Лайкай или оккупай

Немецкий драматург и режиссер Фальк Рихтер и голландский хореограф Анук ван Дайк несколько лет назад придумали, как соединить танец и бла-бла-бла о социальных и экзистенциальных проблемах, волнующих молодого современного европейца. Rausch - их третий совместный спектакль, но в Москве они с этим фокусом впервые. И то, что выступления прошли на ура, подтверждает: принципиальной разницы между европейскими и местными фрустрациями больше нет, московской публике внятно все, что тревожит коллективного лирического героя Рихтера и ван Дайк, разве что трудновато воспринимать пулеметные монологи, субтитры отвлекают от танцев.

С другой стороны, читая бесконечные субтитры, можно не заметить, что танцы в Rausch связаны с разговорами механически, без особой фантазии - смятение в умах сопровождается более или менее интенсивной телесной истерикой, выраженной с помощью более или менее типовых движений contemporary dance. Наверное, это усталость приема. Потому что в первой совместной работе Рихтера и ван Дайк Trust (2010) текст и танец соединялись органичней, а сама хореография была остроумней. Тамошние персонажи ныли про то, как у них исчезли идеалы, наличные, время, любовь, - и при этом никак не могли найти точку опоры: то стекали с диванов и кресел, то вываливались из шуб; это был отличный комический образ прокрастинации, тревожного бездействия.

В Rausch (слово обозначает измененное тем или иным образом состояние сознания - от опьянения до упоения) гораздо меньше комизма и больше отчаянной патетики. Жалобы примерно те же с поправкой на то, что частная жизнь не только подчиняется законам капитализма, но еще и дополнительно отчуждается социальными сетями. Союз двоих рассматривается как инвестиция с большими рисками и сомнительной отдачей: а вдруг можно вложить себя, такого прекрасного и уникального, в более выгодное совместное предприятие? Фрустрация усиливается тем, что все лучшее - остроумие, красоту, обаяние - партнер отдает «Фейсбуку», а для личного общения остается лишь неприятное, истерики, ночные страхи, то, что стыдно выносить на публику.

Многословно обсудив эти проблемы в первой части недлинного спектакля, Фальк Рихтер и Анук ван Дайк переходят к возможностям выхода из социально-экзистенциального тупика и городят на сцене условный «оккупай». Его юные обитатели подвергаются атакам полиции, «нанятой ХДС и «Дойче банком», и приучают себя к слезоточивому газу, брызгая в глаза из баллончиков. Показывая рождение новой утопии, Рихтер и ван Дайк предусмотрительно выстраивают по отношению к ней ироническую дистанцию: «оккупай» сделан как спектакль в спектакле, постановка одного из персонажей, который перед этим разрушает «четвертую стену», выходя в зал и разыгрывая репризу с неудачными попытками чтения по бумажке русского текста. Но ирония как-то быстро улетучивается, и финал Rausch оказывается откровенно патетичным - с хоровым исполнением песни Radiohead и ощущением слегка искусственной слезоточивости, как будто авторы для стимуляции эмоций и себе осторожно побрызгали из баллончика в глаза.