Дневник экономиста: Сверхценные специалисты
Не слишком ли многие из числа наших наиболее одаренных сограждан выбирают финансовое поприще - точнее, трейдерство, финансовые спекуляции и другие так называемые непроизводительные специальности? В США 7,4% общей суммы выплат служащим за 2002 г. получили те, кто занят в финансовой и страховой сферах. Много это или нет, проблема в том, что среди наиболее образованных и квалифицированных специалистов, чья деятельность может быть совершенно бесполезной, если не вредной, для экономики и общества, этот процент еще выше.
Анализируя данные об элитных американских университетах, Кэтрин Рэмпелл выяснила, что в 2006 г., накануне финансового кризиса, 25% выпускников Гарварда, 24% - Йеля и 46% - Принстона предпочитали строить дальнейшую карьеру в финансовой сфере. С тех пор эти показатели немного снизились, но это, вероятно, временный эффект, вызванный кризисом.
По данным исследования Томаса Филиппона и Ариелл Решеф, финансовая активность выросла в наиболее спекулятивных сферах за счет традиционных финансов. С 1950 по 2006 г. разного рода объемы кредитной деятельности (займы, в том числе традиционные банковские кредиты) сократились по отношению к «прочим финансовым сферам» (в том числе операциям с ценными бумагами, сырьевыми товарами, венчурными капиталами, прямым инвестициям, хедж-фондам, трастам и другой инвестиционной деятельности, включая банковские инвестиции). Более того, заработная плата в сфере «прочих финансов» также стремительно выросла по отношению к кредитной сфере.
Конечно, трейдеры и финансовые спекулянты необходимы. Но как определить, не слишком ли их много? Для кого-то это вопрос нравственного характера. Трейдерство часто считают по определению глубоко эгоистическим занятием, даже с учетом непрямой выгоды, которую получает при этом общество. Тем не менее экономисты любят повторять, что трейдеры и спекулянты делают важное и полезное дело. Они сортируют информацию об участниках рынка и (по крайней мере, время от времени) стараются оценить их реальную стоимость. Тем самым они помогают направить средства общества на наилучшие цели - т. е. вложить их в наиболее перспективные проекты.
Однако деятельность этих людей недешево нам обходится. В своем исследовании Патрик Болтон, Тано Сантос и Хосе Шайнкам показывают, что значительную часть спекуляций и финансовых сделок составляет чистой воды незаконное обогащение. Иными словами, это пустое расточительство, позволяющее финансистам нажиться на том, что вполне можно получить бесплатно.
Классический пример такого рода взяток - феодал-землевладелец, который перегораживает цепью реку, протекающую по его землям, и нанимает служащего для собирания платы с проходящих по реке судов. Эта цепь и приставленный к ней человек ровным счетом ничего не производят. Такой феодал не тратится на расчистку русла реки и не облегчает жизнь никому, кроме самого себя. Он просто находит способ заработать на том, что вообще-то бесплатно. Если его примеру последует достаточно много землевладельцев по всему течению реки, это может серьезно затруднить навигацию.
Те, кто работает в сфере «прочих финансов», часто занимаются примерно тем же. Находя наиболее привлекательные сделки, они представляют их невыгодными для тех, кто не является их партнером. Если проблемные активы, которые они отвергают, - вроде высокорисковых ценных бумаг с ипотечным покрытием, вызвавших кризис 2008 г., - все равно оказываются навязаны менее разборчивым инвесторам, выходит, что финансисты приносят обществу не больше пользы, чем землевладелец, перегораживающий реку цепью.
В готовящейся к печати статье Болтон переносит этот подход на банковский сектор и закон Гласса - Стигала, запретивший коммерческим банкам деятельность, которая в значительной степени относится как раз к «инвестиционно-банковской сфере». С тех пор как в 1999 г. закон Грэмма - Лича - Блайли отменил действие закона Гласса - Стигала, все больше банкиров стали вести себя подобно феодалам-землевладельцам. Принятый в 2010 г. закон Додда - Франка определил меры, похожие на ограничения Гласса - Стигала, запретив посредством «правила Волкера» коммерческим банкам собственные торговые операции. Это была важная мера, но можно было бы сделать куда больше.
По мнению многих наблюдателей, закон Гласса - Стигала не имел никакого смысла. Почему бы не дать банкам заниматься любыми операциями, по крайней мере пока есть гарантии, что такая деятельность не подвергает опасности работу финансовой инфраструктуры в целом? На самом деле основной эффект закона Гласса - Стигала был скорее социологическим, чем техническим, поскольку он подспудно менял бизнес-культуру и саму финансовую среду. Отделив сделки с ценными бумагами от прочих операций, закон помог банкам сосредоточиться на их основных функциях.
Болтон и его коллеги, по-видимому, во многом правы, хотя экономические исследования пока не позволяют определить цену, которую платит общество за карьерные успехи блестящих выпускников элитных университетов в столь популярной сфере «прочих финансов». Спекулятивная деятельность имеет свои плюсы и минусы, измерить которые довольно трудно. При регулировании, затрагивающем такого рода деятельность, необходима большая осторожность, и тем не менее в тех случаях, когда его эффект очевиден, такое регулирование необходимо.