Цитата недели

Это было, пожалуй, самое откровенное признание из четырехчасовых рассуждений президента на большой пресс-конференции. Честная констатация того, как происходят отечественные выборы - на этапе отбора кандидатов. Причем, надо полагать, на всех уровнях - не только на выборах градоначальника столицы, которым был посвящен вопрос. Хотя в Москве масштаб угрозы в лице Алексея Навального оценивался особенно тщательно.

На выборы «не пускают» не только в случаях, что перечислены в избирательном законодательстве (у кандидата непогашенная судимость по тяжкой статье, он представил неполный комплект документов, он иностранец и т. п.), но и просто по политическим соображениям. Если он составит реальную конкуренцию провластному кандидату, чей проигрыш никак нельзя допустить, или если его возвышение несет в себе потенциальную угрозу режиму (в случае Навального играют роль оба фактора). А помимо административных методов отбраковки кандидата, т. е. используемых избиркомами (иногда с привлечением полиции), для таких крупных оппозиционных фигур, как Навальный, предпочитают задействовать «законные и политические». Что имел в виду Путин, остается гадать. Но способов, как минимум, два: не выпустить фигуранта дела «Кировлеса» из-под ареста или не позволить ему преодолеть муниципальный фильтр. Можно также его чем-то значимым прельстить или чем-то сильно напугать, но это сложнее.

Все эти способы - более-менее законные и политические. Проблема только в том, что, подытоживая год, когда, по заверению его подчиненных, проходили самые свободные и честные выборы, Путин внес в эту формулу важное уточнение. Избираться можно свободно, и даже с последующим честным подсчетом голосов, но только в случаях, когда это совершенно не опасно для власти. Как 27% Навального. Собственно, открытие небольшое, но важно, что это сказано с самой высокой трибуны. Столь же прямо и откровенно, как о новой функции журналистики заявил новый главный пропагандист Дмитрий Киселев.

В каком-то смысле все шаги Путина второго полугодия объясняются его изменившимися представлениями об угрозах. Спустя два года после первой Болотной он уже не чувствует опасности ни от организаторов уличных акций, ни от арт-активистов, ни от правозащитных НКО, ни от экологов, ни от бывших юкосовцев. А потому активисты выходят из тюрем, фамилии нелояльных иногда попадают в бюллетени, «агенты» получают бюджетные гранты. Комментаторы говорят о «вегетарианском периоде» в правлении Путина и сравнивают его с Дедом Морозом.

Другое дело, что к настоящим выборам и правосудию все это не имеет никакого отношения. Что, по сути, и подтвердил президент.