Максимальный ретвит: Триггером может стать что угодно

Стоит ли России ждать новой политической турбулентности? В колонках, лекциях и докладных записках чаще всего говорят о двух датах: 2014 и 2016 гг. Сперва выборы московские, а через два года парламентские, за которыми может начаться трудный период вплоть до 2018 г.

И к той и к другой кампании, конечно, будут готовиться не только в разрозненном протестном движении, но и в администрации президента. Будут разработаны хитроумные схемы под сами выборы, на арене вновь появятся спойлеры, а полиция подготовит картосхемы под митинги любой численности.

Польза от этого, разумеется, будет, но никак не в смысле превентивного упреждения момента новой волны протеста. К предстоящим выборам московский майдан по смыслу может быть привязан ровно с той же вероятностью, что и к любому другому общественному действию. Или бездействию.

Взять, например, думские выборы 2011 г. Сейчас задним числом кажется крайне логичным, что митинги за честные выборы начались после них, однако еще вечером в день голосования ничто этого не предвещало: на Триумфальную площадь вышло несколько сотен человек, а уровень нарушений был сопоставим с 2007 г.

Откровенно говоря, результаты тех выборов стали лишь формальным поводом для выхода на улицы. Емко это ощущение описал один из плакатов Болотной: «Я не голосовал за этих сволочей, я голосовал за других сволочей».

Едва ли протестовавшие действительно хотели пересмотра итогов выборов в пользу КПРФ, ЛДПР и «Справедливой России». Абстрактные требования честности лежали скорее в экзистенциальной, нежели правовой плоскости: люди были возмущены не столько фальсификациями, сколько фальшью вообще. Тем не менее вывод был сделан буквальный: протестуют за честные выборы, значит, зона риска - именно выборы. На самом деле это не так: раздражение может вызвать что угодно.

Хорошо это видно и на нынешнем украинском примере. Евромайдан вспыхнул не столько из-за неподписания соглашения об ассоциации с ЕС, сколько из-за попрания чувства достоинства.

В Брюсселе давно ходит печальный анекдот, что Украина вступит в ЕС только после Турции, а Турция не вступит никогда. Однако сотням тысяч украинцев, выходящих на Крещатик, хочется верить, что речь идет не о дополнительных торговых протоколах, а об их европейской идентичности. Так же как и людям на Болотной и Сахарова казалось, что они там стоят не за украденные у Зюганова голоса, а за свои представления о правде.

Это протест эмоциональный, этический, а потому спонтанный и прогнозу не поддающийся.

В Москве сейчас живет около 300 000 человек (с учетом пересечений), которые побывали хотя бы на одной из девяти крупных акций протеста с 5 декабря 2011 г. до 15 сентября 2012 г. Полевые социсследования показали, что в большинстве своем эти люди приходили и уходили небольшими группами по 3-5 человек - с менее политизированными коллегами, друзьями и родственниками. С учетом этого мультипликатора можно сделать вывод, что в условиях мобилизации в Москве на улицы может выйти от 1 млн до 1,5 млн человек. Триггером может стать что угодно и когда угодно. Cкорее всего тогда, когда вы меньше всего будете этого ждать.