Искусство жить искусством

Книга о жизни Александра Лабаса, вышедшая в ЖЗЛ, должна была бы быть трагической, как любой рассказ о художнике - ровеснике русского ХХ века, если он был верен искусству, а не конъюнктуре. Только перечисление пережитых Лабасом событий вызывает сочувствие: ужасы гражданской войны (он ушел добровольцем), голодные 20-е, опасные 30-е, тяготы ташкентской эвакуации, вечный квартирный вопрос - художник не может работать в тесноте, изнурительная поденка - долгие десятилетия изготовлял диорамы. Но главное - десятилетия отлучения от зрителя после обвинения в формализме в 1936 году. Персональная выставка была у него только в 1976-м.

Однако человек, о котором подробно рассказывает в своей книге искусствовед Наталия Семенова, обладал выдающейся стойкостью. Причина ее - такое остается впечатление после чтения - в непоколебимой верности своему пути в искусстве. Лабас был уверен в себе как художнике, в силе и правде настоящего творческого поиска, которым невозможно управлять. И передал, кстати, эту убежденность жене и племяннице, бережно сохранившим его наследие. «Живопись, та область искусства, к которой у меня была всегда страстная и беспредельная любовь, оказалась в руках людей темных, порочных, с низменной психологией, неталантливых дельцов, спекулянтов от искусства, крепко держащихся вместе» - это написано как раз о времени победы над формализмом и введения единого для всех творческого метода.

Стойкости Лабасу прибавляла увлеченность не только искусством. В его историю он вошел как певец полета и скорости, самолетов и дирижаблей. «Ни в какой академии, ни в какой школе не учили художника, как и какими красками надо писать чувства и ощущения преодоления пространства с большой скоростью, как им управлять... Я ни у кого не видел изображения людей в самолете. У меня не было образцов». Рассказ Лабаса о первом полете, во время которого самолет дважды падал и тонул, полон счастья от неземных впечатлений и гордости за человечество.

Не оставляя ни на страницу своего героя, Семенова сумела рассказать в книге о десятках судеб замечательных людей, с которым Лабаса свела жизнь. Об известных художниках - от Машкова до Тышлера - приведены только частности. А вот о родственниках и женах рассказано подробно, потому что биография почти каждого из них, на наш взгляд, удивительна и незаслуженно неизвестна.

Естественно, книга о Лабасе, как любая умно написанная биография, рассказывает о человеке и его времени. Во время Лабаса было очень трудно не только выжить, но и остаться художником.