Философия свободы: Запад и постсоветское бессознательное

В особый для американцев день - 11 сентября 2013 г. в главной газете города, который ровно 12 лет назад был эпицентром терактов, Владимир Путин обратился к американскому народу. В своей колонке, написанной для газеты New York Times, российский президент предупреждает американцев об опасностях, которые несет миру и Америке развязывание войны в Сирии.

Уверен, специалисты в делах международной политики представят интересные и глубокие комментарии к основным посылам миролюбивой инициативы президента. Я же хочу обратить внимание на символический подтекст факта этой публикации.

Сам факт обращения лидера страны, отстаивающего цивилизационную инаковость - принципиальную незападность - своей страны, к западным лидерам посредством свободной прессы говорит как минимум о признании важности Запада и его процедур. Место, время, канал и аудитория показывают, насколько важен остается Запад для современного российского общества, его суверенно-демократического сознания и советского бессознательного.

Уже в советские времена Запад приобрел (или восстановил) мифологическое значение. Какова бы ни была реальная ситуация в странах, которые советское воображение помещало в «Запад», в политическом бессознательном советского, а потом и постсоветского человека эта сторона света приобрела черты фрейдовского супер-эго.

Супер-эго - это компонент структуры личности, который складывается в пору раннего детства и представляет собой систему моральных чувств и требований к поведению, поступкам и решениям индивида. Перенося это определение на коллективную (пост)советскую личность, мы получаем Запад в качестве инстанции общественной совести.

Фактически Запад - это постоянный вызов властным элитам, контролирующим центры власти в России и сопредельных государствах. Это вызов совести и законов разума, принуждающий хозяев жизни изолированных режимов почувствовать внешнее (увы, не внутреннее) принуждение вести себя хорошо: не пилить бюджет, не сажать оппозиционеров, не экспортировать авторитаризм.

В терминах политической культуры речь идет о том, что мифический Запад - это инстанция, обеспечивающая сохранение минимума демократии в постсоветских государствах. К концу 1990-х гг. стало ясно, что постсоветские народы - и россияне в первую очередь - упустили исторический шанс создать внутри своих политических систем авторитетные институты, контролирующие поведение властных элит.

Представление о том, что политик ответственен за свою деятельность, свое поведение и результаты своих дел перед кем-то внутри страны, имеет пустую риторическую форму. Серьезный политик не может относиться к такой ответственности серьезно.

Парадокс (пост)советской власти весьма примечателен. Власть нуждается в сопротивлении, подтверждающем ей самой ее собственное существование. Если нет оппозиции, российская власть впадает в депрессию и самоедство. А это плохо для пищеварения и отправления властных полномочий.

Однако власть не может позволить и существование оппозиции или же иных элементов системы сдерживания и противовесов. Оппозиция внутри страны - опасность, стимулирующая к эффективной работе и прозрачному распределению бюджетных средств. Опасность для наслаждения властью.

Решением этого парадокса является создание фетиша в виде Запада - всевидящего, справедливого и сильного.

Постсоветское коллективное бессознательное упорно воспроизводит инстанцию Запада в своих политических мифах. Этот миф, с одной стороны, сохраняет инфантильную веру в важность справедливости и нравственности, а с другой стороны, выносит ее за пределы собственной личности. Быть полноценной политической нацией в такой ситуации возможно лишь одновременно в связи с Западом и в отрицании Запада как воплощения демократических норм и общества самореализации. Раннесоветский миф коммунизма полностью слился с поздне- и постсоветским мифом Запада.

Таким образом, Запад - в том смысле, который может привлечь восточного лидера для публикации своих моральных мыслей и миролюбивых предостережений, - существует только в постсоветском общественном сознании. Для выносимости своего социального бытия и народ, и лидеры отчаянно нуждаются в авторитетной инстанции, которая была бы способна одновременно быть властной и разумной, эффективной и справедливой.

Гражданственная инфантильность постсоветских лидеров и простых подданных требует от реальных стран мифического Запада действовать в соответствии с их ожиданиями. В прежние времена это касалось международной помощи: «Запад нам поможет!» Поможет кредитами жуткого и привлекательного Международного валютного фонда, заговорщицкими и чарующими грантами для гражданских организаций, сладострастными пытками унизительных рейтингов от западных аналитических центров.

Однако, запустив машину по уничтожению присутствия Запада в России с закрытием грантоносных офисов, сведением свободы мирных гражданских собраний, свободы слова и политической конкуренции до минимума, власти уничтожили столь удобный для них фетиш и взрастили страшную жажду. Жажду взрослой свободы внутри собственной страны. Жажду Запада в Москве.

Эта жажда ощутима не только среди недовольных Болотной площади и «оккупай Абай». Сами властители ее ощущают.