Метафизика власти: В поисках идентичности

Валдайский клуб, посвященный на этот раз «многообразию России в современном мире», то и дело сносило на разговор об идентичности и национальной идее. Фатальное свойство таких бесед - циклическая повторяемость ходов и ответов. В 1997 г. команда из «Волынского-2» издала том «Россия в поисках идеи», содержавший «идеологический конструктор» - разобранную на детали и заново собранную дискуссию на эту тему. Сейчас я бы поставил туда эпиграфом фразу любителя из «Двенадцати стульев»: «У меня все ходы записаны!»

Выйти за периметр

Иногда важнее даже не говоримое, а то, что хронически обходят. Теория переговорных процессов учит: если тупик, надо прервать раунд и поболтать на посторонние темы - а потом перевести разговор на незатоптанную территорию. Обычно идею сводят к идентичности, а идентичность - к национальному самоопределению. Но опыт каждого из нас богаче и шире. Даже простая объективка идентифицирует человека в целом: ФИО, дата и место рождения, родители, образование, профессия и т. п., вплоть до наград и судимостей. Со страной и народом все то же; национальное самоопределение лишь один из пунктов.

У нас с анкетой беда, начиная с имени. Для футбольного комментатора есть немцы и французы, но он не скажет, что гол забили русские, тем более россияне. Там работает эвфемизм «наши», но кто такие «не наши», когда мы дома и не деремся? Не лучше с рождением «новой России». Дитя появилось на свет... в белорусском лесу в день и час похорон СССР, что превращает именины в поминки, а задувание свечей - в похоронный ритуал. Иначе так не чудили бы с датами свежепридуманных праздников. Плюс проблемы с отцами-основателями, веками превращавшими в трагедию роды каждого обреченного мегапроекта. То же с наградами (даже если это Великая победа), с пропущенными судимостями (над тоталитаризмом и диктатурой).

Можно усвоить уроки и не повторять преступлений - а можно нарисовать героический миф, обрекая себя на те же уродства и вечное переписывание автобиографии, попадаясь если не на вранье, то на сокрытии информации. Мы уже натыкаемся на зубодробительный вопрос: что же с нами такое было, что мы сочли за благо вовсе опустить последние 13 лет из канонического жизнеописания? Эти дети потом все равно узнают и напишут правду, чему бы их сегодня ни учили. Да и сейчас все понимают: нулевые - это проблема не учебника для детей, а идеологии для взрослых. Автобиография страны и народа - это всегда зеркало: можно накидать на образ идеологической штукатурки, а можно привести себя в порядок. Как в той притче про блондинку за рулем: «Свет мой зеркальце, скажи...» - «Смотри на дорогу, дура!»

Между Богом и женой, или Идентичность в твердой валюте

В анкетах на визу часто указывают доход. Но в формулу идентичности входят не деньги, а представления людей о богатстве и бедности - вообще и применительно к себе. Здесь все очень по-разному и в разных культурах, и в разных социальных стратах. Это важно для самооценки в целом: мы, вообще говоря, страна богатая или бедная? И что нас ждет? Ответы на такие вопросы свидетельствуют не столько об активах и залежах, сколько о нас самих. Могут ли деньги быть национальной идеей? Тут целое скопище общих мест: даже в США это не так, у нас национальной идеей стали воровство и стяжательство, а потому надо зарядить что-нибудь духовное, например скрепы...

Тут проблема более общая: как связаны и могут ли быть связаны вообще фундаментальные, философические материи - и текущая политика, болезни экономики, социальной сферы, знания и т. п. Как правило, эти уровни не пересекаются, даже не соприкасаются, а уж если разговор про дух и сознание, то точно без экономики, если про ценности, то никак не про цены. Есть разные уровни идеологического и разные жанры идеи. Владимир Соловьев сказал: «Национальная идея - это не то, что народ думает о себе во времени истории, а то, что Бог думает о нем в вечности».

Вместе с тем у немцев после Второй мировой были и великое покаяние, но и вполне ситуативная задача выхода из кризиса, доказательства новой состоятельности нации через упорную работу. Если иметь в виду старт и разгон, это была задача на годы - но это была именно идея! Прежде надо понять свое время и уловить жанр. Думать, подобно Создателю, о «России в вечности» - занятие возвышенное и приятное. Но надо еще заслужить историческое и моральное право на такие бдения. Это как привести в порядок мирские дела, прежде чем исповедоваться перед уходом.

Представьте себе картину. Организатор Валдая Сергей Караганов объявляет дома две новости: сегодня на форуме будем искать национальную идею, а с завтрашнего дня семья начинает жить на 4500 руб. в месяц из-за кризиса. Думаю, ему быстро объяснят, какая у него теперь главная и единственная идея на исторически обозримое время. Но в «экспертном» разговоре про идентичность и идею вы никогда не услышите ни слова про цены на углеводороды, про сланцевый газ или нефть из песка. А зря. Мы сейчас ровно в такой же ситуации, как немцы после войны, но только катастрофа поражения у нас впереди, а покаяние за сегодняшнее и грядущее бездействие нам необходимо уже сейчас, когда зона принятия решений на излете, а точки невозврата практически пройдены.

Смена вектора

Это не выбор в пользу экономики и технологий в ущерб ценностям, принципам, сознанию и духу, у кого они есть. Здесь всего лишь вскрывается болевая точка, способная потянуть за собой остальное - либо на преодоление кризиса, либо куда-нибудь поближе к тому свету. Иногда именно такими совершенно практическими обострениями, как вспышками, высвечиваются долгоиграющие факторы истории, архетипы сознания, устойчивые характеристики социума, с которыми общество никак не может разобраться, а потому вновь и вновь воспроизводит одиозные режимы, тупиковые идеологии и мертворожденные проекты.

Сырьевая модель - это не только технологии добычи, сервиса и транзита или экономика перераспределения ренты. Это традиции, идущие с времен, когда роль нефтегазового комплекса играл экспорт льна, пеньки, воска и леса. Это традиции взаимоотношений между государством и обществом, механизмов социализации, господства и подчинения, политической психологии, архетипов сознания. Это целый срез того, что более или менее коряво называют идентичностью. В этом плане «смена вектора развития с сырьевого на инновационный» - исторический перелом в масштабе смены формации, штука посильнее, чем построение плановой экономики или воссоздание на ее руинах подобия цивилизованного рынка.

Человеческое отношение к человеку обычно начинается там, где богатство производится людьми, а не черпается из недр. Нам же необходимо сделать это на опережение, в условиях, когда в войне за государство побеждают институты и отношения ресурсной модели. Более того, чтобы производить инновации, надо сначала просто начать производить. Как выразился один особо успешный фермер из КГИ (Комитет Кудрина): «Россия производит впечатление великой державы... и больше ничего не производит». Но страна, разучившаяся производить простое и привычное, может производить новое и сложное только в качестве экспонатов и демонстрационных моделей, превратив в сырьевую, экспортную отрасль даже производство образованных людей и самого знания. Это тоже ломка характера, способного побеждать, но не обустраивать, удивлять сразу и подвигами, и провалами, высотами духа и чудесами низости.

И это другие отношения с временем на исходе истории догоняющих модернизаций, причем в стране атрофического атлетизма, страдающей «муромским синдромом» - привыкшей лежать на печи тридцать лет и три года, а потом вдруг вставать и разить врагов целыми улицами и переулками. Пока смену вектора отложили до лучших времен, забыв, что создание несырьевой альтернативы - вопрос смены поколений в условиях жесточайшего дефицита времени, отпущенного на торможение перед пропастью. И все это в контексте смены технологического уклада, экономической модели, институциональной среды, политики, идеологии, системы принципов, целей и ценностей, архетипов. Если мы этого не сделаем в отпущенное время, мы наверняка получим чем-нибудь тяжелым прямо в эту самую идентичность - а потом будем долго собирать свое многообразие по всей территории бывшей империи.