От редакции: Стабильность потрачена

М.Стулов/ Ведомости

Дискуссия о ставках и объемах выданных потребительских кредитов в России принимает в последнее время характер государственный и тревожный. Как снизить ставки потребкредитов, чтобы граждане меньше тратили на обслуживание долга и у них оставалось еще на новое потребление, которое, как известно, наш лучший двигатель экономического роста? Эти вопросы обсуждаются на высшем уровне.

В августе предправления Сбербанка Герман Греф на встрече с Путиным рассказал, что на обслуживание кредитов в России уходит уже 20% доходов домохозяйств и это очень высокий показатель. Греф пообещал Путину осенью запустить программу рефинансирования потребительских кредитов других банков. Закредитованность населения и рост невозвратных кредитов давно пугают Центробанк, который вводит все новые ограничения для розничных банков, эти ограничения пока не дали какого-то решающего результата - темпы роста потребкредитования незначительно замедлились летом.

Один из тезисов дискуссии состоит в том, что власть сама виновата в росте плохих потребкредитов - потребление играет важную роль в росте ВВП и власти по умолчанию выгодно, чтобы граждане потребляли без задней мысли. Поэтому до последнего времени регулирование розничного кредитования было недостаточным. Значит ли нынешнее его ужесточение, что власти решили уберечь граждан от необдуманных финансовых решений и наплевали на формальные показатели роста ВВП?

Ответ неоднозначен, например, потому, что потребление важно не только с макроэкономической точки зрения, но и с политической. Социальная база нынешней власти зависит не столько от постепенного повышения доходов населения в 2000-е, сколько от возможности тратить.

Возможность тратить росла вместе с ростом необеспеченного потребкредитования. В кризис 2009 г. одной из главных проблем на переговорах менеджмента крупных предприятий с работниками о сокращении зарплат была необходимость обслуживать долги. Шахтеры лезут в шахту при любом уровне безопасности, потому что зарплата зависит от выработки и идет на выплату кредитов.

Даже самые бедные (см. доклад ИС РАН и Фонда Фридриха Эберта «Бедность и неравенство в современной России») сильно закредитованы - долги есть у 55% бедных «по доходам», 45% бедных «по лишениям» и 35% небедных. Доля имеющих банковские кредиты бедных «по доходам» за последние 10 лет выросла в 5,5 раза, а бедных «по лишениям» - в 3,5 раза. Для бедных, как и для богатых, важно демонстративное потребление и возможность через него сохранять положение в сообществе.

Тут для власти с политической точки зрения встает сложный выбор. Как сейчас понимать стабильность? С одной стороны, стагнация в экономике не позволит поддерживать рост доходов населения теми же темпами. С другой стороны, наращивать необеспеченное кредитование тоже опасно - возможно, уровень долга уже такой, что нужно снижать его в первую очередь. Появились экспертные оценки, свидетельствующие, что именно обслуживание долга отвлекает средства населения от новых покупок и как следствие - поддержки роста ВВП. С третьей стороны, надо учитывать интересы банковской системы.

Здесь, как и в других вопросах экономической политики, власть столкнулась с проблемой, на которую долго закрывала глаза. Можно ждать паллиативных решений в ручном режиме.