Золотые руки

Это ремейк канадской комедии 2011 г. «Старбак» («Папаша»), причем авторемейк - режиссером стал сценарист и постановщик оригинальной версии Кен Скотт. В России канадский фильм прошел почти незамеченным. В Америке рецензенты дружно воют, что раньше было лучше.

Но как бы то ни было, Винс Вон - не самый, казалось бы, выдающийся голливудский артист - играет очень легко и здорово. Его герой Дэвид Возняк - неухоженный, отталкивающего вида тип, клинический неудачник, который гуляет в грязных футболках, работает в лавке у отца, развозит заказчикам переработанные мясопродукты. Недавно поверил какому-то мошеннику и теперь должен ему $80 000, которые совершенно неоткуда взять. Подружка сообщает, что беременна, и что будет рожать, и что ребенок прекрасно обойдется без папаши.

Дэвид возвращается домой. Его встречает человек в строгом костюме, напоминает, как в период с 1992 по 1994 г. двадцатилетний Дэвид работал спермодонором, и сообщает, что теперь у него взрослых детей 533 штуки. И из них 142 отчаянно желают узнать, кто их биологический отец. Они организовали группу и готовы удовлетворять любопытство хотя бы и через суд.

Для Дэвида наступает настоящая минута страха. Он пытается отбиться, зовет знакомого юриста (такого же лузера), а тот обещает затеять против клиники судебный процесс. Но одновременно Дэвиду вручают пухлый желтый конверт с досье на всех 142 мечтающих встретиться с ним детей. Юрист говорит: «Только не открывай». Дэвид открывает. Вместе с конвертом открываются какие-то чакры, о которых он не подозревал: он ничего не может поделать и идет смотреть, как сын играет на стадионе. Потом вытаскивает другую анкету - идет знакомиться к другому сыну, бармену, мечтающему стать актером. Потом вытаскивает третью - идет знакомиться с дочерью и спасает ее от самоубийства. Вы поняли идею: эти 142 листика мгновенно становятся смыслом его жизни. Все на свете было не зря - в том числе мензурки в 1992-1994 гг.

Тут вдруг приходит на ум старая песня «Несчастного случая»: «Какой ужасный дым, какой ужасный чад; вчера он видел во сне восьмерых волчат и по некоторым признакам вычислил в них восьмерых нерожденных детей своих». У Вона и дым, и чад, и абстрактные волчата, которых он видел только во сне, но которые вдруг материализуются, - и после общения с ними вдруг меняются жизнь, лицо и душа.

Конечно, «Отец» не обходится без ритуальных голливудских соплей насчет того, как важны семья и отцовские чувства, но их немного. В конце концов, праздное и отчаянное любопытство «а кто мой отец» действительно свойственно безотцовщине. И это чудесно, наверное, хоть в 20 лет обнаружить отца, взрослого друга, такого же раздолбая, с которым можно поговорить по душам. Еще забавнее обнаружить в 40, что у тебя есть взрослый сын, который отчаянно нуждается в чьей-то поддержке, - чисто психологически такая поддержка работает сильнее любого наркотика и действительно может излечить душу поддерживающего.

Главное тут - возраст 142 героев, волчат, воющих от желания найти отца. Они не дети и не взрослые. Им сейчас от 19 до 21 года - тот же возраст, в котором бедный и беспутный герой Винса Вона отчаянно рукоблудил (как выяснится, из самых светлых и благородных побуждений).

Безусловно, у героя просыпаются отцовские чувства - но все эти юноши и девушки еще и в каком-то смысле 142 варианта вернуться в его собственную молодость. 142 варианта альтернативного проживания жизни, вдыхания того, что выдохнул кто-то другой - и о чем он никогда раньше не думал. Тут и очкарик-умник, который проводит никому не нужные экскурсии. И смелый простак-спортсмен, который вызывает рев на стадионе. И нервная девушка, которая пытается завязать с наркоманией. И жиртрест, который склонен по молодости напиваться и показывать, как здорово он танцует. И красавица, на которую заглядываются мужики. И инструктор по плаванию. И бармен, который с помощью биологического отца стал актером. И мальчик-гей. И тяжелый инвалид. И сложный парень, который на словах любит Кьеркегора и вегетарианство, а на самом деле хочет играть в баскетбол и готов таскать свиные туши. И слегка похожий на молодого Иосифа Бродского юноша, который был главным инициатором всего мероприятия по поискам биологического отца. И еще десятки, десятки.

Боже мой, моя юность, до чего ты прекрасна.

И биологический отец любит их всех.