считаю, что выпуск находится на уровне потенциального. Это значит, что денежное стимулирование не приведет к ускорению роста экономики, точнее, да, приведет к росту спроса, но не приведет к росту выпуска – импорт увеличится. Андрей Клепач: По поводу потенциального роста. Тема действительно поднимается очень часто, и если ссылаться, как мы любим, на авторитеты, то МВФ оценил потенциальный рост России примерно в 6%. У нас раньше рост был 4%, и он, как говорили, был на уровне потенциального. Сейчас, если брать январь – февраль, у нас рост меньше 1% – и он тоже, как говорят, на уровне потенциального. На самом деле разумного анализа нет. Если брать нашу оценку – хотя и у нас сопоставимого по надежности с зарубежным анализа нет, – то это, в нынешних условиях, рост около 5%. Обычно расчет потенциала связан с оценкой того, насколько безработица близка к естественному уровню, – тут тоже адекватной оценки нет. По одним данным, естественная для России безработица – около 6%; мы считаем, что, с учетом большого структурного компонента, скорее около 5%. Здесь разрыв уже небольшой [безработица – 5,8%]. Гораздо большая проблема – оценить адекватный уровень капитала, или загрузки мощностей. Официально он от 60 до 70%, если брать данные Росстата, которые мало о чем говорят, потому что значительная часть этих мощностей либо не существует, либо никогда загружена быть не может. Если апеллировать к опросам предприятий, то уровень загрузки – 80%, что мне кажется более верным показателем. Это означает, что где-то на 20% уровень загрузки можно увеличить. А значит, наш рост, который был 3–4%, можно увеличить на одну пятую – и тогда мы выходим на 4,5–5%. Чтобы не спорить с Сергеем Анатольевичем [Швецовым], хочу сказать, что нельзя в каждый момент утверждать, что экономика находится на уровне потенциального роста, – он не относится к квартальным или помесячным колебаниям, это понятие, как минимум, среднесрочное. Алексей Моисеев: Как говорится, на каждый авторитет есть другой авторитет. Я не видел оценки МВФ по потенциальному росту – может быть, проглядел, – но оценка ОЭСР, которую я видел, составляет, насколько я помню, 3,6%. И честно говоря, я не уверен, что загрузка должна быть на все 100%. Загрузка на 100% – это точно инфляция, это перебор с точки зрения потенциального выпуска. Поэтому 80% – максимум 85%, когда я еще в школе учился, считалось нормальным уровнем загрузки мощностей. Поэтому я полностью поддерживаю позицию Банка России в том, что мы сейчас работаем на пределе производственных возможностей как с точки зрения труда, так и с точки зрения капитала.
Про долгосрочные проблемы можно говорить, но жить приходится здесь и сейчас. Источников ускорения роста внутреннего спроса при неизменности монетарной и фискальной политики не видно вплоть до конца года. Банковское кредитование, очевидно, будет замедляться. Понятно, что по отдельным его элементам темпы роста в абсолютном выражении еще высокие, но для экономического роста текущего года важны не абсолютные показатели прироста портфеля, а изменение темпов их роста относительно прошлого года. А здесь мы явно увидим серьезное замедление.
Расходы федерального бюджета в этом году должны вырасти в номинальном выражении на 3–4%, что в реальном выражении, конечно же, означает их сокращение, о какой бы инфляции мы ни говорили – 7% или даже 5%. Федеральный бюджет будет негативно влиять на экономический рост в этом году.
Ужесточили на 100 пунктов
Что касается монетарной политики, то, помимо базового уровня процентных ставок, который все обсуждают, есть еще не совсем эффективно работающая система рефинансирования, которая де-факто приводит к более серьезному ужесточению денежно-кредитной политики. Если с сентября рост базовых ставок составил 25 базисных пунктов, то из-за ужесточения системы рефинансирования с точки зрения переориентации банков на более дорогие инструменты, такие как валютные свопы, фактические ставки денежного рынка поднялись на 100 б. п. И реальное ужесточение монетарной политики оказалось гораздо сильнее.
Реальные процентные ставки по депозитам подросли, и очевидно, что это будет толкать норму сбережения вверх: ожидать в такой ситуации какой-то активизации потребительского спроса в этом году не приходится.
Много говорится об инфляции, о том, что она поднялась. На самом деле если посмотреть, что привело к росту индекса потребительских цен с 6,6% в декабре до 7,3% в феврале, то можно понять, что основную часть прироста дал рост цен на водку. И говорить о монетарных мерах борьбы с инфляцией в такой ситуации вряд ли стоит.
Смотреть дальше
Политика ЦБ должна во многом ориентироваться не на текущие показатели инфляции, а на тот прогноз, который есть на год – на два года вперед.
Вот Сергей Анатольевич [Швецов] говорил, что средняя ставка по кредитам 10%, а если мы вычтем инфляцию в 7%, то получим реальную ставку в 3% – и это нормально. Я скорее попытался бы другой логикой воспользоваться. Если мы из этих же текущих 10% вычтем инфляцию на конец года, по нашим прогнозам это порядка 5,4%, то реальная процентная ставка будет уже не 3, а 4,6%.
И понятно, что, если ЦБ начинает действовать сейчас, воздействие на ставки кредитования произойдет не сразу, а с определенным лагом (3–6 месяцев). Политика ЦБ должна ориентироваться не на то состояние экономики, которое сейчас, а на то, которое будет в конце года.
Рецессия хуже инфляции
Если рассуждать о политике ЦБ, у него есть три варианта в этом году.
Можно предположить, что ЦБ проведет правильную политику: экономический рост не пострадает, а инфляция замедлится. Помимо этого оптимистичного сценария у ЦБ есть возможность ошибиться в двух направлениях. Он может снизить ставки – и это приведет к ускорению инфляции. Вторая возможная ошибка: он не снижает ставки – экономика опускается в рецессию.
Так вот с точки зрения долгосрочной устойчивости экономики, по моему мнению, ошибка с рецессией гораздо опаснее, чем ошибка снизить ставки и допустить определенное ускорение инфляции, если оно произойдет. Потому что, если экономика опустится к III–IV кварталу в рецессию и ЦБ до этого момента не сделает шагов по снижению процентных ставок, давление со стороны исполнительной власти и попытки ускорить темпы экономического роста очень сильно возрастут. И в такой ситуации под угрозу попадет как раз то же самое бюджетное правило, которое, как мне кажется, гораздо полезнее с точки зрения обеспечения долгосрочной устойчивости и государственных финансов, и общих инфляционных тенденций.
Сейчас по каналу денежно-кредитной политики потенциал смягчения значительный, и, когда этот потенциал еще не использован, говорить о необходимости срочного наращивания государственных расходов вряд ли стоит.