В браке с жизнью уйти некуда

В англоязычном мире Мартина Эмиса давно и заслуженно считают классиком, в России он по-прежнему недооценен, несмотря на то что самые знаменитые его романы - дебютные «Записки о Рэйчел», прославленные «Деньги», «Лондонские поля», «Информация», «Беременная вдова» - переведены на русский, и хорошо переведены. Но, возможно, не совсем по нашим зубам его, как правило, сгущенно социальная проза, жесткий, язвительный юмор, постмодернистский и сатирический склад художественного ума, а к виртуозности владения законами повествования, имея дело с англоязычной прозой, мы давно привыкли. Вероятно, теперь, после того как Мартин Эмис посетил Москву и провел несколько встреч с читателями (по приглашению Британского совета и Ahmad Tea), его голос будет расслышан лучше.

- Диапазон ваших героев чрезвычайно широк, они очень разные, но это всегда представители своей среды и эпохи. Насколько трудно нащупывать такого «героя времени», который воплощает в себе ключевые черты эпохи?

- Трудно. Многое тут зависит и от того, о какой стране и какой эпохе мы говорим. Кто такой сегодня настоящий британский или американский герой? По-моему, их не существует, героев в героическом смысле этого слова. Хотя бы потому, что время сейчас не героическое и личность человека утрачивает масштаб, стирается, уплощается. В древние времена литература описывала богов и полубогов, часто усыновляя человека богу. В восемнадцатом-девятнадцатом столетии рассказывала преимущественно о дворянстве, позже описывала обыкновенных людей, таких как вы да я. ХХ век - век иронии, и в фокусе внимания оказались не только не герои, но даже и не средние люди, а те, кто ниже среднего уровня.

- Вы описываете и 1970-е, и 1980-е, и современность, в каких отношениях вы с сегодняшним днем?

- Время, в котором ты живешь, всегда интересно, поэтому меня очень занимает и современность, и современное искусство, и то, как одно преломляется в другом. В последние годы что-то случилось, время ускорилось и ускоряется дальше. Поэтому поэзия, например, особенно на Западе, утратила для читателя привлекательность, отодвинулась на задний план. Поэзия, стихотворение останавливают часы, глядят в вечность, а сейчас люди привыкли к информационному потоку, к постоянному обновлению информации, читать стихи им скучно.

- Вы сказали, что не готовы читать авторов, которые моложе вас на поколение. Но ведь молодой человек часто улавливает дух современности тонко?

- Это не означает, что я не люблю молодых писателей, вовсе нет. Я просто экономлю время. Для того чтобы понять, что чего стоит в литературе, нужна дистанция. Говорить о 25 лучших современных молодых писателях некорректно, они не прошли испытание временем. Но когда вы читаете тех, кто умер 100 лет назад, - скорее всего это настоящая литература, просто потому что эти книги выжили. По той же причине писать о современности сложнее, чем использовать исторические сюжеты. Моя последняя книга, «Лайонел Эсбо», о современной Британии, и мне кажется, я все еще не способен писать о сегодняшнем дне (улыбка). Хотя, например, мой отец (знаменитый писатель Кингсли Эмис. - «Ведомости») сказал однажды, когда был уже пожилым человеком, что писать о современности больше не будет, потому что не чувствует так, как молодые люди сейчас.

- Ваш последний переведенный на русский роман «Беременная вдова» описывает времена сексуальной революции. В романе вы избегаете прямых оценок. Какое влияние, на ваш взгляд, сексуальная революция оказала на развитие общества?

- Я думаю, исключительно благое, она способствовала развитию общества, хотя бы потому, что изменила взгляды на роль женщины. Я не феминист, но я демократ и считаю, что среди руководителей Евросоюза число женщин должно быть удвоено. Сегодня, когда женщина занимает в политике высокие должности, она ведет себя как мужчина. Хиллари Клинтон, например. Но женщина должна управлять по-женски, а не имитировать мужчин. Я общался с Ангелой Меркель, и в ней меня поразила как раз ее женственность.

- Управлять по-женски - это как?

- Не так просто это сказать, потому что до сих пор мы с этим практически не сталкивались. Но, думаю, в женском стиле управления должна присутствовать большая человечность, мягкость, гибкость, стремление приходить к согласию, а не стравливать людей.

- Ваш дебютный роман «Записки о Рэйчел» и предпоследний, «Беременная вдова», очевидно рифмуются: оба об одном и том же времени, оба автобиографичны. Что изменилось за разделяющие их годы в вас как в писателе?

- Вы правы, между ними много общего. Когда я начал писать «Беременную вдову», я даже попытался перечитать ту, старую, книгу, чтобы вспомнить, что такое быть 20-летним, но это было слишком больно. В техническом смысле «Записки о Рэйчел» показались мне слишком грубо сделанными, и я не стал их дочитывать, почти сразу же бросил. С годами совершенствуется техника, вы начинаете понимать, как это - строить вашу вещь.

- В ваших книгах есть сквозная тема - самоубийство, многие ваши герои жаждут покончить собой. Почему так?

- Самоубийство - это суровая реальность, то, с чем мы имеем дело каждый день. Это поступок, требующий большого мужества. Я осудить его не могу, хотя когда-то оно приравнивалось к преступлению, в средние века самоубийцам втыкали в сердце кол, но я согласен с Джойсом, который сказал: какой смысл протыкать сердце, которое уже не бьется. Это можно сравнить с браком, неудачным, кошмарным. Но когда вы женитесь, вы можете бросить жену, уйти. В браке с жизнью уйти некуда.

- Еще одна тема, звучащая в ваших последних книгах, - старение. Люди отчаянно не хотят стареть, принять неизбежность старости, почему?

- Да, и эта проблема будет становиться только острей. Люди хотят оставаться молодыми по очень простой причине - они хотят оставаться красивыми. Красота - удивительная штука, мы не можем ее точно определить, мы можем ее только ощутить, пережить. Не так давно было проведено исследование о том, что она такое, никакого ясного заключения сделано так и не было.

- И вопрос напоследок. Вы писали о России, о ГУЛАГе, о Сталине. Ваши любимые англоязычный и русскоязычный авторы?

- Оба русскоязычные и англоязычные. Сол Беллоу и Владимир Набоков. Почему я называю именно их? В юности так бывает: прочтешь полстраницы и понимаешь - это писатель для меня. Он сумел выразить и облечь в слова то, что ты сам переживаешь. Оба они - тот самый случай.