Финансовый рынок: Цена барьера – сотни миллиардов
Нобелевский лауреат Фридрих Хайек в своей знаменитой книжке «Пагубная самонадеянность» утверждал, что спор о рыночном порядке или централизованном регулировании – ни больше ни меньше чем спор о выживании современной цивилизации. Идея «умного» администрирования в противовес «бесцельной» и потому устрашающей стихии свободного рынка проваливалась без счета. Чего стоит личный опыт тех, кто застал времена позднего СССР. Однако в современной России барьеры, ограничения и изощренное администрирование пока остаются мейнстримом, зачастую рискуя превратить объект регулирования в выжженную пустыню. Тем удивительнее оказались результаты эксперимента, позволившего всего за четыре месяца на одном отдельно взятом сегменте рынка продемонстрировать, сколько миллиардов долларов и десятков пунктов доходности стоит поддержание, казалось бы, безальтернативной системы барьеров и ограничений.
И вот в феврале этого года система заработала. Эксперимент начался. Результаты удивили даже наиболее оптимистичных сторонников либерализации. Действительно, что может быть убедительнее для финансиста, чем снижение за относительно короткий срок стоимости государственных заимствований больше чем на 100 базисных пунктов и привлечение на рынок дополнительных 500–600 млрд руб. всего за несколько недель после начала операций? Что может быть нагляднее взрывного роста, удваивающего рынок каждый месяц, увеличившего долю иностранных инвесторов в 7 раз и приведшего к увеличению объемов торгов внутри страны в 1,5 раза, на фоне, мягко говоря, сложной ситуации последних месяцев и оттока из фондов, ориентированных на Россию, на беспрецедентные $1,1 млрд? Открытие клапана действительно привело к взрывному перемещению активов, но в обоих направлениях. Сегодня ежедневно в системе рассчитывается несколько сотен трансграничных сделок. Туда и обратно. И это, пожалуй, самый значительный показатель здоровой реальной интеграции этого «кусочка России» в глобальную систему финансовых взаимоотношений.
Базу для эксперимента подготовило в общем-то обоснованное желание защитить слабый российский рынок и предотвратить отток ликвидности на неизмеримо более сильные международные торговые площадки. Именно эта благая цель легла в основу сложнейшей системы административных барьеров на пути движения капитала, возведенных в России за последние 20 лет. Итоги оказались плачевными. На фоне беспрецедентной закачки ликвидности в мировую финансовую систему и роста развивающихся рынков, включая БРИКС, – как бы мы ни относились к устойчивости такой модели роста – Россия остается аутсайдером. Мы не только не восстановились до уровней 2007 г., но продолжаем терять ликвидность, участников и капитализацию. Только в прошлом году оборот по акциям внутри страны упал на 40%, а капитализация российских компаний по отношению к ВВП через пять лет после кризиса стремительно приближается к средним уровням кризисного 2008 года. Мультипликатор P/E (отношение цены к прибыли) для отечественных компаний в разы ниже, чем по сопоставимым аналогам любого из соседей по БРИКС.
Именно в этой ситуации в 2012 г. в России появилась институциональная и техническая возможность открыть иностранным инвесторам прямой доступ на финансовый рынок, убрав разом все столь долго возводимые барьеры. Апокалиптическим предостережениям не было числа. Простой довод, что если рынка у нас уже нет, то, убрав барьеры, мы ничего и не потеряем, как ни странно, не действовал. «Это система под давлением, – аргументировал один из участников споров, – если клапан открыть, все, что осталось, ринется отсюда с бешеной скоростью». В итоге пошли на компромисс. Барьеры убрали не сразу и не везде. Решили начать с рынка госдолга – акции и корпоративные облигации оставили на потом.
Что означают результаты этого эксперимента для узких задач развития финансового рынка и более широкой проблемы затухающего роста российской экономики? Наглядный успех эксперимента на рынке госдолга не только продемонстрировал эффективность рыночных решений, но и показал, насколько велико давление внутри системы. Перефразируя Хайека, продолжающийся в России спор о барьерах на пути свободного движения капитала – ни больше ни меньше чем спор о выживании как минимум самого финансового рынка. Но, к сожалению, говоря об экономическом росте и инвестиционной привлекательности страны в целом, либерализацией одного единственного сегмента или принятием одного прогрессивного инфраструктурного решения не обойтись. Хотим мы этого или нет, нам придется снижать административное давление, убирать барьеры, сокращать участие государства в конкретных компаниях и отраслях, стимулировать внутренний спрос. Это не вопрос отличий во взглядах на экономическую политику. Это вопрос выживания.
Один из самых влиятельных философов ХХ в. – Карл Поппер говорил, что «наша цель должна заключаться в том, чтобы возможно быстро пройти путь ошибок, последовательно совершая их одну за другой». На мой взгляд, в сфере регулирования российской экономики их совершено достаточно для того, чтобы начать системно принимать правильные решения.