Закон: Не антагонисты

Окончила Московский авиационный институт. Работала в дирекции информационных программ «Первого канала», на телеканале НТВ, руководила редакцией экономических программ продюсерской группы TMK. В Russia Today – с 2008 г.

Окончил механико-математический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. В 2000–2008 гг. – финансовый директор, затем – первый заместитель гендиректора по финансам и развитию бизнеса ОАО «Система масс-медиа» (АФК «Система»). В 2008–2009 гг. – генеральный директор ООО «Цифровое телерадиовещание» (АФК «Система»). В 2009–2010 гг. – первый заместитель генерального директора по корпоративному управлению ФГУП «Российская телерадиовещательная сеть». Президент ТТК – с августа 2010 г.

Денис Свердлов, заместитель министра связи РФ: Мы выделили примерно пятнадцать инициатив, по которым будут делать изменения в текущее законодательство, и в данный момент довольно большое количество этих инициатив уже оформлены в виде проектов законов и вывешены на ресурс regulation.gov.ru, на котором, собственно, они представлены для общественного обсуждения. То есть текст уже есть, с ним можно работать. Просто надо сходить на этот сайт и посмотреть документы.

Оксана Деревянко, модератор, руководитель департамента бизнес-программ телеканала Russia Today: Денис, тогда, если можно, три основные новации, которые предусматривает сейчас министерство.

Денис Свердлов: В целом мы ставим перед собой задачу поиска правильного баланса между интересами абонентов и интересами операторов. Хотя на самом деле эти интересы, конечно, одни и те же – рынок один, и компании хотят оказывать качественные услуги абонентам. Если обратиться все же в сторону абонентов – это инициатива, связанная с переносимостью номеров, которая, мы считаем, должна усилить конкуренцию в контексте качества. Вторая часть – это отмена так называемого национального роуминга. И еще пакет, направленный на борьбу со спамом и мошенническими схемами в списании денег со счетов абонентов.

Если говорить про операторов, то это все инициативы, которые направлены на доступ к инфраструктуре и вообще на облегчение процесса ее строительства. Потому что на сегодня довольно много есть ограничений, которые не позволяют операторам эффективно строить инфраструктуру. В частности, мы ставим задачу сделать для операторов подвижной радиотелефонной связи заявительный порядок регистрации базовых станций. Также мы очень хотим запустить рынок, связанный с переиспользованием инфраструктуры и совместным использованием объектов связи и частот. <...>

Виталий Крейнделин, заместитель начальника управления госуслуг в сфере связи Россвязи: Я бы хотел рассказать немножко о подготовке нормативных актов более низкого уровня, а конкретно – приказов министра, которые устанавливают требования к средствам связи. Для того чтобы реализовать все те цели, которые поставлены перед министерством, есть раздел сайта Минкомсвязи, где эти цели обозначены и среди них есть несколько, на которые сейчас направлены основные наши усилия.

Одна цель – это создание условий для доступа к сетям 4G, то есть LTE и LTE Advanced как можно большего количества пользователей. Вторая цель – это предоставление качественной связи и интернета. И третье – подключение к кабельному интернету в малых населенных пунктах. Вот на достижение этих целей направлена работа нашей системы сертификации средств связи.

Как вы знаете, средства связи, которые используются на сети связи общего пользования, подлежат обязательному подтверждению соответствия, которое может быть или в форме сертификации, или в форме декларирования. Для того, чтобы сеть работала устойчиво, без помех, не было всевозможных негативных воздействий друг на друга разного оборудования, нужно, чтобы оборудование удовлетворяло определенным требованиям. По заданию министерства мы организуем разработку подобных требований. Многие из них уже утверждены в виде приказов, другие находятся на различных стадиях разработки и согласования. В частности, мы сейчас совместно с министерством работаем над согласованием проекта документов на абонентские станции, которые работают в режиме RAN Sharing – совместного использования. Необходимо, чтобы в этом случае операторы друг другу не мешали внутри одной базовой станции, чтобы каждый работал независимо. Точно тем же мы занимаемся, помимо стандарта LTE, и для стандарта GSM.

Далее, как вы знаете, у нас стандарт LTE развивается, делаются новые релизы, в частности десятый релиз уже 3GPP [LTE ] выпустил (всемирный консорциум 3GPP, 3rd Generation Partnership Projectт объединяет около 80 компаний, работающих на рынке сотовой связи. – «Ведомости»), и мы на основании его уже подготовили проекты документов, которые вносят соответствующие изменения в документы по LTE с целью реализации требований LTE-Advanced. Там более высокая эффективность использования спектра, агрегирование [компонентных] несущих (позволяет расширить полосу пропускания канала. – «Ведомости»), то есть более эффективно используется [радиочастотный] спектр. Это с технической стороны. А с экономической стороны понятно, что это повышает качество услуг, число операторов, эффективность инвестиций и так далее. <...>

Игорь Цуканов, модератор, редактор отдела технологий и телекоммуникаций газеты «Ведомости»: В прошлом году [на конференции «Ведомостей»] обсуждался вопрос технологической нейтральности, в частности в спектре GSM, но не только. Планируются ли специальные поправки на эту тему в законы, и вообще, нужны ли такие поправки? А во-вторых, когда мы можем ждать, что принцип технологической нейтральности реально начнет работать в России?

Денис Свердлов: Статус, я думаю, всем сегодня известен, вы знаете, что у нас было в прошлом году заседание [государственной] комиссии [по радиочастотам, ГКРЧ], где было установлено, что для того, чтобы принять решение о технологической нейтральности в диапазоне 1800 Мгц, необходимо провести исследование – оно заказано, и мы ожидаем, что оно будет рассматриваться на комиссии в августе. <...> Ну, мои ожидания – исследования покажут, что технологическая нейтральность возможна: если она возможна во всем мире, то почему ее не может быть в России?

Однако мы считаем большой ошибкой выдачу в прошлом частот в диапазоне 900 Мгц и 1800 Мгц без каких-либо лицензионных требований. Это исторически так сложилось, и, наверное, на том этапе, когда сети быстро развивались, это было хорошо. Но в сегодняшних условиях, когда требования к услугам со стороны граждан очень высокие, нам важно иметь инструменты, которые накладывают обязательства на оператора. Поэтому в вопросах технологической нейтральности мы хотели бы реализовать два принципа. Первый принцип в том, что вместе с реализацией технологической нейтральности будут выданы и требования, каким образом эти сети (в которых технологии разных поколений исполь­зуются в одном диапазоне одновременно. – «Ведомости») должны работать в смысле потребительского опыта. И второе: мы считаем, что технологическая нейтральность должна быть на платной основе. <...> И третий тезис: мы по-прежнему настаиваем, что мы для каждого из диапазонов должны не просто дать техническое задание на любую технологию (иначе мы получим очень специфически устроенный рынок – к нам тогда придут и китайские технологии, и американские и т.д.), а мы должны перечислить через запятую для каждого диапазона набор технологий, которые в этом диапазоне доступны.

Игорь Цуканов: Если можно, уточните, когда вы говорите про платное использования частот для новых технологий, как это будет реализовано?

Денис Свердлов: У нас есть методология расчета платности спектра, и она обновляется. Мы для технологий, которые подразумевают массовое использование, вводим, собственно, для подвижной радиотелефонной связи плату за спектр не от количества базовых станций, а от диапазона, который используется на конкретной территории. Там есть две составляющие: одна – это, собственно, плата за выделение частоты, вторая – это ежегодная плата. В этой методологии появится третья часть, которая будет называться «плата за технейтральность». <...> То есть будет три раздела. То есть одна – это плата за первичное выделение, вторая – это плата за технейтральность и третья – ежегодная плата.

Оксана Деревянко: Артем [Кудрявцев], по-моему, хотел что-то прокомментировать?

Артем Кудрявцев, президент компании «Транстелеком»: Когда мы говорим об изменении закона «О связи», прежде всего надо ответить для себя на вопрос: что в нем не так и чему он мешает? И зачем его вообще менять? Он много лет действовал, и мы по нему все жили, и достаточно хорошо отрасль развивалась. Вначале он был направлен на активное стимулирование строительства сетей всеми операторами. Это, в частности, касалось и запрещения внутризонового роуминга между операторами мобильной связи, когда каждый должен был иметь полное покрытие территории. Это касалось и пропуска трафика между зонами и т.д. Но по прошествии времени отрасль показала, что она в состоянии сама очень многие вопросы регулировать. В частности, вопросы и качества, и обслуживания абонентов, и зон, в которых развивается как мобильная связь, так и фиксированная.

И сейчас у нас встала другая проблема. Техническое перевооружение <...> требует не строительства параллельной инфраструктуры, а совместного ее использования. И в этом направлении, конечно, закон требует изменений. Сейчас эта тема очень важной становится в связи с тем, что проникновение услуг связи приближается уже практически к полному насыщению, а объем инвестиций, который нужен для поддержания работы и для поддержания уровня доходов, достаточно большой и требуются постоянно дополнительные инвестиции. Поэтому совершенно необходимо иметь законодательные механизмы для объединения инфраструктур. Инициативы, которые мы сейчас видим, совершенно правильные, и их внедрение существенно ускорит развитие и сетей LTE, и сетей проводного доступа.

Денис Свердлов: Я бы хотел еще пару слов добавить относительно инициатив министерства. Во-первых, мы хотим регулировать как можно меньше. Мы считаем, что отрасль уже находится в таком состоянии, когда вмешательство регулятора должно быть как можно меньше. Это один аспект. Второй – мы хотим перестать регулировать технические аспекты. Мы говорим, например, о том, что сеть общего пользования должна обеспечивать всем абонентам возможность позвонить на любой номер в этой сети. Потом было придумано для реализации этого принципа: нужно сделать так, чтобы в каждом регионе [у каждого оператора] был коммутатор (узел присоединения к сети общего пользования. – «Ведомости»), и определить правила технического присоединения. Ну а если эти предусмотренные технические меры не приводят к нужному эффекту? Оператор говорит: «Мы выполнили свои условия, как бы к нам какие вопросы?» И получается ответственность вроде уже не оператора, а регулятора.

Более того, когда законодательство излишне регулирует технические аспекты, связанные с ним спорные вопросы очень трудно рассматривать в судах. Судьи, естественно, в этих вопросах не разбираются, и им очень трудно принимать решения.

Поэтому, если говорить о принципах реформы законодательства, нам очень хочется перестать регулировать то, что не надо регулировать, то есть отдать это саморегулирующим организациям. Нам хочется больше регулировать гражданско-правовые отношения сторон. То есть мы должны задавать определенные принципы и давать свободу операторам, саморегулируемым организациям находить наиболее эффективные технические решения.

И еще текущая модель регулирования, она еще и очень дорогая. Если взять Роскомнадзор и радиочастотную службу, то общие расходы радиочастотной службы – это 12 млрд руб. в год. Это огромная цифра – примерно столько же, сколько составляет фонд универсальной услуги связи (возмещает операторам выпадающие доходы на оказание универсальной услуги, формируется за счет отчислений самих операторов в размере 1,2% доходов от услуг связи , исключая доходы от транзита трафика. – «Ведомости») – порядка 13 млрд руб. [в прошлом году]. А 12 млрд руб. мы тратим на контрольную функцию!

Оксана Деревянко: Мы услышали сейчас важный мессидж о том, что министерство не хочет законодательно контролировать технические вопросы. Но мы как-то ушли от вопроса, который задал Игорь [Цуканов] – о технологической нейтральности. Насколько для компаний-операторов это актуально – мне хотелось бы это услышать. Господин Бородин, скажите, пожалуйста, для компании «Вымпелком» это вопрос насущный?

Павел Бородин, вице-президент по работе с органами государственной власти ОАО «Вымпелком»: Я хотел бы процитировать Дениса Львовича [Свердлова], что на самом деле, действительно, технейтральность уже везде есть и говорить, что она невозможна в России, – неправильно. И неправильно, наверно, нас, операторов, представлять как компании, которые противодействуют введению технейтральности в России. Другой вопрос, что есть ряд технических аспектов (о чем опять же Денис Львович сказал), которые нужно очень тщательно предусмотреть перед принятием такого решения. Не потому, что это нужно министерству или компаниям, а прежде всего для того, чтобы связь после введения принципа технической нейтральности оказывалась абонентам на высоком уровне качества. Собственно, для этого ГКРЧ нам поручила провести исследования, создана опытная зона. Мы проводим сейчас эти исследования и надеемся, что они будут представлены на ГКРЧ в установленном порядке. <...> ГКРЧ должна состояться в конце августа – сентябре.

Игорь Цуканов: Может быть, есть какие-то первые результаты этих исследований? На операторских тестовых зонах? Это вопрос и к вам, и к Андрею Дубовскову из МТС.

Андрей Дубовсков, президент МТС: Мы точно так же, как и другие операторы, эти исследования проводим. Результат мы летом покажем. <...>

Но в целом по технейтральности я хотел бы обратить внимание еще вот на какой момент. Понимаете, во всей нашей отрасли не бывает чего-то сепаратного. Всегда что-то с чем-то связано и всегда что-то от чего-то зависит, в общем-то, как и везде в жизни. И нам надо еще, говоря о технейтральности, учитывать историческую предрасположенность и деление частотных диапазонов, возникшее в результате уже двухдесятилетней деятельности всех операторов, и регулятора в Российской Федерации. То есть надо отнестись с определенной осторожностью, понимая, что решения, которые мы примем по результатам этих исследований, заложат основы для развития рынка и для взаимоотношений операторов, и для дальнейших решений регулятора и министерства на среднесрочную и долгосрочную перспективу. Чтобы потом не было той ситуации, в которой сейчас мы все находимся, когда Денис Львович говорит следующее: «Вы знаете, вот мы считаем, что ошибка была сделать то-то и то-то, теперь вот придется поступать так-то». Мы должны принять такие решения, чтобы спустя год-два-три-четыре-пять Денис Львович или его уважаемый преемник опять не сказал: «Вы знаете, мы считаем ошибкой, что было сделано то-то...»

Оксана Деревянко: Спасибо. Джери, компания Tele2?

Джери Калмис, президент «Tele2 Россия» (должность указана на момент проведения конференции 22 мая, подробнее см. биографию на стр. 11): Естественно, для компании Tele2 это не новая тема <...> Мы, Tele2, уже второй год это делаем, мы провели первые тесты в прошлом году, сейчас процесс продолжается – мы работаем с Научно-исследовательским институтом радио (НИИР). И надо, наверное, быть очень гибким к внедрению технейтральности, потому что у каждой страны разный подход к развитию. В России есть реальная ситуация, что ряд операторов имеют частоты, которые стоили им каких-то денег, и они внедрили какую-то стоимость (сделали инвестиции). Поэтому для нашей отрасли надо быть гибким и смотреть, как именно это возможно – платить какой-то фи (фиксированный платеж). Но, в конце концов, основная задача технологической нейтральности – давать клиентам лучший сервис, больший доступ и побыстрее. Поэтому реально внедрение [технейтральности] – это вопрос времени.

Оксана Деревянко: Игорь, ты мог бы сделать какой-то вывод небольшой, чтобы мы могли подключить к дискуссии зал?

Игорь Цуканов: Я с тобой согласен, что важный тезис Дениса о том, что министерство хотело бы минимально вмешиваться в техническое регулирование, а хотело бы просто задать некие общие правила игры, которые были бы комфортны для абонентов и для операторов. Потом для меня был достаточно важен тезис о том, что интересы операторов и абонентов вообще-то должны совпадать. И цель регулирования именно как-то их сблизить.

Единственное, что мне осталось, честно говоря, не очень понятным про технейтральность: как вы (обращается к Денису Свердлову) рассказали – она все-таки имеет некоторые ограничения. Вы сказали, что для каждой полосы частот, для каждого диапазона нужно перечислить ряд допустимых технологий. Значит, соответственно, часть технологий должна остаться за скобками. И плюс не очень понятно, почему должна быть какая-то специальная плата за технейтральность? Ведь эти частоты, если исходить из нововведений законодательных, – они и так уже платные. Они выигрываются на аукционах – операторы получают их не бесплатно. Откуда берется тогда необходимость заплатить дополнительно за технейтральность?

Денис Свердлов: Можно я со второй части вопроса начну? Дело в том, что если внимательно сегодня посмотреть на то, как развивается рынок 4G (я опять же постараюсь быть очень аккуратным в высказываниях), то министерству хотелось, чтобы эти технологии развивались гораздо быстрее. Я сам работал, вы знаете, в операторе; я понимаю, что главная мотивация (особенно в сегодняшних условиях насыщенного рынка) – это операторы концентрируются на эффективности и на дивидендах для акционеров. И нам очень не хочется, чтобы это превратилось в состояние, когда технейтральность [оператором] заявлена – «да, мы ею занимаемся», а на самом деле не занимаются, не ставят базовую станцию, абонентское устройство, не рекламируют эти услуги и т.д. Плата за спектр – она ведь не очень большая (ноль, ноль сколько-то от выручки) и поэтому не является достаточным мотивом. Реальным мотивом для любой бизнес-организации являются инвестиции. Если они сделаны, инвестиции, их надо возвращать. Вот через этот механизм мы хотим создать денежную мотивацию.

Другой аспект – мы в результате развития за много лет пришли к состоянию, когда на рынках, где выгодно оказывать услуги, мы имеем четыре-пять параллельных сетей, то есть сделаны существенные инвестиции. На рынках, где они не очень выгодны, нет никакой инфраструктуры. И на сегодня есть тридцать пять городов, например, Норильск, в котором живет 175 000 человек, и там нет оптоволокна. Эти граждане наши сидят там на спутниковых каналах, им даже (!) обещают сеть 3G. У них есть телефоны 3G и даже вроде данные передаются, но все там на таких скоростях, что даже почту не посмотреть.

Мы планируем вот эти деньги, которые будут браться как за платный спектр, так и за право технейтральности, направлять на развитие инфраструктуры. То есть сделать фонд развития инфраструктуры, который будет направлен на то, чтобы в тех местах, где коммерческим операторам невыгодно [инвестировать], мы могли обеспечить государственную поддержку. Это для нас один из инструментов разрешить этот вопрос.

Игорь Цуканов: Шелль Мортен Йонсон из «Теленор»?

Шелль Мортен Йонсон, исполнительный вице-президент Telenor: Было очень интересно послушать дискуссию, вот Андрей [Дубовсков] сказал, что будет через три-пять лет – чтобы не выяснилось, что нужно было сделать что-то по-другому. Я надеюсь, что этого не произойдет, потому что через три-пять лет мир изменится. Мы видим отличные имена [компаний], у которых рыночная капитализация – копейки от того, что было раньше. Это означает, что конкурентное давление огромное. Проникновение смартфонов в России сейчас порядка 17%, насколько я понимаю. Когда оно достигнет 60% и будет экспоненциальный рост данных наблюдаться (который наблюдается на многих других рынках), эти проблемы придется решать – иначе просто операторы не смогут работать эффективно. И это будет очень серьезная проблема для отрасли, потому что телекоммуникационная отрасль рассматривается традиционно как богатая. Многие отрасли сейчас в гораздо более сложной ситуации, чем наша, но давление будет возрастать, и если посмотреть на рыночную капитализацию крупнейших операторов конкретно в России, то по сравнению с тем, что было, скажем, четыре года назад, сейчас – это где-то половина тех сумм.

Поэтому нужно срочно создавать упрощенные системы. Нужно стремиться к упрощению во всех аспектах, чтобы нам как отрасли выжить и получить достаточную доходность для наших акционеров. На многих рынках ситуация сложнее, чем на российском. На некоторых проще. Но, в принципе, проблемы одни и те же везде. <...> Я надеюсь, через три-пять лет здесь и во многих других странах мы создадим систему, в которой операторы будут четко понимать, в каких условиях они работают. Они смогут планировать свои капзатраты, инвестиции на основе такой системы.

Оксана Деревянко: Это совпадает со стратегией Микомсвязи: в этап активного роста рынка упростить условия и четко обозначить границы, в которых будут регулировать рынок. Мне очень хочется подключить к нашей дискуссии зал...

Руслан Ибрагимов, вице-президент ОАО «МТС» (из зала): Есть темы, которые мы еще не обсуждали и которые, может быть, предстоит обсудить после тех первых поправок, которые сейчас будут проходить. Потому что сейчас поправки в основном направлены на уменьшение административных барьеров в отрасли, на упрощение доступа к инфраструктуре и т.д.

Мне кажется, что осенью нас должен ждать второй этап поправок. Это поправки, направленные на изменение модели регулирования между оператором и абонентом. Сегодня закон так устроен, что он регулирует в основном модель «один оператор – один абонент». Хотя уже давно в жизни все не так. На стороне оператора выступает множество игроков, которые оказывают услуги, и это вызывает очень много вопросов, как регулировать отношения между несколькими игроками, оказывающими одну или несколько совокупных конвергентных услуг [одному] абоненту. Здесь много вопросов как по взаимодействию, так и по персональным данным. Поэтому первый мой вопрос: как министерство смотрит на это?

Второй вопрос: если взят курс на частичное дерегулирование и частичную либерализацию (то есть частичный отказ от контроля за рынком), то, несомненно, это приведет к тому, что часть споров, которые сегодня есть на рынке, она останется и, может быть, добавятся новые споры. Тогда впору ставить вопрос, не пора ли, переходя к саморегулированию, предусмотреть возможность какой-то службы медиации или арбитража в отрасли. Потому что эти вопросы для наших судов [общей юрисдикции и арбитражных] очень сложные, особенно с технической стороны. И, кроме того, операторы не очень любят друг с другом судиться, хотя вынуждены спорить часто и апеллировать к министерству и к другим регуляторам.

Наконец, третий вопрос, который многих беспокоит уже достаточно давно, – это проблема ОТТ-операторов (ОТТ, Over the Top, доставка видеосигнала, а значит, видео- и мультимедийного контента, на приставку пользователя – компьютер, мобильный телефон, смартфон и проч. – по неуправляемой сети интернет. – «Ведомости»), которые работают поверх сетей операторов, «отъедают» часть доходов, и это может представлять определенную угрозу для рынка: получая доходы с рынка, такого рода игроки не вкладываются в сети. А мы всегда вынуждены поддерживать и развивать сети. Поэтому есть определенные ощущения несправедливости. Мне интересно было бы в этом смысле услышать не только нашего основного регулятора, но и представителя антимонопольной службы.

Денис Свердлов: По поводу арбитража. Мы эту тему обсуждаем. Но одна из идей, которая сегодня обсуждается, состоит в том, что споры (особенно технические споры) должны рассматриваться внутри саморегулируемой организации в отрасли связи. Если мы создадим правильным образом <...> организацию, которой все одинаково доверяют.

Про ОТТ тема очень сложная, постоянно на эту тему дискуссия. Мы здесь не одиноки, потому что эта проблема не решена во всем мире. Вы знаете, что было много попыток и в Европе, и в Америке этот вопрос каким-то образом урегулировать. Это сложная тема, потому что она затрагивает интересы абонентов. ОТТ-операторы принесли ценности абонентам. Как клиентам на рынке нам от этого хорошо. С другой стороны, действительно, есть такая проблема, что при росте трафика от операторов требуются огромные инвестиции, при этом инвестиции не компенсируются их доходами. В долгосрочной перспективе, и даже в среднесрочной, мы можем оказаться в очень неприятной ситуации, при которой те же абоненты пострадают, потому что ОТТ-сервисы не будет возможности им доставить. Безусловно, эта тема требует внимания, но, к сожалению, какой-то универсальной конструкции здесь пока нет.

А теперь ответ на первый вопрос – про возможный осенний пакет поправок. Все-таки, как я говорил, мы должны сфокусироваться на теме гражданско-правовых отношений, и если мы находимся в этой логике, понятно, что возникают новые модели бизнеса – как, например, инфраструктурные компании. Сегодня они никаким образом не определены в законодательстве, и непонятно, каким образом с ними взаимодействовать. Есть контент-агрегаторы, которые на сегодняшний день как отрасль не описаны, и многие вопросы требуют там урегулирования. Мы открыты к тому, чтобы там этим вопросом заниматься.

Оксана Деревянко: Господин Рутенберг, я хотела бы вас попросить ответить на вопрос, который касается ОТТ.

Дмитрий Рутенберг, начальник управления контроля транспорта и связи ФАС: На самом деле проблема баланса интересов между потребителями и операторами существует. Конечно же, необходимо найти разумный баланс. И тезис, что потребители, абоненты и операторы уже находятся в одной лодке, наверное, все-таки прозвучал сегодня преждевременно.

Проблематика весьма существенная и для развития, допустим, виртуальных сетей, и для реализации принципов сетевого нейтралитета. И, как уже сказал Денис, не существует во всем мире какой-то единой универсальной модели, как это сделать. Разные страны ставят разные приоритеты – от безусловных интересов абонента до какой-то платности доступа. Как представитель антимонопольной службы я могу сказать, что выгоды абонентов (а развитие конкуренции, появление новых операторов, естественно, приведет к выгодам для абонентов) должны, наверное, рассматриваться с более высоким приоритетом.

Оксана Деревянко: Коллеги, мне хотелось бы сейчас нашу дискуссию повернуть немножко в другую сторону и перейти к сетям нового поколения. Чего ожидают сейчас операторы и рынок от нового поколения мобильной связи? Готовы ли операторы к внедрению уже сейчас? Господин Дубовсков, можно вам этот вопрос адресовать?

Андрей Дубовсков: С превеликой радостью откликнусь. Я бы здесь хотел сделать такой краткий референс к выступлению Дениса Львовича, в том числе по поводу конкурсов. Вот очень правильное слово предыдущий оратор сказал – «баланс». Мне кажется, что в разговоре о сетях четвертого поколения, о политике министерства, об отраслевой политике баланс – слово ключевое. Мы, в общем-то, все долгие годы наслаждались развитием телекома в России. Я говорю особенно о последних годах, когда при всех недостатках системы, какая была, операторы тем не менее имели возможность не тратить существенные средства на получение бумаги с печатью и подписью, называемой лицензией, разрешением и т.д. Я говорю и о сетях третьего поколения, и о лицензиях LTE, и т.д. и т.п. Наслаждались, потому что имели возможность вкладывать эти средства непосредственно в отрасль, в развитие инфраструктуры. Задумываться о том, чтобы и в Петропавловске-Камчатском, в Норильске построить оптоволокно. В общем-то, мы близки к этому, и, надеюсь, мы все это сделаем. Но резкий, быстрый и кардинальный переход от одной модели существования к другой – он может нам этот процесс наслаждения прервать. Я не говорю о том, что сложившаяся система распределения государственного ресурса – частот, лицензий и прочего – была хороша. Очень много было недостатков у нее, это очевидно. Но баланс, повторюсь, это слово очень правильное, когда мы говорим на эти темы.

А непосредственно отвечая на ваш вопрос – чего ждут операторы, абоненты, – вы знаете, мы сторонники идеи, в соответствии с которой существует очень ясно выраженная технологическая преемственность. Мы не считаем, что должны нашим абонентам рассказывать и акцентировать их внимание на том, что происходит смена технологий. Мы считаем, что настали времена, когда абонент вправе не знать, что такое 3G, 4G. Абонент должен просто наслаждаться высокой скоростью передачи данных, а мы должны ему эту скорость обеспечить. Мы в своей политике руководствуемся именно таким подходом. <...>

Артем Кудрявцев: Мы в последние годы видим, что в сетях, прежде всего магистральных (а «Транстелеком» в первую очередь магистральный оператор и во вторую – оператор широкополосного доступа в интернет, хотя мы стремимся поменять эту ситуацию и очень близки уже к этому), рост трафика по-прежнему продолжается экспоненциальный. А мы ожидали, что через несколько лет объемы потребления дойдут до стадии плато и после этого не потребуется существенного умощнения пропускных способностей сетей. Но этого сейчас нет. Все больше потребляется видео, и это ложится огромной нагрузкой на междугородние и внутригородские сети. Соответственно, всем операторам связи приходится вкладывать дополнительные средства именно в умощнение сетей. Мы буквально несколько лет назад ставили так называемые 10-гиговые (10 Гбит/c) транспондеры (приемопередающие устройства. – «Ведомости») на волоконной сети, потом 40-гиговые. Сейчас мы уже внедряем 100-гиговые и тестируем 400-гиговые. То есть пропускная способность наших сетей превышает, наверное, 50 Тбит/с.

А когда начнется внедрение сетей LTE, что, безусловно, полезно для абонентов, и я как пользователь тоже это приветствую, то потребление видео начнется не только в домашней обстановке – там, куда приходят фиксированные линии связи, а начнется и в течение рабочего дня, когда сейчас люди не имеют возможности потреблять «большой интернет». А с мобильного телефона при фиксированных тарифах объем потребления видео будет увеличиваться и увеличиваться – наверное, раза где-то в полтора к тому, что мы видим сейчас. Соответственно, мы у себя прогнозируем новые объемы потребности в инвестициях в магистральные сети, во внутригородские сети.

И вот это достаточно существенный вызов для всей отрасли, поскольку население в стране не увеличивается такими темпами, как увеличивается потребление трафика. И доходы операторов связи тоже не растут – даже близко – пропорционально тому, как увеличиваются объемы перекачиваемой информации. Так что соблюсти баланс между внедрением новых технологий и обеспечением доходности инвестиций – это один из сложных моментов, которые отрасль проходит. Такое игольное ушко, через которое надо пролезть, не ободрав бока.

Оксана Деревянко: Господин Бородин, а в компании «Вымпелком» уже просчитывали коммерческую эффективность использования сетей нового поколения? Сталкиваетесь ли вы с той же проблемой, о которой говорит господин Кудрявцев?

Павел Бородин: Вы знаете, у нас в компании подход такой, что мы не считаем этот год годом LTE – [на рынке] нет достаточного количества гаджетов... В принципе – и здесь я очень близок к позиции того, что Андрей [Дубовсков] сказал, – мы решили, что сейчас не время звонких новостей про LTE, хотя работа в направлении началась. Мы обсуждали, как лучше проводить конверсию, потому что, как вы знаете, мы получили в результате конкурса не чистый спектр. В том спектре, который мы получили, присутствуют и силовики, и MMDS-операторы, и WiMAX-операторы. Поэтому операторы сталкиваются с тем, что необходимо выполнять лицензионные обязательства, но параллельно заниматься конверсией и расчисткой частот. Каждая компания-победитель получила свой план-график освоения регионов, то есть в каком количестве регионов мы должны построить сети. Поэтому сейчас у нас идет этап строительства.

«Вымпелком» выбрал для себя шесть лицензионных регионов, как это предусмотрено требованиями [лицензии], и 1 декабря мы намерены в этих регионах запустить сеть, выполнив таким образом лицензионные обязательства.

Помимо этого, мы достаточно активно строим сеть в Москве. 1 июня, как вы знаете, наступает у наших компаний первая отчетная дата, когда мы должны продемонстрировать регулятору запуск сетей. Так что работа ведется в штатном режиме. У нас, повторюсь, была определенная дискуссия [с Минкомсвязи], в какой последовательности делать конверсию. Был подход [министерства], что идем и достаточно масштабно вычищаем просто все РЭС (радиоэлектронные средства) военного назначения из всех диапазонов. Позиция операторов была немного другая: сначала мы строим сети по принципу электромагнитной совместимости. Дальше в результате анализа мы понимаем, что РЭС военного назначения можно модернизировать таким образом, чтобы мы могли совмещать и строить сети. И, наконец, то, что останется – это уже предмет так называемой большой конверсии. И мы очень благодарны министерству, которое поддержало такой подход. Сейчас мы вместе работаем в этом направлении.

Оксана Деревянко: Игорь, скажи, пожалуйста, с твоей точки зрения, что сейчас сдерживает развитие связи четвертого поколения? Потребители ждут с нетерпением – для нас это, знаете, такой бенчмарк: вот, в России появилась, начала полностью работать сеть четвертого поколения. Но операторы, насколько я слышу, более сдержанно к этому подходят.

Игорь Цуканов: Ну здесь, наверное, две вещи. Первое – это уже прозвучало – отсутствие, наверно, достаточного количества абонентских устройств, которое позволяло бы говорить о некоем массовом уровне развития этого рынка. Хотя, мне кажется, что спрос на эту услугу все равно существует, как он всегда существует на мобильный беспроводной доступ.

И вторая вещь, которая, возможно, сдерживает развитие этого рынка – это то, о чем мы хотели поговорить в третьей части нашей пленарной сессии, но я немножко тогда опережу события. Это недостаточный уровень конкуренции именно в этом сегменте. Плюс вопросы, связанные с частотами, значительная часть которых, даже выигранных участниками конкурса, оказались де-факто занятыми другими пользователями. Из-за чего возник вопрос того, как именно проводить конверсию. Это, пожалуй, отдельный вопрос к участникам нашей дискуссии – как вы оцениваете ситуацию с конкуренцией в этом сегменте рынка?

Оксана Деревянко: Джери, пожалуйста, прокомментируйте нам.

Джери Калмис: Это абсолютно ключевые вопросы (в дополнение тех инициатив, которые идут в новый закон и в министерство), требующие решения, чтобы развивать отрасль в России и расти. Если мы посмотрим на отрасль за последние 10 с небольшим лет – мы очень хорошо развиваемся. В 2000 г. у нас было меньше чем 10% проникновения, а на сегодняшний момент – уже выше 160% <...> На сегодняшний день наша отрасль является ключевой в общей экономике России. Не только из-за того, что это 1 трлн руб. [оборот], но она является мультипликатором, инфраструктурной отраслью. Поэтому это необходимо – чтобы была конкуренция.

Я могу сказать (хотя кому-то это может показаться спорным), что за последние несколько лет отрасль столкнулась с новым вызовом или даже, может быть, новым риском – риском стагнации. Здесь прозвучало насчет LTE – что «мы работаем в штатном режиме». Я считаю, наоборот, это должно быть соревнование: кто быстрее предоставит все эти услуги и даст доступность к мобильному интернету всем жителям России. Ведь если посмотреть количество потребляемых данных на каждого абонента в месяц в России – это на 40% ниже, чем среднемировое значение <...> Поэтому вдобавок к инициативам, которые мы сегодня обсуждали (совместное использование инфраструктуры, технологическая нейтральность), обязательно нужна конкуренция.

Свободный оборот частот всегда дает стимул для употребления всех этих ограниченных ресурсов <...> А если говорить о плате за частоты, то, если ее не вводить, мы сталкиваемся именно с такой проблемой: на частотах можно долго «сидеть» и не использовать их.

Конечно, конкуренция означает, что будет победитель и будут отстающие, – это ее природа. Но это наилучший способ, чтобы понимать корни неэффективности. Я считаю, что мы могли бы сейчас быть более эффективными – повысить доступность и улучшить качество связи. Мое личное мнение (но, по-моему, это подтверждено статистикой), что даже пять лет назад качество связи в Москве у нас было лучше, чем сегодня.

Я уверен, что все законодательные и регуляторные изменения без конкуренции мало к чему приведут.

Оксана Деревянко: Джери, спасибо большое. Выступление интересное и такое... сплошное обращение к Федеральной антимонопольной службе. Но сначала мне хотелось бы послушать комментарий господина Бородина.

Павел Бородин: Вы выслушали тезис о том, что если появится Tele2 в Москве, то конкуренция будет сильнее и качество связи сразу станет лучше (улыбается). На самом деле мы очень много дискутировали по вопросу конкуренции, в том числе в правительстве. Как вы знаете, телекоммуникационная отрасль – это единственная отрасль, в которой потребительские цены падали даже в кризис. И лучший пример конкуренции, я думаю, сложно привести.

Что касается конкуренции в предоставлении услуг LTE и того, как мы развиваем сети. Очевидно, что как бы ни едины мы были в подходах, связанных с конверсией или освоением частотного спектра, сейчас, потому что у нас есть общие проблемы, мы все равно конкуренты. И все равно делим мы ровно одну и ту же абонентскую базу. Поэтому в любом случае мы будем конкурировать. В любом случае каждый из нас будет пытаться предоставлять более дешевую услугу.

Вчера, например, с Денисом Львовичем – у нас была встреча – мы обсуждали законодательство. В том числе вопрос по входу в жилые дома. Вы знаете: сегодня есть законодательное ограничение, когда операторы не могут дойти до каждого жильца, потому что и управляющие компании сдерживают этот заход, и самое главное – есть законодательное ограничение в Жилищном кодексе: две трети жильцов должны проголосовать за вход телекоммуникационной компании в жилой дом. Это приводит к тому, что, как правило, в доме одна или две компании работают. Откройте нам возможность захода туда – и мы будем конкурировать ценой, качеством, будем завлекать к себе абонента.

Оксана Деревянко: Точка зрения Федеральной антимонопольной службы?

Дмитрий Рутенберг: Конкуренция в сфере коммуникаций в последние десятилетия была реальным движущим фактором отрасли. Я напомню, что отрасль связи в своей фиксированной голосовой части является естественной монополией. И вот настала пора, когда именно развитие конкуренции привело к тому, что она перестала таковой являться. И сейчас обсуждаются вопросы на уровне правительства об изменении подходов к тарифному регулированию на голосовую телефонную связь по фиксированным сетям. Речь идет о необходимости единых подходов к регулированию различных сегментов рынка – как проводного, так и беспроводного. В связи с этим я бы назвал такой термин, как технологическая нейтральность регулирования. Если мы считаем, что заменяемы услуги, то и подходы к регуляторике должны быть одинаковыми как для фиксированной, так и для подвижной связи.

О необходимости развития конкуренции при внедрении новых технологий. Когда еще только принимались решения о том формате, в котором будут реализованы в Российской Федерации новые технологии, в том числе технологии LTE, антимонопольный орган неоднократно высказывался о том, что наряду с федеральными игроками обязательно должен быть еще один, а может, и два, если можно так сказать, слоя операторов: межрегиональные и местные операторы. Как показывает логика развития сетей связи, именно в тех регионах, где, помимо федеральных операторов, присутствуют еще и межрегиональные и региональные операторы, абоненты получают преимущества в виде цены и качества связи.

Мы продолжаем и сейчас говорить о необходимости реализации региональных проектов по развитию сетей связи нового поколения, а не только федеральных. Потому что мы видим: федеральные сети начинают свое развитие с крупных центров, где есть для них реальный бизнес, и понять, когда крупнейшие игроки дойдут до сравнительно небольших по сравнению с Москвой регионов, пока затруднительно. На наш взгляд, наиболее быстро это смогли бы сделать именно региональные операторы.

Нужно учитывать и то, что необходимость предоставления новых услуг в ближайшие лет пять станет условием выживания операторских компаний на телекоммуникационном рынке. И от того, есть ли возможность у региональных игроков реализовать новые модели предоставления услуг (пусть это, например, будет модель MVNO или какие-то иные подходы), будет зависеть и развитие конкуренции.

Оксана Деревянко: Спасибо большое, Дмитрий Анатольевич. Если честно – мне показался несколько сомнительным тезис о том, что должны появиться региональные игроки на рынке сетей связи нового поколения. Если господа из таких авторитетных компаний, которые сидят здесь у нас, говорят, что они пока еще задумываются об экономической эффективности. Мне кажется, сложно будет найти регионального игрока, который будет готов на подобные инвестиции... Пожалуйста, в зале есть вопрос.

Вопрос из зала: Зигуля Юрий, компания «Манго Телеком». Наша компания является тем самым ОТТ-оператором, который создает избыточную нагрузку на сети передачи данных. И мы, собственно говоря, открыты для дискуссий. Мы тоже испытываем крайне болезненные чувства, когда слышим такие реплики, что у нас избыточный value added, что мы жируем. На самом деле у нас структура CAPEX несколько другая. Если для проводных операторов связи капитальные вложения безрисковые абсолютно –закупить железо, закупить кабель, зарыть все это в землю, – то для нас риски значительно выше, поскольку мы создаем сервисы и не знаем, насколько они будут востребованы. Риск значительно выше. Словом, мы открыты для дискуссии – давайте встречаться, давайте не будем испытывать взаимное чувство неприязни. Это первое.

Второе. Как регулируются ОТТ в России? Фактически услуги оказываются, но не регулируются никак. Вернее, они регулируются по-разному в мире, от региона к региону, и в России точно так же. И если московский Связьнадзор нам четко сказал: «Ребята, мы не знаем, как регулировать то, что вы предоставляете, но на вас мы схему эту обкатаем, поскольку вы идете первыми», то в регионах мы сталкиваемся с совершенно чудовищной ситуацией. Есть регионы, где мы в течение двух лет не можем сдать узел, потому что конкретный инспектор просто не понимает. Он говорит: «Я не понимаю, что здесь такое – идите дорабатывайте».

Денис Свердлов: У меня к вам вопрос: вы в министерство письмо писали на эту тему?

Юрий Зигуля: Мы обязательно напишем это письмо.

Денис Свердлов: Нет, я спрашиваю: вы писали? Вы говорите – вы два года бьетесь.

Юрий Зигуля: Нет.

Денис Свердлов: Ну так напишите.

Юрий Зигуля: Да, обязательно напишем. Проблема заключается в том, что пакет документов в каждом регионе свой. Нет типового пакета.

И второе. Существующие правила оказания услуг связи устарели. Мы уже сейчас готовы многие сервисы предоставлять через web-браузер, но правила оказания услуг, в частности местной телефонной связи, нас сдерживают. Давайте их совместными усилиями менять.

Вопрос из зала: Борис Поддубный, компания IBM. У меня вопрос к господину Рутенбергу. Вопрос касается качества связи. Всем известно, что операторы качество связи рассматривают пока как функцию эксплуатации, где качество оценивается на уровне макрорегиона и по показателям общестатистическим. Здесь звучали правильные слова о балансе – и вот хотелось бы, чтобы работа, которая велась в определениях метрик качества, методик качества была как направлена на потребителей услуг, так и не ущемляла бы интересы операторов, потому что всем известно, что инвестиции в систему качества могут достигать десятки миллионов долларов. Хотелось бы, чтобы эта работа велась именно сбалансированно и показатели качества, по которым бы, например, оператор отчитывался перед регулятором, учитывали интересы потребителя и не ущемляли интересы оператора.

Денис Свердлов: Вы этот вопрос задаете как потребитель или как вендор, который хочет продать операторам решение по системе управления качеством?

Борис Поддубный: На самом деле и то и другое. Потому что действительно – находясь в Москве, мы не можем с сожалением не наблюдать, что качество связи и передачи данных не удовлетворяет, может быть, какой-то специфике московской жизни, ритму ее.

Дмитрий Рутенберг: Я отвечу на этот вопрос вот с такой стороны: инициативы, которые сейчас реализуются, – например, мобильная переносимость номера – она и должна как раз привести к тому, что операторы мобильной связи будут вынуждены заботиться о качестве на своих сетях. И качество, пожалуй, является одним из результатов конкуренции.

Андрей Дубовсков: Не думаю, что у нас сейчас дискуссия на поляне антимонопольной службы. Я думаю, что уважаемый вендор затронул веселую тему, которая волнует многих. Я бы по этому поводу хотел высказаться вот каким образом. Понимаете, у нас какая-то парадоксальная ситуация сложилась в стране, когда считается, что впереди планеты всей в обеспечении качества связи для потребителей все кто угодно, только не операторы. Это и регулятор, и разные государственные органы, и всевозможные общественные организации, конкретные абоненты, и суды. <...> Уважаемый представитель вендора тоже сказал, что давайте бежать и скорее делать что-то с качеством связи. А операторы – слушайте, надо их заставить, их надо заставить качество связи делать, а то они сопротивляются... Мне кажется, такой подход очень ущербен. Он ни к чему не приведет. Я просто хочу, чтобы все – и потребитель, и регулятор, и государственные организации, и общественные, и какие угодно – поняли, что более заинтересованной стороны в том, чтобы качество связи было на очень высоком уровне, чем оператор, не существует. Поймите, для меня лично колоссальная проблема, когда у моего абонента обрывается разговор. Я деньги на этом не зарабатываю, понимаете? Я налог не плачу, у меня денег для зарплаты нет, я дивиденды акционерам не плачу, капитализация моей компании падает, моего бизнеса, мне вверенного. Просто вот с этой прагматичной точки зрения даже если посмотреть, что еще может быть очевиднее? Поэтому, поверьте, все $3 млрд долларов ежегодно, которые наша компания вкладывает в инфраструктуру, строительство сетей, в ВОЛСы, в базовые станции, в коммутаторы и прочее – это все гигантские усилия, в том числе для обеспечения должного качества связи в Москве и по всей стране.

Денис Свердлов: Знаете, действительно, тема очень важная. Если взять базовую телекоммуникационную услугу, то у нее есть три главные характеристики: зона покрытия, качество и стоимость. Эти три элемента между собой увязаны. То есть если очень высокое качество, то для этого оператору нужно делать большие инвестиции, и услуга получается более дорогая. Если менее качественная – более дешевая. Эти вещи увязаны. Вот мы как министерство реально считаем, что качество – это не заданная величина, не знаю, не важно, регулятором там или какой-то организацией, это выбор оператора. Один может выбрать тактику такую – я продаю очень дешевые услуги, но некачественные, а другой – я продаю очень дорогие услуги, но очень качественные. И в этой связи каждый из абонентов может выбирать для себя, собственно, того оператора, какой ему необходим.

Для того чтобы о качестве говорить, мы должны договориться о языке, потому что характеристика качества – очень специфичная. Если технические параметры операторов внимательно посмотреть, то у всех операторов сегодня показатели в норме. По критериям, принятым в мире. Но мы как потребители действительно ощущаем, что есть определенные проблемы. Причем, понимаете, какая штука: люди, которые говорят о [недостаточном] качестве, – это в основном те, кто пользуется телефоном, поддерживающим 3G. И мы действительно имеем в Москве объективные причины: в связи с существующими ограничениями (в том числе которые наложены Минобороны) операторы не могут проблему в полной мере решить.

При этом ограничения четырех типов, они все сложные. По количеству базовых станций на каждого оператора, по мощности, по высоте подвеса, по направлению антенн. И сегодня мы запустили в работу совместно с министерством, с операторами [документы ], с тем, чтобы еще раз посмотреть на набор этих ограничений, чтобы постараться их снизить.

Оксана Деревянко

Денис Свердлов

Окончил Санкт-Петербургский государственный инженерно-экономический университет. В 2000 г. организовал собственную компанию по внедрению ERP-систем IT Vison. В 2003 г. после слияния IT Vision и «Корус консалтинга» стал управляющим партнером объединенной компании. В 2007 г. возглавил компанию Yota (ООО «Скартел»). С июля 2012 г. – замглавы Минкомсвязи.

Виталий Крейнделин

Окончил Московский институт связи и МГУ им. М. В. Ломоносова. Доктор технических наук. В 1990–1997 гг. работал в НИИР. С 1997 г. – в федеральных органах исполнительной власти в области связи. Профессор Московского технического университета связи и информатики (МТУСИ).

Игорь Цуканов

Окончил Московский государственный университет печати. Работал в ИА AK&M, в еженедельнике «Русский фокус». В газете «Ведомости» – с августа 2004 г.

Артем Кудрявцев

Павел Бородин

Окончил исторический и юридический факультеты МГУ им. М. В. Ломоносова, Дипломатическую академию МИД РФ, Академию народного хозяйства при правительстве РФ. Кандидат исторических наук. До 2001 г. – адвокат Московской областной коллегии адвокатов. С 2001 г. – на госслужбе. Работал в администрации президента РФ, в правительстве РФ. В 2008–2010 гг. – заместитель генерального директора Федерального фонда содействия развитию жилищного строительства. В 2010 г. – вице-президент по работе с органами государственной власти ОАО «Вымпелком».

Андрей Дубовсков

Окончил Всероссийский государственный институт кинематографии им. С. А. Герасимова. Занимал руководящие посты в компаниях Millicom International Cellular S.A., Millicom International Cellular B.V., «Региональная сотовая связь». В 2002–2004 гг. – генеральный директор компании группы Теле2 в Нижнем Новгороде. С 2004 г. – в МТС. Возглавлял филиал в Нижнем Новгороде, макрорегион «МТС Урал», бизнес-единицу «МТС Украина». С 2011 г. – президент, председатель правления ОАО «МТС».

Джери Калмис

В 1992 г. окончил Bates College в Льюстоне, США. Работал коммерческим директором в ОАО «Вымпелком», управляющим директором Motorola Inc. В 2001 г. вернулся в «Вымпелком» управляющим вице-президентом, затем был исполнительным вице-президентом и управляющим директором московского подразделения. С 2006 по февраль 2013 г. – управляющий директор в Wind Telecomunicazioni (Италия), в фонде Adva Capital, в Fast Lane Ventures. C февраля 2013 г. – президент и генеральный директор, с июня 2013 г. – первый заместитель генерального директора «Tele2 Россия».

Шелль Мортен Йонсен

Получил степень MBA в области стратегического менеджмента в Норвежской школе экономики и делового администрирования. С 1996 г. возглавлял ряд региональных представительств Norsk Hydro. В 2000 г. пришел в Telenor, в 2001 г. назначен вице-президентом Telenor Networks. В 2006 г. возглавил российское представительство Telenor. В 2009 г. назначен генеральным директором Telenor Serbia. С 2012 г. – исполнительный вице-президент Telenor.

Дмитрий Рутенберг

В 1995 г. окончил Московский технический университет связи и информатизации по специальности «инженер по автоматизации». Позднее окончил Академию государственной службы при президенте РФ по специальности «государственное регулирование рыночной экономики». С 1997 г. – на госслужбе, работал в Федеральной службе по регулированию естественных монополий на транспорте. С 1999 г. – в антимонопольных органах. Прошел путь от ведущего специалиста отдела реестров МАП России до должности начальника управления контроля транспорта и связи ФАС России, на которую назначен в марте 2010 г.