Практика: Что такое «социальные инвестиции»

В публикациях и выступлениях экспертов по вопросам корпоративной социальной ответственности в России в последние годы часто появляется словосочетание «социальные инвестиции», однако есть различия в степени согласия в трактовке этих двух понятий.

Все большее число компаний проводит самооценку состояния деятельности в области КСО, опираясь на комплексное понятие социальной ответственности, отраженное в международном стандарте ISO 26000 «Руководство по социальной ответственности» (с 15 марта 2013 г. в России вступил в действие идентичный международному национальный стандарт ГОСТ Р ИСО 26000-2012 «Руководство по социальной ответственности»). Это свидетельствует о достижении общего понимания этого термина и сближении российской трактовки КСО с пониманием, принятым в международном сообществе.

В использовании категории «социальные инвестиции» Россия идет своим путем. «Социально ответственное инвестирование» – наиболее распространенный термин на Западе – означает инвестиции с соблюдением ряда этических принципов независимо от того, в какой области эти инвестиции производятся. В России, свидетельствуют исследования кафедры управления человеческими ресурсами факультета менеджмента НИУ ВШЭ, понятие «социальные инвестиции» многозначное.

Для большинства компаний социальные инвестиции являются инструментом реализации КСО посредством внутренних и внешних социальных программ и проектов. Инвестиции в сотрудников, похоже, по-прежнему являются основным направлением социальных инвестиций, понимаемых в широком смысле. Часть компаний понимают под социальными инвестициями только те средства, которые вкладываются в развитие территорий в виде финансирования объектов социальной сферы и социальных проектов, адресованных различным группам местного сообщества. Наконец, встречается интерпретация социальных инвестиций как инвестиций в социальную сферу и даже более узко – в социальные объекты.

Но можно ли называть инвестициями проекты, направленные на социальную поддержку слабо защищенных категорий населения, в форме материальной помощи различного рода (суммы денежных средств, выплачиваемых к праздникам, другие единоразовые выплаты, продуктовые наборы, бесплатные обеды и пр.)? Все же более уместным здесь представляется отнесение этих затрат к благотворительной помощи. И в этом случае по определению не ожидаются какие-либо экономические эффекты. Так же не просто высчитать и социальный эффект, если определить его в терминах «сохранение социальной стабильности», «соблюдение социальной справедливости» и т.п. Безусловно, такой эффект есть, но эти явления формируются под влиянием многих факторов, из которых вряд ли можно выделить влияние материальной помощи.

Говоря о социальных инвестициях в российском понимании, предлагаю сфокусировать внимание на проектах развития и рассматривать их как часть стратегии компании, которая сформирована с учетом взаимодействия с заинтересованными сторонами – обществом, государственными органами власти, местными сообществами, работниками компании. Добровольный характер таких инвестиций – их важная характеристика. Нередко ввиду обязательности финансирования компаниями отдельных мероприятий и направлений государственной социальной политики на территории подобного рода социальные инвестиции получили название «бюджетозамещающих». С другой стороны, баланс нужно достигнуть и с интересами других заинтересованных сторон. Если социальные инвестиции осуществляются для населения территорий, то надо спрашивать население и изучать его перспективные потребности. Одним словом, нужен диалог с заинтересованными сторонами в разных формах. Можно привести многочисленные примеры компаний, в которых такие диалоги ведутся уже не первый год, хотя формализма в них пока еще много. Он может быть преодолен, если в компании сформируется понимание выгод от реального, а не демонстрационного взаимодействия. Результатом практической работы компаний со стейкхолдерами, формирования соответствующих управленческих компетенций при реализации социальных инвестиций может быть обретение социальными проектами устойчивости. Это когда проект продолжается и после того, как компания перестала его финансировать, но остаются организации, в первую очередь некоммерческого сектора, которые способны им управлять и привлекать средства из разных источников.

Сейчас компании, в которых выстраиваются системы управления, включают и такой срез, как риск-менеджмент, который применяется и в отношении социальных проектов. Однако часто учитывается, какие риски компании позволит то или иное направление социальных вложений купировать. Вместе с тем учет интересов стейкхолдеров при планировании социальных проектов, на мой взгляд, как раз позволяет исключить риски негативных последствий. В качестве примера лучшей практики могу привести опыт «Сахалин Энерджи», который отражен в отчете об устойчивом развитии компании за 2012 г.

«Сахалин Энерджи» инициировала программу социальных инвестиций в Корсаковском городском округе Сахалинской области, финансируя проекты социальной сферы, в том числе конкурсную программу «Инициативы Корсакова». Управление этой программой осуществляется Корсаковским партнерским советом по устойчивому развитию, в составе которого представители компании, органов власти и общественности. Помимо того, что Корсаковский партнерский совет представляет собой механизм взаимодействия с заинтересованными сторонами и экспертный совет по рассмотрению проектов социальных инвестиций, он используется и для проведения мониторинга социальной ситуации в районе и позволяет принимать обоснованные решения о необходимости и приоритетности финансирования тех или иных социальных проектов.

Участие в течение ряда лет в составе жюри ежегодного конкурса Ассоциации менеджеров People Investor, на который компании представляют свои социальные проекты, позволяет мне сделать некоторые обобщения о динамике их качественных характеристик. Так, упрочивается связь социальных проектов со стратегией компании, не иссякает источник инновационных идей и подходов, растет вовлеченность заинтересованных сторон. Такие примеры зрелых и управленчески выстроенных проектов представили призеры конкурса 2012 г. в номинации «Развитие местных сообществ» компании МТС и «Уралсиба». Но по-прежнему во многих компаниях слабым местом социального инвестирования являются целеполагание и постановка задач, процесс и результат решения которых можно отследить и измерить. Следствием этого является отсутствие оценки эффективности социальных инвестиций. Безусловно, существуют объективные сложности измерения экономического эффекта проектов, растянутых во времени, отдача от которых наступает не сразу. Однако если компания не может внятно объяснить, каких результатов она хочет достичь, кроме репутационных дивидендов, возникают сомнения в целесообразности таких социальных инвестиций и можно ли их назвать вообще инвестициями.