Спайк Ли зашел с молотка

Зачем, зачем они это сделали? Даже американские рецензенты стонут, что не могут понять, как в Голливуде рождаются такие идеи. Ладно бы корейского «Олдбоя» переснял Брайан Де Пальма, Квентин Тарантино (в качестве председателя каннского жюри в 2004 г. отдавший фильму Гран-при), в конце концов, Дэвид Линч - у каждого из них есть пересечения с барочной, комиксовой, трагифарсовой эстетикой Пак Чхан Ука. Но при чем тут Спайк Ли, жесткий исследователь американских расовых и социальных противоречий? Хороший режиссер, но с совершенно иными интересами и стилем.

Заручившись поддержкой сценариста Марка Протосевича, Спайк Ли последовательно испортил все, что можно было испортить в «Олдбое». В голливудских ремейках по умолчанию предполагается, что зритель туповат и нуждается в том, чтобы суть происходящего была разжевана до тошнотворной кашицы, но Протосевич и Ли делают это с особым цинизмом. Если у Пак Чхан Ука рассказ о том, как одним пьяным вечером герой угодил на пятнадцать лет в похожую на гостиничный номер одиночную камеру, занимал ровно то время, пока шли вступительные титры, то в новом фильме играющий главную роль Джош Бролин долго и подробно показывает, что его персонаж - редкостная свинья. А чтобы зритель все-таки мог испытать к нему сочувствие, в историю странного двадцатилетнего заточения (в Голливуде сроки серьезнее) включен душераздирающий эпизод дружбы узника с белой мышью. Но одно дело - мышь, а другое - юная героиня Элизабет Олсен, у которой вспыхивает необъяснимая страсть к внезапно выпущенному на свободу и одержимому местью чудовищу. Пак Чхан Ук, нимало не заботясь о правдоподобии, объяснял все гипнозом. Авторы ремейка придумывают массу социально-психологических подпорок (девушка была наркоманкой, а теперь помогает бездомным), но ни одна из них не работает - почему эти двое вместе, совершенно непонятно. А с другой стороны, если за двадцать лет герой ничуть не стареет, то к чему вообще весь этот натужный реализм, побочным эффектом которого становится стертая визуальная стилистика. Корейский фильм соединял чудовищное со смешным, был визуально избыточным, гротескным. Голливудский ремейк однообразно мрачен и уныл.

Однако и это полбеды. Настоящая беда начинается, когда на сцену выходит похожий на опереточного злодея персонаж Шарлто Копли, а Протосевич и Ли берутся за главные сюжетные пружины. Инцеста, который был в оригинале, им мало, корейская рифма преступления и наказания кажется недостаточно полной, и они сочиняют дикую историю про педофилию. В результате там, где в корейском фильме комикс мутировал в трагедию, в американской версии, старательно заземляющей сюжет, выходит форменная глупость.

Остальное, наверное, мелочи, которые можно свести к стремлению оградить американскую публику от самых жестоких и физиологичных эпизодов оригинала. Но все-таки страшно жаль знаменитой сцены, в которой герой выходит с молотком против толпы тюремщиков. Спайк Ли умудрился переснять ее почти покадрово и при этом невероятно халтурно. Это не ремейк, это вредительство.