О месте символов власти: Елена Гагарина, генеральный директор Музеев Московского Кремля

Новое здание для Музеев Кремля должны были построить еще при Лужкове, после его отставки проект на Боровицкой стал синонимом архитектурного насилия.

– Проект у вас был готов еще три года назад.

– Мы уже начали строительство – только это не Боровицкая площадь, а Манежная улица. Здание должно было заработать в этом году. Мы уже запланировали выставку, посвященную церемонии коронации и венчания на царство в Московском Кремле. Ее мы должны были открыть в больших новых залах.

– Если бы построили то здание, то сейчас получали бы упреки, что испортили место.

– Ничего подобного, проект был неплохой, никаких законов об охранных зонах мы не нарушили, но истерия сделала свое дело. Еще неизвестно, что на этом месте будет. Есть проект Федеральной службы охраны, которая ведет здесь регенерацию, согласованную с Министерством культуры. Хотя на совещаниях в управлении делами президента говорится, что решено там ничего не строить. Но что говорить, наш проект закрыт.

– Вы его не отстаивали?

– Это было невозможно. Существовало прямое указание президента Дмитрия Анатольевича Медведева ничего на этом месте не строить.

– Президент Владимир Владимирович Путин год назад сказал, что Музеям Кремля отдают Средние торговые ряды. Их реконструкция со сносом также вызвала скандал.

– Стройка уже третий раз передается. Да, был скандал с ЮНЕСКО, потому что часть строений внутри комплекса снесли. В прошлом году было решено разработать концепцию возможности размещения там нашего музея, и этот проект развивается. Сейчас речь идет о завершении реставрации исторического каре, а потом внутри должен быть построен комплекс новых помещений. Там как раз будут необходимые нам площади, потому что в старых, небольших, возможно сделать только экспозицию основного собрания. Предполагаются еще два подземных этажа для хранилища, а в новой центральной части будут лекционные и выставочные залы, реставрационные мастерские.

– Прошлый проект вызвал возмущение, новый делается в том же «Моспроекте-2».

– Они занимаются реконструкцией исторической части, но нам был обещан конкурс на новые помещения – закрытый, но с участием ряда компаний. Нас просили дать свои предложения, мы их дали.

– Вы уверены, что строительство будет, а то вдруг Собянина мэром не выберут?

– Собянин не имеет к этому отношения. Строительство ведет управление делами президента, и я надеюсь на нормальный темп. К декабрю 16-го года все помещения должны быть готовы для начала нашего размещения. Сейчас мы показываем 10% своих фондов. Когда получим новые помещения, будем показывать 60%. И это нас устроит.

– Говорят, что из Оружейной палаты все лучшее вывезут.

– Оружейная палата – первое здание, построенное как музей. Там хранятся символы власти, государственные регалии, в Кремле они и останутся. Как и военные регалии, экспозиция государственных гербов и орденов – они пользуются популярностью. На Красной площади будет экспозиция византийской коллекции, туда переедут посольские дары, оружие, костюмы, драгоценности, часы, стекло и фарфор, шпалеры, кареты, знамена, восточная часть коллекции.

– Все зрелищное уедет. Государственных регалий достаточно, чтобы публика шла в Оружейную палату?

– Но я же говорила и о коронации, с ней связано огромное количество предметов, в том числе и церковных. В Патриаршем дворце у нас будет экспозиция, посвященная патриаршему двору. А в колокольне, которая освободится от наших хранилищ, мы восстановим собор Николы Гостунского, все детали его убранства хранятся у нас.

– Службы в кремлевских соборах не вызывают проблем?

– Проблемы всегда есть, но они не великие, мы их спокойно решаем. Московскую патриархию не устраивает, что соборы у нас небольшие, там не может быть больше двухсот человек, но с этим ничего не поделаешь. Не каждый на эти службы может прийти, билеты Патриархия раздает по приходам, но это связано с режимом охраны Кремля.

– Режим очень строгий.

– А вы не представляете, что у нас происходит в дни свободного посещения. В прошлом году чуть не снесли огромную дверь в Оружейную палату. Идея фланировать ночью по музеям не кажется мне стопроцентно полезной.

– Близость к власти дает музею преимущества?

– Финансирование у нас такое же скудное, как у всех, но у нас достаточно сильный Попечительский совет. Самая большая наша проблема – площади, со всем остальным мы сами справимся. У всех музеев мира проблемы с финансированием строек, государство полностью, как у нас, стройки не финансирует, музеи должны привлекать муниципальные и спонсорские средства.

– А что значит «скудное финансирование»?

– В наших расходах только 30% составляют бюджетные деньги, они идут на часть зарплаты и коммунальные платежи. На реставрацию, проекты, доплаты – мы зарабатываем сами.

– Прошедшая оптимизация не повлияла на работу музея?

– Мы уволили небольшое количество сотрудников, но если с нас потребуют продолжения, то повлияет. Мне непонятно, почему от нас требуют пятилетку в два года и выполнение финансовых планов, которые мы не в состоянии выполнить.