Внешняя политика: Неопределенность Обамы

Сначала второго президентского срока Барака Обамы прошло только полгода, и прогнозировать, каким будет его внешнеполитическое наследие, пока рано.

В Вашингтоне время и внимание высокопоставленных чиновников поглощает кажущаяся нескончаемой череда надуманных скандалов, утечек (последними по времени стали разоблачения Сноудена) и отвлекающих моментов. Тем временем почти никто не пытается упредить надвигающийся второй раунд бюджетного кризиса и споров о повышении потолка федерального долга.

В совете национальной безопасности ожидается смена руководства, и важнейшие аппаратные назначения, в особенности в государственном департаменте, еще не состоялись.

В январе мы слышали немало лестных отзывов о внешнеполитической команде, состоящей из опытных бывших сенаторов: самого Обамы, госсекретаря Джона Керри, министра обороны Чака Хэйгела, которые благодаря сходству биографий и темпераментов должны стать настоящими единомышленниками, но и здесь уже не все ясно. Тот факт, что осторожного приверженца «реальной политики» и закулисных действий Тома Донилона на посту советника президента по национальной безопасности сменила более деятельно настроенная Сьюзан Райс (ее называют «либеральным ястребом»), знаменует собой реальные перемены. По большинству вопросов у нее будет «подкрепление» в лице Саманты Пауэр, ставшей новым представителем США при ООН.

Главным, однако, является образ мыслей президента, о котором невозможно судить по этим назначениям. Керри и Хэйгел представляют собой одно направление, а Райс и Пауэр – совсем другое.

Керри явно не намерен тратить попусту ни минуты пребывания на политическом посту, который скорее всего станет для него последним. Предыдущий госсекретарь Хиллари Клинтон, нацеливаясь на участие в президентской гонке, старалась избегать острых вопросов, но Керри очевидно готов вложить в свою нынешнюю деятельность весь политический капитал, накопленный за долгую карьеру. После своего назначения он всего за несколько месяцев успел посетить 26 стран – и некоторые из них неоднократно, – окунувшись с головой в решение всех самых сложных проблем, стоящих перед Соединенными Штатами, даже той, что связана с давно уже буксующим урегулированием арабо-израильского конфликта. Керри явно верит в свою способность вести «личную дипломатию». Если так будет продолжаться, небольшие трения, уже возникшие из-за этого между ним и Белым домом, скорее всего усилятся.

Помимо личного фактора и процедур политику определяют события, не поддающиеся контролю. В будущие книги по истории войдет политика администрации в отношении бушующей в Сирии гражданской войны и ее действия по урегулированию кризиса, связанного с иранской ядерной программой.

Почти два года Обама – надо отдать ему должное – стремится действовать по отношению к Сирии с четким пониманием пути к стабильному политическому разрешению конфликта. Но одновременно он прибегает к риторике, которая затуманивает проводимую им политическую линию, противоречит его действиям и сбивает с толку тех, кто не входит в ближний круг президента, а может быть, и тех, кто туда входит.

Заявления о том, что пребывание Башара Асада на посту президента «неприемлемо», а применение химического оружия находится за пределами «красной черты» (хотя число погибших и пострадавших от обычных вооружений гораздо больше), порождают ожидания, которые Обама не намерен оправдывать. Кроме того, за последние несколько недель он лишь усугубил неразбериху, дав понять, что США будут поставлять оружие сирийской оппозиции, тогда как предложенная им помощь явно недостаточна по объему, чтобы оказать стратегическое влияние на ситуацию.

Тем временем неожиданная победа Хасана Рухани на президентских выборах в Иране создала возможность для позитивного исхода противостояния между Тегераном и Западом по ядерному вопросу. Рухани много лет был близок к высшему руководителю и, по крайней мере на сегодняшний день, пользуется его доверием. Есть у него и поддержка народа – выступая в ходе предвыборной кампании за переговоры по иранской ядерной программе, Рухани одержал убедительную победу в гонке с пятью соперниками (больше половины избирателей отдали ему свои голоса).

Кроме того, Рухани – прагматик. Он превосходно владеет английским и, поскольку ранее являлся главным иранским переговорщиком по ядерному вопросу, знаком со всеми его техническими нюансами. Ему придется столкнуться с жестким противодействием со стороны стражей исламской революции и, возможно, самого высшего руководителя, но именно с фигурой Рухани связана реальная возможность избежать войны.

Чтобы воспользоваться этой возможностью, президенту Обаме необходимо покончить с колебаниями внутри собственной администрации относительно того, может ли приемлемая договоренность предусматривать право иранцев на обогащение урана. Без такого права никакое соглашение попросту невозможно. Те, кто все еще думает иначе, фактически выступают за войну или за превращение Ирана в ядерную державу. Даже при этом условии успех переговоров не гарантирован, но оно является необходимой предпосылкой для любых серьезных попыток прийти к соглашению.

В конечном счете труднее всего, наверное, будет убедить конгресс в том, что эффективность санкций обеспечивается готовностью не только вводить, но и отменять их.

Если Обама надеется на поддержку соотечественников и международного сообщества по Сирии и Ирану, ему необходимо без промедления прояснить свою позицию по этим двум вопросам и, главное, донести ее до всеобщего сведения, изложив соответствующие доводы. В противном случае его будут толкать именно к тем действиям, которых он стремится избежать.