От редакции: Бунт интеллигентов

События конца прошлой недели показали, что протестная активность «рассерженных горожан» никуда не делась, но это «интеллигентный» протест. Зная о неработающих политических институтах, горожане предпочитают действовать так, будто институты работают.

Социологические опросы в последний год фиксировали постепенное снижение протестной активности: например, по данным «Левада-центра», с декабря 2011 г. к маю 2013 г. доля поддерживающих массовые протестные акции упала с 44 до 27%. Правда, упала и доля не поддерживающих - с 41 до 30%. Зато с 15 до 44% выросла доля тех, кто затрудняется ответить. Также граждане перестали понимать, чего хотят организаторы: с октября 2012 г. к маю 2013 г. с 28 до 46% выросла доля тех, кто не знает, хотят ли организаторы сменить власть и каким путем.

Усталость от оппозиционной протестной повестки не означает, что причины недовольства исчезли: на стихийном митинге после приговора Навальному и Офицерову граждане скандировали не только «Свободу!», но и антикремлевские лозунги зимы 2012 г. Очевидно, для выхода на улицу нужен был новый «беспредельный» повод; неправосудный приговор одному из лидеров оппозиции - повод более частный, чем нечестные выборы в Думу, но и более конкретный, если с этим лидером граждане связывают свои политические надежды.

И в Москве, и, например, в странах «арабской весны» или Турции это протест против системы (см. статью Антона Олейника на этой странице). Но все остальное разное. Российские «рассерженные» легко возвращаются к возможности (или псевдовозможности) мирных институциональных изменений - через выборы. Хотя прекрасно знают цену этим выборам.

Это можно объяснять историческими, социально-экономическими, демографическими причинами. Любопытно, например, сравнить средний возраст населения: в Египте - 24,8 года, в Турции - 29,2 года, в России (на 2010 г.) - 38 лет. Социальная база массовых протестов в мусульманских странах - не только безбашенная молодежь, но и безработная и малообразованная молодежь. Российскому недовольному среднему классу есть что терять, и у него нет связи с менее обеспеченными недовольными из провинции.

Наши образованные протестующие привыкли рефлексировать о судьбах страны, но не очень доверяют друг другу. Не доверяют они и власти, и существующим политическим институтам, и, когда протест переключается на партийные или выборные проекты, оказывается, что интеллигентные протестующие не очень готовы к ежедневной рутинной работе под давлением.

Казалось бы, тупик. Впрочем, похоже это и на постепенное вызревание гражданского общества и совершенствование методов протеста. Скажем, на выборах в 2011 и 2012 гг. протестное голосование было фактически «против всех». На выборах мэра Москвы протестное голосование уже имеет смысл «за кого-то».