В главных ролях: «Я не верю в госинвестиции»
Помните, был такой фильм – «Контакт» с Джоди Фостер, где она полетела встречаться с инопланетянами. И первый аппарат, который построили в Америке, развалился – Джоди Фостер очень расстроена была. И тогда начальник ей говорит: «Давай я тебе расскажу секрет про то, как правительство ведет бизнес. Если тебе нужно построить один объект за цену икс, то правительство построит два объекта по цене два икс каждый».
Инфляция уменьшает счастье
Высокая инфляция снижает у людей уровень удовлетворенности жизнью даже больше, чем сокращение номинальных доходов, выяснили исследователи из Университета Бонна, попытавшиеся изучить, что важнее для счастья – уровень дохода как таковой или его покупательная способность. Для этого они собрали подробную статистику цен по 393 административным округам Германии, сопоставив ее с данными регулярных опросов 12 000 домохозяйств German Socio-Economic Panel, куда включаются сведения об удовлетворенности жизнью. Сбор данных по ценам на дезагрегированном уровне параллельно позволил выяснить, что разница в уровне инфляции в пределах страны достигает 37%, а самый дешевый и самый дорогой округа находятся в одном и том же регионе (федеральной земле). Влияние инфляции на удовлетворенность жизнью оказалось существенно значимым для 40% населения с наименьшим уровнем дохода, т. е. для первых четырех децильных групп по уровню дохода (первая – 10% наиболее бедных, десятая – 10% наиболее обеспеченных). Неудивительный вывод – инфляция обычно сильнее бьет по наиболее бедным. Переезд из района со среднегерманским уровнем цен в район, где цены на 10% выше, снижает уровень удовлетворенности жизнью на 0,53 балла (по 11-балльной шкале). Масштаб эффекта сопоставим с тем, что ощущает безработный, получивший работу с полной занятостью, – 0,6 балла, только влияние занятости, наоборот, со знаком плюс. Негатив от 10%-ного увеличения цен вдвое превышает масштаб позитивного для удовлетворенности жизнью эффекта от вступления в брак. Второй вывод исследователей удивил. Рост цен на 10% превышает эффект снижения номинального дохода на сопоставимую величину, хотя в обоих случаях влияние на уровень реального дохода одинаковое. Так, для жителя района с низкими ценами снижение номинального дохода на 9% сокращает удовлетворенность жизнью лишь на 0,06 балла – против 0,53 при увеличении цен на 10%. Подобный вывод противоречит убеждению, что динамика номинального дохода важнее инфляции, заключают ученые, а также подрывает авторитет теории нейтральности денег. Жители Германии в своих представлениях о жизни мало чем отличаются от жителей других европейских стран, где в опросах о главных социально-экономических проблемах лидируют безработица и инфляция. Россияне, по данным ВЦИОМ, главной бедой считают сферу ЖКХ (60%), а уже потом инфляцию (52%) и низкий уровень жизни (51%). Несколько иначе мыслит средний класс, согласно исследованию «Сбербанк CIB»: среди главных проблем он, так же как россияне в целом, на второе место ставит инфляцию (она волнует 69%), а на первое – коррупцию (она беспокоит почти каждого – 92%).
Мы строим в два раза больше по цене в два раза выше. Трамплин стоимостью 1 млрд руб. построили за 8 млрд. Ну, можно еще построить дорогу на Луну: когда мы будем ее строить, она, может быть, немножко поднимет экономический рост. А может, и нет. Одна из наших самых больших проблем сейчас – это высокие инфляционные ожидания. Я считаю, что они мешают нам в очень большом количестве процессов, в том числе и в инвестициях. И когда ЦБ – уж извините – регулярно вылетает за назначенные им таргеты, когда мы два года назад чуть не превысили 10% по инфляции, любые меры, которые потенциально могут спровоцировать рост инфляции, конечно, воспринимаются экономическими агентами именно так. Не хочу критиковать журналистов, но давайте посмотрим, какая реакция была, когда президент номинировал Эльвиру Сахипзадовну [Набиуллину] на должность председателя Банка России. Она еще ничего не сказала по поводу своей будущей политики, а уже во всех газетах, в том числе западных, написали: «Ну, все! Теперь денежно-кредитная политика будет ослаблена, вырастет инфляция, упадет рубль». Почему люди так решили? Я ничего такого, что бы указывало на то, что она будет такую политику проводить, за ней не замечал. Но уровень нервозности, а значит, уровень инфляционных ожиданий остается очень высоким.
Вопрос доверия
Ожидать от банков, что они могут кредитовать по ставкам, близким к инфляции, в ситуации, когда любой человек ожидает инфляционного скачка, я думаю, не стоит. Мы знаем из практики, что так не бывает: США пытались проводить мягкую денежно-кредитную и фискальную политику в течение всех 1970-х годов, и до тех пор, пока они ее не ужесточили, никакого инвестиционного роста у них не получалось.
В Бразилии коридор инфляции держится 13 лет, и за эти годы инфляция вышла за целевые рамки только два раза – в периоды жестких кризисов. И несмотря на то, что в Бразилии колоссальное количество проблем – дефицит текущего счета, растущий дефицит бюджета, признаки перегрева экономики, – инвесторы туда почему-то идут. Я считаю, что идут из доверия к центробанку Бразилии: достижение ориентира по инфляции в течение стольких лет – это очень серьезная предпосылка для высокого доверия. И мне кажется, это очень важно – особенно с учетом того, что у нас за последние 20 лет было слишком много макроэкономических потрясений. Для инвестиций важно доверие.
Я сейчас занимаюсь негосударственными пенсионными фондами, общаюсь с большим количеством людей – не любят у нас люди нести деньги в пенсионные фонды, страховые компании и т. д. Тогда как, на мой взгляд, пенсионные накопления – это единственный инвестиционный ресурс, который нам доступен. Потому что про государственные деньги уже было сказано: если у нас каждый трамплин стоит 8 млрд руб., то, значит, каждый большой инвестиционный проект должен стоить не меньше триллиона. Собственно, мы сейчас в Минфине примерно такие ценники и видим, когда госкомпании предлагают нам что-то большое строить. Деньги-то мы откуда возьмем? Сократим пенсии, зарплаты, не будем давать на оборудование школ? Какой выбор?
Не тот стимул
Часто приводят пример, что советское правительство в годы первой пятилетки построило индустриальную державу и совершило прорыв. Да, построило. Вопрос – сколько человек при этом погибло в лагерях, которые все это строили бесплатно? Кто из нас сейчас готов встать и поехать куда-то – где, как у Маяковского, сидят рабочие и подмокший хлеб жуют? Кто из нас готов поехать подмокший хлеб жевать – я не знаю, я не готов. Но если родина прикажет – то поеду, конечно. При этом тот прорыв сопровождался, во-первых, огромным ограничением потребления всех граждан, не только строителей ГУЛАГа, и я не думаю, что у нас сейчас общество к таким ограничениям готово. И во-вторых, после первой пятилетки последовала вторая, когда при тех же условиях был нулевой рост.
И еще один пример. Мы говорим, что, может быть, у нас плохое государство, которое просто плохо строит. Вы знаете, я почитал статью Андерса Аслунда – есть такой известный экономист – о бюджетной политике Великобритании в предкризисные годы и о последствиях. В докризисные годы, т. е. в мирное время, англичане провели стимулирование в размере 8% ВВП. Да, они тем самым действительно смогли добиться роста благосостояния. Но в итоге сейчас в Великобритании худшая из всех развитых стран рецессия – у них отсутствие роста длится уже дольше, чем Великая депрессия. И у них сейчас реальная заработная плата – на уровне 25-летней давности. Вот такое стимулирование.
Инфляция – проблема номер один
Я не верю в государственные инвестиции, я не понимаю, за счет чего они должны производиться и кто те люди, которые будут государственные инвестиции реализовывать. Это первое. Второе: мировой рынок тоже вряд ли даст нам какие-то серьезные ресурсы – в мире будет формироваться дефицит капитала. Поэтому, честно говоря, я вижу только один инвестиционный ресурс – это коллективные инвестиции, персональные накопления, которые смогут дать экономике тот самый заветный инвестиционный ресурс, те самые заветные длинные деньги. Сейчас мы в начале комплексной реформы и, я думаю, все родовые травмы этих индустрий постараемся исправить и сделаем эти институты, во-первых, привлекательными для населения, во-вторых, способными приносить высокий уровень доходности, для чего нужно инвестировать в инструменты финансового рынка, а не только в государственные ценные бумаги.
Но ничего из этого не получится, если будут сохраняться высокие инфляционные ожидания. Есть много вопросов – права собственности на деньги и т. д., есть целый ряд проблем, попытаемся их решить, но в любом случае инфляция – это номер один. Если у нас общество решит, что в результате изменения государственной политики, фискальной политики, политики ЦБ инфляционные риски вырастут, то мы можем сказать до свидания любым частным инвестициям, а других инвестиций я, честно говоря, не вижу. Поэтому до тех пор, пока инфляционные ожидания такие высокие, мы должны в первую очередь заниматься тем, чтобы их снижать, а делать это мы можем только путем проведения исключительно ответственной макроэкономической политики.