Красноречие пустого холста

«Павел Корин. Реквием. К истории Руси уходящей» - выставка нереализованного замысла. Огромный пустой холст в центре зала говорит о художнике и его времени больше, чем многочисленные портреты и эскизы к так и не написанной картине
Пустой холст мог бы стать грандиозной картиной/ М. Стулов/ Ведомости

Несоздание Павлом Кориным картины «Реквием» (по совету Максима Горького переименованной в «Русь уходящую»), возможно, так же знаменательно для русской истории, как создание «Явления Мессии» Александра Иванова. Оба художника считали свои эпические религиозные картины делом жизни, воплощением художнического и человеческого долга и ставили перед собой слишком высокую, недоступную для достижения цель - показать Истину или хотя бы правду.

Существенное отличие в том, что картину Иванова в русском просвещенном обществе ждали, а Корина в советской действительности - нет. Православная уходящая Русь и реквием по ней были советской власти, эту Русь и погубившей, ни к чему. Хотя художнику и предоставили огромный - 5,51 на 9,41 м - холст. Почти на два метра выше, чем был у Иванова. Гигантское белое полотно, втиснутое в зал Третьяковки на Крымском Валу, кажется там вопиюще неуместным и своими размерами, и своей зияющей пустотой. Дизайнер выставки Юрий Аввакумов, предложивший этот холст из мемориальной мастерской Корина выставить, сделал его смысловым и эмоциональным центром экспозиции. И статью «Пустой и чистый» в каталоге написал как раз о значении белого холста, пустоты, в идеологии модернизма. Корин, правда, к модернизму отношения не имел, с советской властью его связывал общий взгляд на искусство - обращенный в прошлое. И сам бы он вряд ли предложил зрителям смотреть в «ничто», но теперь пустота видится красноречивой, демонстрирующей невозможность воплощения замысла написать реквием, то есть панихиду.

Перед холстом стоит на подрамнике эскиз картины, она должна была превратить белое полотно в иллюзорный мир, где в пространстве кремлевского Успенского собора - главного места торжества русской веры - лицом к зрителю и спиной к алтарю выстроились, как на сцене истории, православные люди - пастыри, чернецы и миряне. Последняя служба в Успенском соборе прошла на Пасху 1918 года, в сталинское правление (а Корин работал над своей картиной именно тогда) Кремль был закрыт для посетителей, но художнику разрешили прийти в храм и сделать там зарисовки.

Эскиз картины писался позже, чем ее персонажи, то есть целое возникало (но так не возникло) из частностей. Возможно, поэтому, оттого что готовые образы вписывались в общую композицию, в эскизе так много несуразностей. Главная, конечно, - фигура протодьякона Холмогорова в цветастом парчовом облачении с непомерно длинной вытянутой рукой с кадилом. Рядом с ним почти карлой смотрится митрополит Трифон в алых одеждах, а митрополит Сергий в лиловой мантии с золотым омофором написан совсем в другой перспективе. Мастер больших композиций, Корин, конечно, простых ошибок не мог сделать, просто эскиз - черновой монтаж, простая прикидка.

Советские искусствоведы считали, что «Русь уходящая» не была написана, потому что некого было оплакивать, сочувствия герои картины не вызывали. Теперешние православные исследователи картины склонны видеть в странностях эскиза специальный замысел, указание на глубоко духовный смысл происходящего, а Корина почитают как продолжателя, а не просто ученика религиозного живописца Михаила Нестерова. В советские времена в картине обнаруживали обличение духовенства и паствы, теперь находят только их прославление.

Представленные на выставке 29 портретов Павла Корина формально считаются эскизами к «Руси уходящей» и хорошо известны знающим русскую живопись. На выставке они собраны группами, как и должны быть изображены на картине. Но, конечно, это совершенно самостоятельные портреты людей, вместе не образующих единства, хотя большинство и одеты в черное. За исключением разве что «Отца и сына», а это двойной портрет, никто из портретируемых с другим не связан, каждый сам по себе, даже если оказался на одном холсте с кем-то. В картине «Трое» изображены женщины не только разного возраста, мирянки и игуменья, но совсем разные характеры, и у каждой свой путь к Христу. К каждому герою картины у художника свое отношение, кажется, что не однозначное.

Вопрос, почему Корин не завершил «Реквием» - не смог или не захотел, - не имеет верного ответа. Выставка в Третьяковке только предлагает этим вопросом еще раз задаться.

До 30 марта