И улыбка под сомнением

Пермская «Текстура» - проект Эдуарда Боякова, украсившего театральное пространство большим количеством интересных штук, которые с ходом времени имели обыкновение мутировать в важные институции (премия «Золотая маска», фестиваль «Новая драма», театр «Практика» и проч.). Поначалу кажется, собралась богема и занимается инсайдерской ерундой: вручает друг другу призы, читает матерные пьесы, потом ставит их в дизайнерском подвале на сотню человек. Далее культурный ландшафт вокруг начинает быстро и неумолимо меняться.

То же произошло с «Текстурой», три года назад казавшейся очередным сувенирным проектом по превращению одной из столиц Урала в лагерно-промышленный Сохо. В прошлом году у культуртрегеров Перми начались известные проблемы, по итогам которых и Бояков вынужден был освободить выстроенное им арт-пространство - отделанную светлым деревом «Сцену-молот».

Оставшись без площадки, «Текстура» встала перед выбором из серии «все так вкусно» - исчезнуть или переехать. В качестве новой резиденции подходил разве что театр «У моста» - лауреат многих премий, производящий добротную зрительскую продукцию и известный удивительной любовью к прогрессивному ирландцу Мартину Макдонаху. Здание, расписанное местными подражателями Босха, имеющее в фойе электрокамин, а на потолке - робкую реплику фрески «Страшный суд», стало для «Текстуры», пропагандирующей вербатим, постдраматический театр и прочие модные вещи, испытанием, которое убивает или делает сильнее. Победила жизнь, которой - сырой, сегодняшней - и посвящен фестиваль кино и театра (где второму, впрочем, традиционно достается больше внимания) о современности.

Бархатный зал выгодно оттенил самые прогрессивные спектакли, какие только обнаружил на территории от Невы до Сибири новый программный директор Алексей Киселев, молодой театровед, недавно заступивший в должность завлита Театра наций. Конкурс сверкал и переливался, явив не только максимальное многообразие актуального, но и строгую концепцию: на каждом из спектаклей зрителям было весело и неуловимо неуютно - а не это ли типичная реакция российского гражданина на разворачивающуюся вокруг черную комедию госмасштаба.

Московский ЦИМ в «Папа уходит, мама врет, бабушка умирает» обнаружил способность мимикрировать под маленький европейский театр, представив привычное для какой-нибудь Польши шоу «ячейка буржуазного общества помещена в стеклянный аквариум и распадается у нас на глазах». Новосибирский «Старый дом» в «Ручейнике» экспериментатора Семена Александровского по пьесе Вячеслава Дурненкова продемонстрировал, как надрывную психологическую драму украшает монотонное техничное чтение, обнажающее самый скелет эмоционального текста. Сделанная в «Практике» инсценировка хипстерского манифеста «Кеды» Любови Стрижак показала преимущества отстранения от текста как метода рассказать об устраняющемся от взросления поколении.

Наиболее же остро заточенным гвоздем программы стал «Нет дороги назад» питерского Театра ТРУ - одной из безбюджетных театральных компаний, которыми так богата столица российского авангарда. Спектакль пародирует офисную презентацию: четверо менеджеров младшего звена напряженно смотрят видео, где они же под заглавную песню некоего короля чеченского военного шансона скачут по лесным дорогам на время от времени глохнущем мотоцикле с коляской. В перерывах герои вскакивают со стульев и произносят полные коварного абсурдного юмора монологи о том, что в корпоративной жизни главное - «чтоб весело было». За напоминание российскому театру о том, что были такие люди - обэриуты, землякам Введенского с Хармсом можно было дать отдельную премию - ею и стал главный приз «Текстуры».

Здоровым противовесом победе бессюжетного театра стал объединенный приз «За ансамбль» самому актерскому куску театральной программы - московскому «Лейтенанту с острова Инишмор». Мало того, что артисты МТЮЗа разыгрывают фарс уже упомянутого Макдонаха не хуже Колина Фаррелла с Брэданом Глисоном, - они еще и собственноручно держат безупречный ритм, не предавая ни одного из решений трагически погибшего режиссера Александра Суворова. Этот акт гуманизма и профессионализма лишний раз доказал, что театральная молодежь блюдет традиции человечности не хуже старших - вопреки всем возможным обвинениям.